Валерий Брусков - Хранитель
— Значит, вы из Будущего?
— Каюсь, — сказал мужчина с улыбкой. — Грешен этим…
— И что же теперь будет? — спросил Гриневич с тревогой. — Насилие над собственной Историей?
— Не слышу в голосе воодушевления, многоуважаемый профессор! — воскликнул мужчина, не скрывая своего удивления. — Можно подумать, что вы не рады моему появлению!
— Я не рад другому, — сказал Гриневич с грустью. — Они давят на нас, вы давите на них. Что будет дальше?..
— Не пугайтесь, ничего особенного. Пока идёт лишь работа на молву и слухи. Я один, и, если уж честно, обладаю весьма ограниченными полномочиями. Там, у НАС, сочли нецелесообразной и энергетически неприемлемой заброску сюда других десантников. Я блефовал, дорогой профессор. Да, я практически неуязвим, и в меня можно швырять даже атомную бомбу, взрыв которой просто отбросит меня обратно домой, или на огромное и безопасное расстояние, но я единственен, и это значительно усложняет мою задачу.
— Это ребячество, — сказал Гриневич. — Вы что, хотите примирить волков и овец?
— Нет, это неразрешимая проблема, однако волки должны знать о существовании охотников…
— Вы больше похожи на пугало в огороде, милейший, — грустно улыбнулся Гриневич. — Оно хорошо отпугивает лишь вначале, пока вороны не поймут, что оно совершенно безвредно. Волков необходимо регулярно отстреливать, а не свистеть на них и не размахивать перед их окровавленными мордами красными тряпками…
— Может быть, — охотно и как-то подозрительно уступчиво согласился мужчина. — Это первая такая попытка, пробный эксперимент. Возможно, мы от него впоследствии охотно откажемся, а пока идёт накопление хоть какой-то полезной информации.
— А почему я?.. — спросил вдруг Гриневич.
— И ВЫ… — поправил мужчина. — Вы один из не особо многих носителей интеллектуальных, духовных и моральных ценностей, которые составляют богатство мировой цивилизации. А я — Хранитель. Я призван сохранить хотя бы часть всего этого, и уберечь от посягательств неистребимого Зла. Мы хотим уменьшить масштабы возможных потерь от него. Но, повторяю, это всего лишь эксперимент, и если результаты окажутся слишком негативными, мы его тут же прекратим. Мы не можем заранее убрать из жизни будущего убийцу, мы в состоянии лишь попытаться удержать его руку…
— А ведь в этом действительно что-то есть! — сказал Гриневич азартно. — Одно дело, когда моя спина беззащитна перед их пулями, а другое — ощущение вашего постоянного присутствия. Это придаст мне уверенности, и сделает меня наглее!
— А мне добавит и без того многих числом проблем… — грустно сказал мужчина. — Не забывайте, что я один, и мне приходится разбрасываться. Таких, как вы, постоянно лезущих на рожон, здесь достаточно много, поэтому даже быстрое перемещение в пространстве не всегда позволяет мне успеть в нужное время оказаться в нужном месте. Я сегодня уже побывал в трёх, поэтому к вам чуть припозднился…
— Послушайте, милейший, — сказал Гриневич, вдруг решившись. — Зря вы всё это затеяли… Ей Богу, зря… Идея, конечно, чрезвычайно гуманная, но… Я плохо разбираюсь в тонкостях, однако, раз вы здесь и вообще существуете, значит, мы справились сами. Не так быстро, и не так хорошо, как вам того хотелось бы, но мы решили все проблемы своими силами. Оставьте же их нам ЗДЕСЬ, полагаю, у вас ТАМ достаточно много и своих…
— Вы так считаете?
— Я в этом уверен!
— Хорошо, — сказал мужчина. — Я после возвращения непременно передам ваше мнение своим. Смешнее всего то, что вы — не первый здесь, кто говорит мне эти слова.
— Вот видите! — опять обрадовался Гриневич. — Оказывается, не все лохматые овцы так уж боятся зубастых волков! Так не лишайте же нас нашего природного мужества… НАШЕГО, а не обеспеченного вашими бластерами, торчащими из-за наших спин.
— Мы подумаем, — сказал мужчина после паузы. — А вы идите домой. И знайте, что мы с вами. Хотя бы душой и мыслями…
— Благодарю вас, — Гриневич поднял над седой головой сжатый кулак. — Мне очень хочется пригласить вас к себе на чай, но я знаю ситуацию в стране, и представляю, насколько насыщен ваш рабочий день. Но хотя бы имя ваше я могу унести с собой?
— Вы не сможете его ни запомнить, ни произнести, — засмеялся мужчина. — И обрету я его ещё очень и очень не скоро… С вашей точки зрения…
— Тогда прощайте, капитан Немо, — сказал Гриневич с улыбкой. — Или, может быть, до свидания… Но, в любом случае, успехов вам в вашем весьма благородном деле!
Он повернулся и, сгорбившись, чтобы видеть тёмный тротуар у себя под ногами, пошёл к своему дому.
…— «Бедный профессор… — подумал псевдо-Осокин, глядя в удаляющуюся сутулую спину. — Что бы вы мне высказали, узнав, что я здесь далеко не одинок. Но вам это знать совершенно ни к чему. Вы были правы: нельзя лишать вас ВАШЕГО мужества. И вы не правы, начисто отвергая нашу помощь. Мужество заслуживает поддержки, это его укрепляет. А нам так хочется хоть немножечко помочь… Вам! И себе…»
Тени исчезают в полдень, чтобы собраться толпой в полночь…
