Сергей Трищенко - Таблетки от пуль (сборник)

Неужели я до сих пор не ответил на вопрос? Ай-яй-яй! Отвлекли необычные ощущения.

— Шк…

Стоп! А вот это слово произносить нельзя, оно под запретом. Неужели у них совсем не осталось школ? Или они заменили его каким-то иным? Попробую выпутаться.

— Ш’карные тетради! На все случаи жизни! В клеточку, в линеечку, в полосочку, в кружочек.

Я ничуть не кривил от истины: среди всей партии несколько пачек были именно в кружочек. Знаете, некоторые любят обводить буковки кружочками. Для подобных любителей у нас и выпускают такие тетради.

— На них можно писать всё, что угодно: доносы, рапорты, списки заключённых…

Я говорил вполне искренне, без тени иронии: линии полиграфа ничуть не дёрнулись.

Таможенники не отреагировали тоже. Нет, отреагировали, но по-другому: взяли тетрадку и принялись изгаляться над ней: просветили всеми мыслимыми лучами, воздействовали различными растворами — чтобы проявить тайнопись, должно быть. Но нельзя проявить то, чего нет.

У нас эти тетрадки использовались истинно как школьные. Причём школьники могли писать в них на протяжении всей учёбы: за время каникул написанное в предыдущем классе исчезало, тетрадь саморегенерировалась, и в следующий класс ученики шли с абсолютно чистыми тетрадками. Это было очень удобно, учитывая малую облесенность нашей страны. У них же, наоборот, леса было много, но тетрадей почему-то не делали. А если делали, то страницы часто склеивались из-за большого содержания смолистых веществ. Почему-то никак не удавалось их отчистить. Обложки так вообще чуть не кора покрывала.

Какое применение найдут нашим тетрадкам тут, я не знал. Знал, что покупают их охотно, потому и загрузился для прикрытия.

— Одевайтесь!

Уф-ф, наконец-то! Но это ещё ничего не значит. Они могут завернуть меня в любой момент, пока не выйду за ворота таможни. Особенно если у них есть приборы для чтения мыслей. А выйти надо.

И хотя наши биофизики убеждены, что содержащиеся во мне мысли упакованы таким образом, что прочитать их не удастся, проверить догадки можно только в реальных условиях. Чем я, собственно говоря, и занимался.

И проверка прошла успешно!

— Вам выдается разрешение на торговлю в нашей стране сроком на десять дней, — голос таможенника был сух и торжественен.

Десять дней! Да мне и десяти часов, даже десяти минут хватит, чтобы совершить задуманное. Лишь бы выйти из-под купола таможни.

А тот силовой купол, что покрывал всю страну, не помешает. Наоборот, его наличие гарантировало, что концентрация лекарства будет максимальной.

На меня работало многое. Если они догадаются, что произошло. Если они решатся убрать купол… а они вряд ли на это пойдут, потому что в этом случае мы станем действовать другими методами, тут они правы. Но в том же направлении. То есть — никакого насилия.

Значит, моя миссия будет выполнена! Планета будет спасена!

У меня не было необходимости прятать контрабанду. Она была на виду. Я сам был контрабандой.

Нет, я не собирался проповедовать на площадях и в парках, обличая существующий режим. Не собирался и тихо шептать то же самое на ушко, внушая «крамольные» мысли. Этого бы никто не позволил.

Я сам был мыслью. Особым образом организованной, превращённой в комплекс органических молекул, которому придали человеческую форму. Разумеется, не одному комплексу, а многим — стольким, чтобы хватило на каждого жителя.

Часто бывает так, что, ощутив какой-то запах, человек вспоминает события многолетней давности.

Наши химики синтезировали вещество, вдохнув которое, любой человек ощутил бы знакомый запах — даже если никогда не ощущал его в своей жизни. Тот самый запах, который когда-то обязательно вдыхали его предки, и который он сам почему-то забыл. Запах свободы.

Когда я исчезну — биороботы, даже столь сложно исполненные, не имеют эмоций и чувств, — то молекулы, из которых я состою, развернутся в мозгу каждого человека после первого же вдоха, и превратятся в мысль. Мысль о возвращении свободы.

Я отошёл довольно далеко от таможни. Взобрался на небольшой холмик. Багаж летел рядом, следуя на антигравитационном поддоне.

Дул тёплый свежий ветерок.

Я остановился, поднял голову и раскинул руки.

И стал быстро-быстро испаряться под лучами ласкового и нежного солнышка. 

Вечный двигатель

Неколебимо вечное стремление людей к свободе, и вечно желание отдельных индивидуумов воспользоваться этим стремлением в своекорыстных интересах.

…Работал вечный двигатель. Серебристые звенья цепи, звеня, проворачивали зубчатое колесо, передающее вращение на толстенный вал, уходящий в стену.

— Вечный двигатель! — провозгласил Стэв, показывая Высокой Комиссии работу удивительного устройства.

— А куда уходит цепь? — поинтересовался кто-то.

— Пошли, — спокойно предложил Стэв.

… Узники отчаянно пытались выбраться из ямы. Подпрыгивая, подтягивались на серебристой цепи и, быстро перебирали руками, стараясь подтянуться как можно выше и ухватиться за край ямы, чтобы выбраться из темницы на свет. Но у них ничего не получалось: цепь все время оскальзывала и подавалась вниз. Но надежда оставалась — казалось, ещё чуть-чуть — и можно будет ухватиться за край, вот ещё немного подтянуться — и свобода! И потому всё новые и новые узники, хватаясь за цепь, пытались выбраться из темницы.

— А куда ведёт вал? — поинтересовался тот же голос.

— Пошли, — так же спокойно предложил Стэв.

… Острые зубья землеройного механизма, приводимые в движение торчащим из стены валом, вгрызались в податливую почву: шло строительство новой тюрьмы.

Вечный двигатель работал… 

Условный рефлекс

Пожарник вышел на берег реки. Походил взад-вперёд по берегу, подошёл к урезу воды, посмотрел на бегущую реку, на кусты тростника, качающиеся под легким ветерком, на стрекоз, перелетающих с тростинки на тростинку, на распускающиеся жёлтые кувшинки, поболтал в воде пальцами, вытер их о штаны.

Закурил, глядя на тонкую струйку дыма, посидел немного на берегу, сплюнул в воду. Потом вынес ведро бензина, вылил в реку, посмотрел, как расплывается по воде радужное пятно. Закурил ещё раз, а спичку бросил в воду.

Река вспыхнула.

Пожарник вышел на берег реки. Походил по берегу, вынес ведро бензина, вылил его в реку. Закурил, спичку бросил в воду. Река вспыхнула.

Пожарник вышел на берег реки.

Закурил, спичку бросил в воду.

Река вспыхнула.

Пожарник вышел на берег реки. Река вспыхнула. 

Что выбросит море