Вольдемар Грилелави - Ангел-пророк

— В школьном оркестре и играла. У нас там тоже Александр Иванович руководил. Он меня сюда и переманил. Сразу, как только мы переехали, Александр Иванович и предложил ходить в его оркестр. А ты давно поешь?

— Давно, — тяжело вздохнул Антон, показывая своим протяжным стоном, насколько нелегкий для него этот труд. — Я и петь-то не умею, — смело признался он уже после второго стакана.

— Ха! — хихикнула весело и отвровенно Маша. — А поешь зачем? Для веселья или чтобы дома не скучать?

— Ага! — согласился Антон. — Мне сюда нравится ходить, по городам разъезжать, путешествовать. А петь хотелось бы так же, как все поют в хоре. Да вот природа такого таланта не подарила.

Уже после очередного пятого или шестого тоста Маша шепнула на ухо что-то секретное своей подружке, сидевшей рядом по правую руку, и под ее хихиканье потащила Антона из комнаты.

— Только не хулиганьте сильно там, — уже громко и со смехом предупредила подружка им вслед. И Антон смутно догадался, о чем они там шептались, и какова причина ее внезапного веселья.

Маша вела его в соседнюю пустую комнату и явно не для продолжения светской беседы с опросом его биографии. Он уже предчувствовал близкое знакомство с объектом долгодневной влюбленности. И от разыгравшегося воображения у него слегка вскружилась голова, и заклинило в горле, словно в рот положили большой кусок неспелой хурмы. Он уже вполне осознанно боялся лишь одного: только бы не проснуться и досмотреть этот запретный сон до конца. Но уже в шаге от этой вожделенной двери, ведущей в тайное и сокровенное, он с ужасом ощутил, что покидает это далекое детство, возвращаясь в родную комнату-спальню 21-го века.

А рядом мирно и тихо посапывала жена, совершенно не догадываясь о драме, разыгравшейся абсолютно рядом в нескольких сантиметров. Антон старался со всей силы сдавливать веки, чтобы попытаться вновь вернуться в сон, где он был тем пятнадцатилетним пацаном, которого впервые в жизни любимая девчонка пригласила в уединение. Ему не терпелось узнать, зачем же она, то есть, Маша, если ее и в самом деле звали так, пригласила его в темную пустую комнату, перед этим предупредив подругу, чтобы им никто не мешал. Гипотетически предположить можно, что она хотела уже там наедине предоставить Антоны право предпринимать самые смелые замыслы и поступки. Но ведь хотелось не только предположить, но и испытать.

Однако сон улетел в небытие и возвращаться не обещал. Антон уже осознавал, что повторения не дождется, поскольку такое возможно лишь один раз в жизни. Даже если удастся усилиями воли уснуть. Удалось-то, удалось, да все понапрасну. Опять замелькали глупые бессмысленные картинки с непонятными персонажами и бестолковыми незапоминающимися эпизодами. Все повторилось, как в обыденные каждодневные сновидения без впечатлений и воспоминаний той далекой и манящей юности. Неужели ему сегодня приснилось именно то видение, о котором он часто мечтал, подробно представляя и рисуя тайные свидания с этой очаровательной обворожительной незнакомкой с домрой в руке, которая так музыкально и печально пела от ее пальчиков, что бегали удивительно ловко и быстро по грифу инструмента.

Скорее всего, это он в своих фантазиях назвал ее Машей, оттого и приснилось это имя при знакомстве с девчонкой. А так запросто у нее могло быть совершенно иное имя. Да сейчас она и выглядит старенькой старушенцией. На все целых 65 лет. В таком возрасте уже и прабабкой можно стать. Но ведь там во сне она была той молоденькой и настоящей, что Антону от обиды за пропавший сон даже плакать хотелось. Подразнил, скотина, и отнял игрушку. Антон повернулся на другой бок, тяжело и печально вздохнул и вновь улетел в то самое свое пятнадцатилетнее детство. От такого подарка Антон даже во сне страшно поразился и удивился. Случилась как в знаменитой сказке по ужасно большой просьбе, которую он произносил, молча со слезами на глазах. И этот некто, что управляет сновидениями, сжалился и вновь зашвырнул его в тот же полутемный коридор рядом с потайной и заветной дверью, которую он не успел перед просыпанием открыть.

