Василий Головачев - Гарантирую жизнь. Ведич

Тотчас же на стоянку перед баней выехал заляпанный грязью «УАЗ», поворочался в теснине автомобилей, столбов и стен, огораживающих стройку, и двигатель его заглох. Причём остановился он так удачно, что джип «Лексус» не смог бы ни развернуться, ни выехать.

Из кабины «УАЗа» выкарабкался сухонький мужичок в замасленной кепке, открыл капот своей колымаги.

– Эй, пидор, убирайся с дороги! – высунулся из джипа второй охранник.

– Сам обезьяна! – огрызнулся водитель «УАЗа».

– Что ты сказал?! – не поверил ушам охранник.

– Уши прочисти, – равнодушно посоветовали ему.

Охранник, округлив глаза, грузно спрыгнул на землю.

– Ну, тля, я тебе щас!..

Кран, до этого момента стоявший без движения, вдруг повернул стрелу, и висящая на крюке плита сорвалась вниз.

Раздался чей-то истошный крик:

– Полундра! Кран!

Охранники у «Лексуса» и водитель джипа глянули вверх, кинулись врассыпную.

Плита рухнула на крышу джипа, сплющивая его в плоский пакет металла. Брызнули стёкла. Гулкий удар потряс воздух. Из-под джипа вылетели струи пыли. И стало тихо.

Ощипков выбраться из кабины «Лексуса» не успел.

Через полчаса примчавшиеся по вызову сотрудники милиции с трудом вырезали крышу джипа, и врачи «Скорой помощи» констатировали смерть его владельца.

Обнаружить впоследствии крановщика и водителя «УАЗа» не удалось. Как и «случайных прохожих», ставших свидетелями трагедии.

В двух километрах от места происшествия сухонький мужичок, уже без кепки, переодетый во всё чистое, докладывал по телефону, сидя в баре «Нептун» напротив чернявого парня, потягивающего тоник:

– Всё чисто, клиент отбыл в нужном направлении.

– Мы видели, – послышался голос Алексея Свистунова в телефонной трубке. – Иногда счастье сваливается на голову так неожиданно, что человек не успевает отскочить в сторону.

Парень с тоником – Черкес – засмеялся.

– Дай Никифора, – сказал Терминатор.

– Слушаю, – отозвался Хмель.

– Что дальше?

– Сворачивайте программу и возвращайтесь в Жуковку.

– Есть, – ответил Терминатор.

Хмель и Алексей Свистунов получили заказанную спецаппаратуру и приступили наконец к слежке за Вараввой Елиным.

Булавин вычислил третьего агента триангула, которым оказалась та самая учительница математики Школы Инесса Клименфельд, и начал разрабатывать план её нейтрализации.

Черкес и Терминатор «легли на дно», то есть принялись отсыпаться, отдыхать от трудов праведных и готовиться к новым встречам с агентами Синклита.

Тарасов провёл со всеми сеансы связи и, успокоенный, доложил Онуфрию о выполнении первого этапа своего задания.

– Хорошо сработали, – похвалил команду волхв. – Владыко будет доволен. Но расслабляться не стоит.

– Мы и не расслабляемся, – ответил Глеб Евдокимович со знанием дела. – Даже на отдыхе. Понадобится – соберёмся вместе за четверть часа. Как долго, по-твоему, стоит ждать новых гостей?

– Конунги потерпели существенную неудачу, потеряли двух агентов, раскрылись. Опыт подсказывает мне, что они станут действовать хитрее.

– Мой опыт подсказывает мне то же самое.

– Если учесть, что жизненный опыт – это когда количество ошибок переходит в качество, то мы с тобой прошли одну и ту же школу.

Тарасов улыбнулся:

– Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Но мы постараемся больше не ошибаться.

Прошло два дня с момента устранения Евгения Ощипкова.

Следствию не удалось выйти на след его недоброжелателей, и дело плавно перешло в разряд «висяков».

Взбешённый Варавва Елин попытался надавить на мэра, чтобы следователи УВД занимались расследованием интенсивнее, однако ничего не добился. Почему в тот день охранники стройки напились вдрызг, кто проник на территорию стройки и использовал подъёмный кран, кому принадлежал грязный «УАЗ», перекрывший дорогу джипу, установить так и не удалось.

Магистр Ордена Галактических Мастеров побывал на похоронах Ощипкова, встретился с его охранниками и укрылся в своих апартаментах напротив церкви Святых Мучеников.

А через день, пятого октября, Булавин заметил в Фошне чёрный лоскут глядуна.

– Где он сейчас? – быстро спросил Тарасов, услышав новость.

– Кружит вокруг Школы.

– Конунги снова послали пеленгатор! Жди, я сейчас приеду. Не выпускай его из поля зрения.

Глеб Евдокимович, не переодеваясь, метнулся к «Импрезе» и через десять минут был в Фошне. Нашёл Дмитрия, занявшего позицию на приусадебном участке Школы с биноклем в руках.

– Вон крутится, гад! – сквозь зубы выговорил Булавин, передавая другу бинокль.

Тарасов понаблюдал за порхающим чёрным прямоугольником, взялся за мобильник.

– Я уже предупредил Светлого, – сказал Булавин.

– Попробуем выявить, кому глядун передаёт информацию.

– Иду, – отозвался мальчик, выслушав Тарасова.

Через несколько минут он выбежал во двор Школы. Глеб Евдокимович махнул рукой выглянувшему охраннику: всё в порядке – и провёл ведича на участок, к Булавину.

– Видишь?

– Вижу.

– Уверен, что справишься? Не получится ли обратный эффект: не ты запеленгуешь конунга, а он тебя?

– Я попробую, – коротко сказал Сергий.

Он закрыл глаза, сосредоточился, поворочал головой туда-сюда, застыл.

По его светлым волосам проскочила змейка розового свечения.

Глядун в тридцати метрах от них перестал кружиться, замер на месте, встал вертикально, начал поворачиваться из стороны в сторону, как будто и в самом деле был антенной.

– Может быть, он нас таки видит? – хмуро осведомился Булавин.

– Глядун настроен на пси-излучение определённого качества и интенсивности, – негромко сказал Тарасов, тоже ощущавший дуновение «чужого взгляда». – Мы для него неинтересны. Не сплоховал бы Светлый.

– Надо было посоветоваться с волхвами… – Булавин не договорил.

Прямоугольник глядуна начал корчиться, изменяться, растекаться струями кисейно-серого дыма. Снова собрался в туманно-прозрачный лист, рванул вверх, к облакам. Голубая молния пронзила его, соединяя облака и землю. В следующее мгновение он разлетелся на множество длинных огненных струек и исчез.

Сергий открыл ставшие чёрными глаза.

– Брянск…

Тарасов подскочил к нему, обнял за плечи, потряс.

– С тобой всё в порядке? Ты цел?

Глаза мальчика посветлели, он расслабился, глубоко вздохнул, смущённо улыбнулся:

– Нормально, я его засёк.