Последняя антиутопия (СИ) - Мор Харли

— Я тоже ценю работу с тобой, — рассмеялся Андрей, — но верить всяким слухам я не буду. Все со мной будет в порядке.

И хотя Андрей скептически отнесся к рассказу Алекса, небольшой червь сомнения все же поселился в его голове.

— А сам-то ты, Андрюха, ничего странного или необычного в каналах не видел? Или за своими книгами ты ничего не замечаешь?

— Да нет, что там может быть странного?

Алекс знал, что основная причина, по которой Андрей рискует, спускаясь в каналы — это книги, старые бумажные книги, которые в городе днем с огнем не сыщешь, а в старых домах в каналах они еще могут находиться. Не знал Алекс только, что нечто необычное все-таки встретилось недавно Андрею — в старом заброшенном доме, даже не доме, а землянке с покосившимися стенами, сплошь покрытыми плесенью, он нашел котенка. Конечно, надо было отдать ее в приют, но что-то остановило его и заставило принести котенка домой. Он знал, что если кто-нибудь ее увидит, у него будут большие проблемы, но не мог с собой ничего поделать — ему нравилось заботиться о котенке, кормить ее, это его успокаивало и наряду с найденными книгами делало его существование устойчивее.

Тут на коммутатор Алекса поступил звонок: «Да… Да… Понятно… А с остальными что?.. Когда?.. Ладно, понял, отбой».

— Все, собираем манатки и по домам, на складе вообще никакого полискрина не осталось — последние запасы нам направили, а новые поставки ожидаются только в конце недели, так что на этом наши полномочия пока все, закончились.

Напарники уложили инструменты в сейф, опечатали комнату, выделенную под склад, собрали свои рюкзаки и пошли по направлению к метро.

— Ну что, вынужденное безделье предлагаю отметить в баре «Труженик меча и орала», — было видно, что Алекса радовало отсутствие работы, а также наличие свободных денег, которые он мог без угрызения совести потратить на улучшение своего здоровья, если не физического, так ментального.

— Нет, я лучше домой поеду, а то я в последнее время совсем поиздержался, — соврал Андрей.

— Ну как хочешь, а я не откажу себе в удовольствии пропустить пару стаканчиков.

Напарники вместе дошли до ближайшей станции метро, попрощались и сели в разные поезда. Андрей зашел в полупустой в это время суток вагон и сел на свободное место у окна. Спать ему уже не хотелось — сказались и его недавняя живая находка, и, особенно, рассказ Алекса. И хотя он скептически относился ко всяким слухам, но что-то не давало ему покоя. Он стал размышлять об этом так, как если бы эти слухи оказались правдой.

— А что, если Алекс прав и в канале появились опасные твари, умеющие влиять на разум? Тогда опасно выходить в каналы.

— Но я в основном хожу по южным каналам, а тварей, судя по слухам, видели далеко на севере.

— А что им помешает перебраться на юг? — Там же нет никаких кордонов и постов.

— Ничего не помешает, но откуда они могли появиться? Вряд ли эволюционным путем — тогда существовали бы промежуточные звенья, которые не убивали бы людей звуком, а только оглушали.

— Возможно, они эволюционировали где-то далеко от города, в какой-нибудь безлюдной местности, а сейчас только подобрались к городу.

— Но что тогда заставило их подойти близко к городу? За пределами купола на большом расстоянии только выжженная земля и нет резона идти в этом направлении — им могли помочь добраться до города, но также им могли и помочь развиться.

— Думаешь это искусственно выведенные существа? В какой-нибудь секретной лаборатории? Но с какой целью их выпускать в каналах — это провокация со стороны Лазгора?

— Может быть. А может это наши твари, и сбежали они из нашей лаборатории. Это тоже многое объясняет.

— А еще я вспомнил, что перед находкой котенка я слышал какой-то странный шипяще-свистящий звук. О таком же говорил Алекс.

— Возможно, ты сам себя накручиваешь. В любом случае данных слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. К тому же слухи могут оказаться просто слухами и никаких тварей на самом деле не существует.

— Да. Но в каналы лучше пока не ходить.

По дороге домой Андрей зашел в магазин и купил молока и хлопьев для теперь уже окончательно своего котенка. Зайдя в квартиру, он увидел раскиданные по полу бумажные рисунки. На рисунках была изображена темно-зеленая растительность, из которой выглядывали какие-то животные. Около одного из рисунков на корточках сидела девочка лет пяти с рыжими длинными волосами и старательно выводила карандашом очередную неведомую зверюшку.

