Разлом в бесконечности - Пол Эрнст
— Господи, как холодно, — оцепенело произнёс Энрайт, едва понимая, что говорит.
— Билл, — раздался тонкий голос Милдред. — Билл, тебе не трудно дышать?
Энрайт почувствовал, что ему действительно становится трудно дышать. Он слегка задыхался, делая глубокие вдохи и выдохи, не насыщавшие его. Его сердце начало учащённо биться.
Т-12 был оборудован кислородным баллоном для пассажиров, чьё слабое здоровье не позволяло выдерживать высоты, доступные самолёту. Бем протянул руку и открыл кислородный баллон. В бледном электрическом свете его глаза казались какими-то остекленевшими.
— Билл, тебе лучше проведать пассажиров. Забери мисс Рэй с собой…
— Здесь ужасно холодно, — послышался тонкий испуганный голос Милдред.
— Тебе лучше пойти с Биллом, Милдред, — твёрдо сказал Бем.
Было холодно, и с каждой секундой становилось всё холоднее. Но на лбу у него блестели капельки пота.
Рия Рэй бессвязно всхлипывала. Она вцепилась в руку второго пилота, как только он встал и направился к ней. Энрайт смутно отметил, что он двигался со странной лёгкостью, словно сбросил много фунтов веса.
Бем включил свет в пассажирском салоне. Энрайт практически дотащил киноактрису до ближайшего кресла. Затем они со стюардессой повернулись к остальным.…
Гейтс дрожал в своём кресле, не замечая как его колотит.
— Что, чёрт возьми, случилось? — рявкнул он, уставившись сначала на Энрайта, а затем на невероятное великолепие звёзд, рассыпанных по чёрному бархату небес.
Старая миссис Барлоу ничего не сказала. Она куталась в меховую шубку, накинутую на её худые плечи. Её руки выглядели восковыми от холода. Её глаза были пустыми; она была напугана до потери рассудка. Профессор Фаулер смотрел в непроглядную тьму и кусал губы. Когда Милдред и Энрайт подошли к нему, он поднял на них глаза, очевидно, их не видевшие. И если они думали, что увидят крайнюю степень страха и ужаса в глазах всех пассажиров, то они ошибались. Высшая степень ужаса была лишь в глазах профессора Фаулера. Ужаса — и зарождающегося жуткого знания.
Но профессор держал свой глубинный страх под железным контролем.
— У вас на борту есть какие-нибудь обогревательные приборы? — спросил он, его серое лицо превратилось в застывшую маску, с которой на них смотрели полные ужаса глаза.
— Электрические костюмы, — глухо произнёс Энрайт. Он был похож на человека, получившего тяжёлое ранение и в данный момент испытывающего оцепенение от шока. Прошло ещё несколько минут, прежде чем он смог осознать всё это. — Для больших высот. Последняя новинка Pacific Airways. Зачем они вам?
— Так раздайте их всем, — сказал Фаулер. — А теперь я хочу поговорить с вашим пилотом.
Милдред Грей прошла в конец салона, задыхаясь и дрожа, словно парализованная быстро усиливающимся холодом. Она достала электрокостюмы, подключаемые к розеткам на каждом сиденье и получающие ток от вращения двигателей.
Энрайт, двигаясь со странной лёгкостью, вернулся в кабину пилота, Фаулер последовал за ним по пятам.
Все трое уставились друг на друга, белые лица были освещены электрическими лампочками, превращавшими Т-12 в крошечную точку света в беспредельной тьме. В глазах Бема тоже был ужас, отражающийся в глазах Фаулера. У него было время подумать, пока он в одиночестве оставался за штурвалом.
Только что он летел в ярком послеполуденном солнечном свете, и внизу виднелись Скалистые горы, а в следующий миг уже летел в бесконечной ночи, и внизу не было видно ничего…
Глава 2
Когда пространство сжимается
Термометр в кабине показывал тридцать четыре градуса ниже нуля (- 36,67 °C).
Менее десяти минут назад температура была обычной — семьдесят два градуса выше нуля (+ 22,22 °C). Альтиметр по-прежнему ничего не показывал.
Все трое облачились в костюмы, в ткань которых были вплетены тончайшие электрические провода, помогающие согреться. В пассажирском салоне все тоже оказались одеты в подобные костюмы. Все, кроме миссис Барлоу. Они видели, как стюардесса Милдред тормошила пожилую леди, пытаясь облачить её в костюм.
Несмотря на кислородный баллон, все трое страдали одышкой, дыша, как обитатели подводной лодки, в которой заканчивается воздух.
— Вы знаете, что с нами случилось? — спокойно обратился к Бему Фаулер, демонстрирующий железное самообладание.
Бем так же спокойно кивнул.
— Однажды я поднялся на воздушном шаре в стратосферу. Восемь тысяч футов. На этой высоте, при взгляде вверх, небо было чёрным, точно таким же, как сейчас.
Энрайт слушал, и сердце его колотилось не только от недостатка кислорода. Он смутно предчувствовал, что сейчас произойдёт. Тем не менее, он едва смог сдержать крик, когда это случилось.
— Каким-то образом, — сказал Бем всё с тем же неестественным спокойствием, — нас выбросило за пределы земной атмосферы в открытый космос.
— Я так думал, — кивнул Фаулер.
Энрайт вытаращил на него глаза и ахнул.
— Но как же так? Это безумие! Невозможно. За три минуты нас выбросило за пределы планеты? Мы даже не видим её под собой? Нам пришлось бы лететь быстрее света!
— У меня есть предположение, — тяжело вздохнул Фаулер, — что скорость света по сравнению с нашей — ничтожно малая величина.
— Это невозможно, говорю вам! Земля, должно быть, где-то рядом!
— Ну так найди её, — сказал Бем, глядя вперёд на огромное яркое созвездие, похожее на украшенный драгоценными камнями кинжал, подвешенный остриём вниз в темноте.
— Но…
— Земли нет. Солнца нет. Здесь даже нет тех созвездий, что мы изучали в навигационной школе, нет даже Млечного пути.
Энрайт принялся кусать губы. Он был прошедшим тщательный отбор молодым человеком, как и все пилоты Pacific Airways, но ему было всего двадцать четыре.
— Ты пытаешься сказать мне, что за три или четыре минуты мы оставили Землю так далеко позади, что даже вид небес изменился?
— Нет, — сказал Бем, — мы не смогли бы. Но, похоже… — он повернулся к Фаулеру. — У вас есть какие-нибудь соображения по этому поводу, сэр?
— Есть, — ответил Фаулер. — Теория, звучащая так, как будто её уместнее услышать в сумасшедшем доме. Но, на мой взгляд, это единственная теория, способная объяснить произошедшее с нами. Вкратце, это означает, что пространство сжалось, и мы находимся на его краю.
Воцарилась тишина, нарушаемая только странным отдалённым урчанием пропеллеров. Термометр показывал сорок шесть градусов ниже нуля (- 43,33 °C).
— Пространство… сжалось? — повторил Бем шёпотом.
— Да. Я попытаюсь это объяснить.
Фаулер пристально посмотрел на него.
— Теория Эйнштейна гласит, что пространство искривлено. Ну а если
