Филип Дик - В ожидании прошлого

— И что дальше? Знаешь, Эрик, почему ты любишь смотреть мужчин по телевизору?

Фраза была двусмысленной. Мол прыснул, но Эрику было не до смеха.

— Ну-ну, и что же она сказала? — лицо генерального секретаря расплылось в предвкушении.

— Потому что ты латентный педик, — сказала Кэт.

— Ого! — лукаво прищурился Мол.

— Потому что ты латентный гомосексуалист, только не отдаешь себе в этом отчета. Но мне-то со стороны виднее. Это объясняет и твое поведение в постели. Посмотри же на меня! Я привлекательная женщина с совершенным телом, в любое время доступная в постели!

— Причем бесплатно, — сухо бросил в сторону Мол.

— А ты сидишь здесь и ковыряешься со своими пленочками, вместо того чтобы заниматься мною в спальне!

Эрик стоял с удрученным видом, слушая ее, не в силах пережить порчу кассеты.

— Ты испортила не только кассету, но и эту ночь.

Кэт несколько успокоилась, и когда схлынуло охватившее ее возбуждение, продолжала:

— Надеюсь, Эрик. Я очень надеюсь, что испортила ее как следует. А теперь наслаждайся просмотром, — она развернулась: — Спокойной ночи. Развлекайся сам с собой. Можешь дрочить на своего комика дальше!

Теперь голос ее стал ровным, спокойным и холодным.

Тогда Эрик бросился за женой и настиг уже в гостиной, схватил, впиваясь руками в нежные плечи, и развернул лицом к себе.

Не ожидавшая такого поворота событий Кэт захлопала ресницами.

— Я тебя... — здесь Эрик осекся. Он чуть не сказал «убью» — но тогда бы она точно никогда не простила его и превратила его жизнь в настоящий кошмар. Словно сам Бог шепнул на ухо: «Эту не трогай». Таким стервам известны приемы, как довести человека до белого каления и до белой горячки. И она отомстит тысячу раз. В том мудрость ее, унаследованная от змея в райском саду. Не говоря о прочих вещах, которые всегда под рукой у умной женщины.

— От-це-пись! — отчетливо, с тихой ненавистью выговорила Кэт. Глаза ее дымно сверкнули.

И Эрик отпустил ее.

После паузы, потерев руку и посмотрев, не осталось ли синяка, она ровным голосом сказала:

— Чтобы этой коллекции завтра здесь не было. Или здесь не будет меня.

— Хорошо, — покорно кивнул он.

— И еще, — продолжала она голосом, в котором бушевала злоба. — С завтрашнего дня ты начинаешь искать работу с более высоким окладом. В другой компании. Я не хочу, чтобы ты путался у меня под ногами. А еще... ну это потом, посмотрим. Может, мы останемся вместе. На новых основаниях, которые будут устраивать и меня, не только тебя, — теперь голос ее звучал спокойно и рассудительно, правда, говорила она все те же жестокие и непоправимые слова.

— И вы... — не закончил Мол.

— На следующий день я перевез видеоархив, — кивнул Эрик. — Последнее, что осталось от прежней жизни. Можно сказать, «бэбиленд», как у старика Вергилия.

— И последующие годы вы провели в страхе и тщательно скрываемой ненависти к собственной жене?

Эрик вновь кивнул.

— Потому что ненавидели самого себя. Боялись маленькую слабую женщину. Впрочем, правильнее сказать — личность. Очень сильную личность.

— Дело в том, что эти удары ниже пояса — когда она стерла мою пленку... — начал Эрик.

— Удар ниже пояса состоял не в том, что она стерла пленку, а в том, что она отказалась сказать какую, — оборвал его Мол. — И в признании, что она сделала это почти нарочно. Если бы она сожалела... но женщины, особенно такого сорта, никогда не раскаиваются в своих поступках. Никогда, — он замолк на некоторое время. — И все-таки вы не развелись.

— Мы сплавились воедино, как два закоротившие провода. Эта искра объединила нас. Теперь нам необходима помощь. Кто-то должен разорвать эти провода. Ведь дальше будет хуже: мы начнем вместе ржаветь, разлагая друг друга, пока не превратимся в прах.

«Но на это могут уйти десятилетия».

Так что Эрик мог понять Молинари, жаждущего смерти: в ней оба видели освобождение.

После этой беседы между ними протянулась невидимая нить.

— Один из нас испытывает невыносимые муки в семейной жизни, пряча их от посторонних глаз, — заговорил Мол. — Другой умирает, как раненый гладиатор, перед целым амфитеатром, выставляя страдания напоказ цирку. Странно, такие две совершенно противоположные судьбы. Микрокосм и макрокосм.

Эрик кивнул.

— Простите, — сказал Мол, выпуская руку и похлопывая доктора по плечу. — Я причинил вам боль своими расспросами. Ладно, доктор Арома, перейдем к делу. Откройте дверь, — сказал он телохранителю. — Мы закончили.

— Погодите, — вмешался Эрик. Но тут же остановился, понимая, что не знает, как сформулировать словами свою мысль.

Мол поспешил на помощь.

— Как вы посмотрите на то, чтобы поступить ко мне на работу? Формально вы будете числиться поступившим на военную службу — чтобы мобилизация вам не грозила — и исполнять обязанности моего личного врача.

От неожиданности не сразу овладев собой, Эрик сказал, стараясь, чтобы голос звучал как можно будничнее:

— Интересная перспектива.

— Вам не стоит все время быть при жене. Встречайтесь реже. Ваше новое назначение даст такие возможности и послужит превосходным предлогом к постепенному разрыву отношений.

— В самом деле, — Эрик благодарно кивнул. Все получалось как нельзя лучше. И самое интересное — именно к этому подталкивала его Кэт эти годы.

— Мне нужно будет обговорить с женой, — начал он и тут же покраснел. — То есть с Вергилием, — пробормотал он. — Пустая формальность, никто не против.

Мол посмотрел на него из-под бровей, ставших вдруг огромными, наводящими ужас.

— Это шаг назад, — мрачно изрек он. — К тому же имейте в виду, что вас ждет военная служба. Вы все поймете, когда встретитесь с нашими так называемыми союзниками. Вас может ожидать моя судьба и мои муки, даже худшие, вплоть до сумасшествия. И вы не сможете вылечить себя, несмотря на то, что вы доктор.

Глава пятая

По возвращении с Вашинга-35 Эрик Арома застал жену дома, у границы Сан-Диего. Встреча была неизбежна.

— А вот и гость с красной планеты, — проговорила Кэт, не успел он закрыть дверь. — Чем занимались?

Она вызывающе расселась на кушетке с бокалом коктейля, волосы она стянула в пучок на затылке, отчего стала похожа на девочку-подростка. На ней был черный халатик, не прикрывавший выставленных напоказ длинных ног без единого волоска, с тонкими хрупкими лодыжками. Чулок она не надела, отчего на каждом ногте на ногах можно было увидеть рисунок — цветную сценку из эпохи Вильгельма Завоевателя. Эрик не стал разглядывать крошечные картинки на мизинцах и пошел повесить на место пиджак.