Дуглас Адамс - Автостопом по Галактике. Опять в путь (сборник)

Вначале бессмертие пошло ему впрок. Он спорил с судьбой, лез на рожон, срывал цветы удовольствий и сумасшедшие деньги на высокодоходных долгосрочных сберегательных вкладах… в общем, давал всем жизни, как говорится.

Но вскоре в этом светлом существовании появилось нестерпимое темное пятно – воскресенья. Примерно в 14.55 тебя начинает обволакивать ужасная апатия: ты понимаешь, что уже принял все ванны, какие можно было принять с пользой для души и тела, что сколько ни созерцай любой абзац газетного текста, ты не прочтешь ни строчки, не говоря уже о применении на практике новейшего, совершившего революцию в области стрижки кустарников метода, который в этой газете описан. И сколько ни гляди на циферблат, неумолимые стрелки вскоре передвинутся на четыре – час, когда начинается долгое, мутное и, что греха таить, безумное чаепитие души.

Итак, Охмешконасыпатель пресытился жизнью. Довольные улыбки, которыми он обычно озарял чужие похороны, стали какими-то натянутыми. В нем зрела ненависть к Вселенной в целом и каждому из ее обитателей в частности.

Вот тогда-то он и набрел на свою цель жизни, дело, которое не позволит ему впасть в спячку никогда-никогда (так ему, во всяком случае, казалось). А придумал он вот что.

Он решил оскорбить Вселенную.

То есть он решил оскорбить всех ее обитателей. Строго индивидуально, лицом к лицу, одного за другим и (тут он с особым сладострастием скрипнул зубами) в алфавитном порядке.

Когда его знакомые (даже у таких типов бывают знакомые) намекали, что план не только этически неприемлем, но и неосуществим – поскольку все время кто-то умирает, а кто-то рождается, Охмешконасыпатель просто вперял в оппонента свой стальной взгляд и бурчал: «Что, и помечтать нельзя?»

Итак, он взялся задело. Он обзавелся звездолетом, построенным на века, и бортовым компьютером, который умело управлялся со всей информацией о местоположении всех обитателей Вселенной, а также рассчитывал самые замысловатые маршруты полета.

Корабль пересекал орбиты планет Солнечной системы, намереваясь совершить пертурбационный маневр вокруг Солнца и, разогнавшись, выскочить в большой космос.

– Компьютер, – окликнул Охмешконасыпатель.

– Слушаю, – пропищал компьютер.

– Куда теперь?

– Вычисляю.

Охмешконасыпатель покосился на невероятную алмазную россыпь космической ночи. Биллионы крошечных миров-кристаллов огненной пылью припорошили тьму-бесконечность. И каждый, любой из них, встретится ему на пути. И на большей части из них он побывал уже миллионы раз.

На миг он вообразил свой маршрут в виде ломаной линии, связывающей все небесные огоньки, как на детских «загадочных картинках» с пронумерованными точками. И понадеялся, что с какой-нибудь туристической смотровой вышки Вселенной эта ломаная покажется каким-нибудь вопиюще неприличным словом.

Компьютер безголосо пискнул в знак окончания вычислений.

– Фольфанга, – сообщил он и снова пискнул. – Четвертая планета системы Фольфанга, – продолжил он. И пискнул. – Ожидаемое время в пути – три недели, – продолжил он. И пискнул. – Искомый субъект – некрупный слизняк, – пискнул он, – из рода А-Рт-Ур-Еа-Ипдену. – Полагаю, – добавил он, сделав передышку на писк, – что вы решили обозвать его безмозглой задницей.

Охмешконасыпатель только хмыкнул. И перевел взгляд на чудо творения за иллюминатором.

– Пойду-ка вздремну, – проговорил он. Потом спросил: – Какие зоны вещания попадутся нам в ближайшие часы?

Компьютер пискнул.

– Космовидеотон, Мыслекинозал, Надомный Думатель, – известил он и пискнул.

– Нет ли фильмов, которых я не видел уже тридцать тысяч раз?

– Нет.

– Гм.

– Разве что «Психоз в космосе». Вы видели этот фильм всего лишь тридцать три тысячи пятьсот семнадцать раз.

– Разбудишь ко второй серии.

Компьютер пискнул.

– Приятных сновидений, – сказал он.

Звездолет несся сквозь ночь.

Тем временем на Земле под аккомпанемент дождя тянулся один из самых кошмарных вечеров в жизни Артура Дента. Он сидел в своей пещере, составлял каталог возможных отповедей наглому инопланетянину и давил мух – для них этот вечер тоже оказался кошмарным.

На следующий день Артур сшил себе сумку из кроличьей шкурки – под всякие полезные вещи.

Глава 2

С того дня прошло уже два года. Сегодняшнее утро выдалось благоуханным и ясным – в чем лично удостоверился Артур Дент, выйдя из пещеры, которую именовал домом (за неимением как более подходящего названия для нее, так и более подходящей для этого названия пещеры).

Хотя в горле у него привычно саднило от традиционного утреннего душераздирающего вопля, он внезапно пришел в великолепное расположение духа. Поплотнее запахнувшись в свой обтрепанный халат, он приветствовал доброе утро широкой улыбкой.

Воздух был прозрачен и душист. Ветерок осторожно ворошил высокую траву вокруг пещеры, птицы чирикали друг с дружкой, бабочки изящно порхали туда-сюда, и вообще вся природа из кожи вон лезла, стараясь произвести благоприятное впечатление.

Однако Артура воскресили не эти пасторальные радости. Ему только что пришел в голову великолепный способ победить ужас одиночества, кошмары, комплекс неполноценности из-за провала всех сельскохозяйственных начинаний и патологического отсутствия всякой будущности для него на доисторической Земле. Короче говоря, он вознамерился сойти с ума.

Еще раз широко улыбнувшись, он откусил кусочек от кроличьей ноги – остатка вчерашнего ужина. Блаженно разжевав мясо, он решил официально оповестить мир о своем решении.

Артур приосанился, взглянул миру прямо в поля и леса. Для вящей торжественности воткнул кроличью косточку себе в бороду. Широко развел руки.

– Я сойду с ума! – возгласил он.

– Недурная мысль, – заметил Форд Префект, соскальзывая с валуна, на котором сидел.

Мозг Артура совершил сальто-мортале внутри черепной коробки. Его челюсти начали делать отжимания.

– Я тут тоже спрыгнул с ума на время, – заявил Форд. – Пользительное занятие.

Глаза Артура пошли колесом.

– Знаешь, – сказал Форд, – я…

– Где ты шатался? – прервал его Артур, чья голова все-таки покончила с физкультурной разминкой.

– Нынче тут, завтра там и кое-где еще, – сообщил Форд. И ухмыльнулся с хорошо рассчитанной издевкой. – Я тут временно спустил свой разум с цепи, предполагая, что, если я миру дико понадоблюсь, он призовет меня обратно. Так и вышло.

Форд вытащил из своей жутко обтрепавшейся и донельзя замызганной сумки субэфирный чуткомат.

– По крайней мере мне так кажется. Эта штука недавно проснулась. – Форд встряхнул прибор. – Если тревога ложная, я сойду с ума, – добавил он, – еще разок.