Далия Трускиновская - Маршрут Оккама

— Нет, они нашли несколько мужиков, которые утверждали, что родились в тысяча семьсот затертом году. Они были безграмотные, но говорили такие вещи, каких ни в одной книге нет. То есть, там действительно петля. В восемнадцатом веке она заякорилась во второй половине, и в двадцатом тоже, очевидно, во второй половине.

— Это иначе получается, — поморщившись, возразил Витька. — Не заякорившись, а там встречные потоки…

Он увидел, как живой, плакат из школьного кабинета биологии с кровеносной системой, с красными артериями и синими венами. Плакат держался перед глазами прямо в воздухе на бельевых прищепках и был куда более убедительным, чем на Вовчиковом чердаке.

— Один черт. Он говорил, что это — единственная надежная петля, за вход и выход которой он ручается.

— Еще что-нибудь говорил?

Витька пожал плечами. В какую-то минуту ему казалось, что голова пухнет и вот-вот взорвется от всей информации, которой его наперебой снабжали Фоменко и компания. А вот теперь обнаружилось, что информации нет, одни обрывки — что-то про автотрассу в Нью-Мехико, которую называют дорогой в никуда, с исчезающими навеки автомобилями, что-то про падающие с неба ледяные глыбы, и вдруг — граната образца сороковых годов, подхваченная во второй мировой тонюсенькой струйкой времени, проскочившая в крошечный прокол и рухнувшая сверху тридцать лет спустя во двор калифорнийского дома.

— Во! — вскрикнул он вдруг. — Знаешь, что еще они обсуждали? Белый и багровый туман! Может ли быть так, что белый туман — это наш коней прокола в прошлое, а багровый — в будущее.

— Ну, что белый — в прошлое, я и сам догадался, — без тени улыбки ответил Феликс. — Тебе что-нибудь говорит такое слово — «сувлаплейн»?

— Ни хрена не говорит. Может, «плейс»? Тогда — какое-то место, местность.

— Может, «плейс». Там пропал в тумане батальон английской армии. Все видели, как вошел, а куда вышел — неизвестно.

— Лешка рассказал?

— Кто же еще.

Витька задумался. О пропавших солдатах он читал в тех файлах, что прислал ему дядька Юст. Какой-то батальон сгинул во время первой мировой в Турции. О нем ли вспомнил Лешка? Если о нем — то ситуация еще хуже, чем со сказочным Марселем. С Францией в восемнадцатом веке Россия не воевала, а с Турцией — всю дорогу… И еще в тридцатые годы пропало три тысячи китайцев, охранявших мост. Правда, уже без всякого тумана. Где вынырнули — неизвестно, может, и у динозавров…

Еще какое-то время они копались в воспоминаниях, но все яснее делалось нужно без гроша за душой пробиваться в Марсель, идти в те трущобы, у которых располагалось нищенское кладбище, и прочесывать местность, пока не повезет вляпаться в багровое туманное пятно или еще куда-нибудь.

— А выбор у нас есть? — спросил Феликс. Вопрос был риторический.

Прикинули — где взять денег. Витька вспомнил про свое неожиданное умение играть в «фараон». Феликс предложил экспроприировать пару кошельков, пользуясь такими незаконными средствами, как луч фонарика в глаза и возникшая в результате паника.

— А Фоменко? — воскликнул Витька. — Нельзя его тут оставлять!

— Кого оставлять? — удивился Феликс. — Ты думаешь, он еще жив?

— Послушай… А кто они вообще такие?

— Эти?

— Да?

— Если судить по лифчику…

— Спецназ? Что делал спецназ на Семеновских болотах?!?

— Это ты у кого другого спроси.

— Если они там оказались в результате идиотского совпадения, — начал философствовать Витька, — если они напали и начали стрелять только потому, что больше ничего делать не умеют, то какого черта они охотились на нас с Фоменко ЗДЕСЬ?

— Кто их разберет. Может, эти ваши проколы — государственная тайна.

— Но здесь-то зачем нас расстреливать? Ведь мы все в одну кучу дерьма попали. И мы отсюда выбраться не можем, и они.

— Очевидно, они — могут.

— «Янус»? — до Витьки, суда по выражению физиономии, стало доходить. — Ты полагаешь за ними пришлют машину? Но, послушай, я-то лучше кого-либо знаю! Этой машины еще нет в природе и неизвестно, будет ли вообще!

— Что ты можешь знать…

В голосе Феликса было такое презрение к журналистике вообще и новостнику Костомарову в частности, что Витька не выдержал испытания.

— А как ты думаешь, почему мы с Машкой отправились в эту идиотскую экспедицию? — ядовито спросил он. — Вот как ты полагаешь — откуда мы там вообще взялись?

Если бы Феликс начал расспрашивать — Витька бы изложил самую суть, давая прямые и лаконичные, насколько он вообще способен быть лаконичным, ответы на вопросы. Но Феликс только пожал плечами. И аргументы посыпались, как та самая селедка с неба, о которой рассказывали хронопрокольщики…

— Ни фига себе, — произнес Феликс, когда это словесное извержение окончилось. — Вот ведь живешь себе, горя не знаешь, и вдруг как влипнешь в такую заваруху…

— Теперь понимаешь, что нужно вытаскивать Фоменко? Может быть, есть еще какие-то проколы, а он о них почему-то не сказал. Когда мы отсюда выберемся…

— Если только он жив, твой Фоменко.

Феликс крепко задумался. Потом достал из кармана своего лифчика рацию.

— Я — первый, я — первый, — заговорил он скучным голосом. — Прием. Я первый, я — первый, прием…

И долбил эту нехитрую мантру, пока она не влетела в чье-то ухо и не произвела в рядах противника некоторое смятение.

— Какой, к черту, первый? — возмутился незримый, но злобный собеседник.

— Это ты, шестой? — спросил Феликс. — Сорок третий, сорок пятый, выйдите из канала, дайте шестого.

— Я — шестой! — голос помолчал, словно набираясь духу, и вдруг зачастил, срываясь и теряя всякую логику от бессильной ярости: — Что за скотство?! Где шестнадцатый?! Кто тут дурака валяет?! Пристрелю к такой-то матери! Немедленно дайте рацию шестнадцатому!

— Ого! — Феликс даже усмехнулся. — Значит, потеряли шестнадцатого? Вот и ладушки.

Витька разинул рот.

— Я первый, я — первый, — продолжал, пользуясь безнаказанностью, Феликс. — Шестой, вы хорошо меня слышите?

— Где ты, первый? — спросил, вмешиваясь в странный разговор, еще один голос.

— Хороший вопрос. Я — там, где могу вас контролировать. Мне нужен живой Фоменко. Если вы его уничтожили — пойдете под трибунал.

Витька показал большой палец. Такого блефа он еще не видывал.

— Был приказ, — уже впадая в сомнение, ответил шестой. И по интонации невозможно было понять: то ли приказ уже выполнен, то ли нет.

— Приказ давно отменен, вы что, не слышали? — продолжал валять дурака с изумительно серьезной физиономией Феликс. — Мне срочно нужен Фоменко, живой или мертвый. Вы план местности составили?