Вот только Маши рядом уже не оказалось. Но само его сознание шептало, что она как раз успела уже войти в эту комнату, а он почему-то все еще топтался у закрытой двери в коридоре. Проглотив волнующую слюну и набравшись смелости, Антон, поборов все страхи и сомнения, толкнул эту проклятую дверь, разъединившую их на два мира. Жмурясь от яркого света и спасаясь руками от непонятных лучей, невесть откуда явившихся сюда, Антон понял, что попал в абсолютно иную атмосферу событий и явлений, чем ожидал, стоя в коридоре за дверью некой комнаты, которой здесь не оказалось. Антон попал на перрон огромного аэропорта, по которому сновали взад-вперед заправщики и автомобильные трапы. А Маша уже стояла в проеме дверей в салоне перронного автобуса, который хотел увезти ее к самолету, возле которого уже стоял один из трапов. Она покидала этот город навсегда. Из-за шума рычащих и гудящих самолетов Антон не слышал ее голоса, но он по губам и по улыбке понимал, что она улетает, что она очень рада такому событию, и что прощается сегодня с Антоном навсегда.

— Ты куда и зачем? — кричал Антон, словно не мог понять, почему она прощается с ним, хотя в сознание смутно проскальзывало некое далекое воспоминание о проведенных с ней страстных минутах. Он не слышал самого себя, но она понимала и шептала в ответ, из чего Антон понимал, что она, как и обещала, улетает в Москву поступать в свой желанный институт.

— Но почему на самолете? — прошептал он ей в ответ. Антон уже понимал, что кричать не обязательно. — Можно же вечером на поезде, а утром уже оказаться в Москве. И дешевле и намного удобней. А мы можем до вечера побыть вместе.

Антон все еще надеялся встретиться с ней и окончательно понять об их отношениях, что сложились в этот исчезнувший промежуток времени. Ведь было что-то, он чувствовал и осознавал. Но теперь он никогда не сумеет узнать, и никогда Маша не будет для него такой доступной и близкой.

— Нет, — шептала губами Маша. — Мне очень нужно сегодня попасть в Москву. Последний день приема документов. Завтра я опоздаю.

— Маша, не улетай, это очень опасно, — ощущая некую внутреннюю тревогу. Отчаянно умолял Антон.

— Не грусти и не глупи, милый Антошка. Сам ведь в летчики собираешься, а самолетов боишься. Все будет очень хорошо. И прощай. Я не знаю и не думаю, а вдруг когда-нибудь и где-нибудь встретимся!

— Нет, — Антон отчаянно мотал головой, уже осознавая, что это прощание навечно. — Мы с тобой никогда не увидимся более.

Ответа, произнесенного из ее уст, он уже не видел. Двери автобуса захлопнулись, и Маша уехала на посадку в самолет, чтобы навсегда затеряться в Москве. И вдруг Антон неожиданно увидел, чуть ли не перед собой световой табло прямо под названием города, где находится этот аэропорт. Саратов, 2013 год. Конец июня, 13часов 40 минут. Но почему? Ведь сейчас 1965 год, и вовсе это никакой не Саратов, а Азимовск. Только из этого аэропорта Маша могла улететь в Москву. Ведь в самом Холмогорске аэропорта не было и тогда, нет его и в 2013 году. А в Саратове Антон никогда в своей долгой жизни не был. Не случилось ни оказии, ни случая, что мог бы забросить его в этот город на Волге. Удивительно и совершенно непонятно.