— Ну что, котенок, освоилась уже? — спросил Андрей, выкладывая на стол продукты, — а я тебе поесть принес.

Услышав его голос, девочка вскочила и понеслась к столу. Дождавшись пока Андрей нальет в тарелку молока и добавит хлопья, она стала руками есть хлопья, лакая при этом молоко как кошка.

— Погоди, зачем же ты руками ешь, вот возьми — Андрей протянул ей ложку — девочка не обратила на нее никакого внимания, продолжая жадно заглатывать пищу. — Да, с тобой предстоит долгая работа.

Глядя на девчонку, Андрей задумался, он почти физически почувствовал, как на него наваливается тяжелый груз ответственности.

— Зачем я взял ее к себе?

— Да, зачем ты взял ее к себе?

— Но в каналах бы она погибла, ей лет пять, не больше.

— Надо было оставить ее в приюте.

— Но тогда меня бы стали допрашивать, где я ее нашел, выяснили, что я хожу в запретные места и сослали бы в еще более запретные места.

— Но рано или поздно ее найдут, и тогда будет еще хуже. Нельзя ее вечно прятать, нужно как-то от нее избавиться.

— Может подкинуть ее кому-нибудь в трущобах?

— Нет. Тогда не стоило ее вытаскивать из каналов. В трущобах ее продадут или в рабство, или на органы. И неизвестно еще что из этого хуже.

— А может зря я ее взял, может там у нее семья была, а она просто отбилась?

— Надо было сразу об этом подумать. Хорошие мысли всегда приходят задним числом.

— Тогда нужно вернуться в каналы и поискать следы и зацепки.

А девочка тем временем доела все хлопья, вылизала всю тарелку, после чего подошла к Андрею, сидевшему на диване, залезла к нему на колени, свернулась клубком и как будто тихо замурчала. Это усилило начинавшие зарождаться в Андрее ранее незнакомые чувства. К чувству ответственности за другого человека стало подмешиваться чувство нежности и какой-то необъяснимой гордости. Наверное, так ощущается семья. Андрею, как представителю касты инженеров, было незнакомо это состояние. В Гарграде существовала строгая иерархия, диктующая не только правила поведения и взаимодействия каст, но регламентирующая и образ жизни каждой касты. Выше всех находилась каста правителей, которая определяла жизнь всех остальных. Ощущая свою связь с представителями императорских домов прошлого, они старались поддерживать, как им казалось, соответствующий образ жизни. Они получали домашнее образование, делая упор на литературу, историю, музыку и фехтование. Свадьбы заключались в результате переговоров между родителями, дети появлялись в результате тщательного планирования. Жили они в отделенной от остального города части и никогда не покидали ее. Не чужды им были и интриги, в результате которых то один, то другой представитель этой касты оказывался узником. Впрочем, их не отправляли в тюрьму, а просто отстраняли от рычагов управления и запирали в своих роскошных домах, обрекая на жалкое существование без интриг. Следующей кастой была каста охранителей. Они свободно женились, разводились, заводили детей. Они свободно перемещались по всему городу. Единственный закон, который на них действовал, был очень прост: «Без раздумий подчиняйся правителям». Особо раздумывать им и не приходилось — при обучении особое внимание уделялось физическим нагрузкам и стрелковой подготовке. Каста инженеров была средней в иерархии, но на нее распространялись самые жесткие требования. Инженеры не могли заводить семью. Рождение детей регулировалось планами — в зависимости от того, какие специалисты понадобятся через три шестилетки, подбиралась соответствующая разнополая пара инженеров, результат взаимодействия которой помещался сразу в учебный интернат. Обучение было узко технически специализированным и наиболее глубоким и систематизированным. Однако планы почти никогда не выполнялись, и инженерам все время приходилось переучиваться. В остальном инженеры были самыми свободными — их жизнь никак не регламентировалась. Хотя касты внутри тоже делились по уровням, наиболее широкое расслоение наблюдалось в касте обслуги — некоторые ее представители могли почти на равных разговаривать с правителями. Свадьбы были иерархичны уже в самой касте, а образование было очень разнообразным. Ниже всех находилась каста рабочих. В семейных вопросах они были предоставлены сами себе. Высокая рождаемость компенсировалась высокой смертностью. А образование отсутствовало как класс. Еще были изгои, жившие в трущобах, но условия их жизни были такие сложные, что было непонятно, как они все еще не вымерли. Особняком стояла каста прикасаемых. Это была по сути та же каста обслуги, но выполняющая специфические услуги всем остальным кастам.