Ольга Макарова - Б.В.Г

А спросить Линкса, или других торгашей… разбойники, конечно, на торговых путях попадаются, но, чаще всего, заканчивается все демонстрацией оружия: у кого больше настоящих, а не «Бальзаковских» пушек, тот и прав… тот и получает изрядную долю товара…

Что случилось с этим миром…

Будто возник барьер… словно кто-то невидимый выставляет вперед ладонь и произносит: «Не убий…»

Глава двадцать седьмая. Дороги расходятся

Если вернуться немного назад…

Снегохода нет. Остались рюкзаки и кипа джинсы. Выход очевиден.

В новенькую(относительно) джинсу облачились все трое, приобретя вид модный и свежий. Несколько особо ценных экземпляров закатали в рюкзаки. Травка была в брикетах, которые все четверо рассовали по всем карманам. Что и говорить, этим они уже обеспечили себе безбедное существование.

А сейчас, шагаючи к Храму, двое людей и двое радиксов потихоньку уничтожали продукты. Надо ли говорить, что они шли не спеша. Нефью и Рая не подгоняли мальчишек, а те шли словно и не по территории, где орудуют разбойные банды, а по родной дерёвне…

…Дар в новенькой куртке с меховым подбоем (шерсть, причем, не крысачья и не собачья даже, а какого-то довоенного зверя) взлетел на стеклянистый уступ и приставил ко лбу руку козырьком. На пятачке земли, где снег был растоптан и разъезжен в грязную кашу, стоял Храм…

Дар не звал, но, не сговариваясь, к нему подошли все остальные. Нефью говорил, что он научится… правда, этого не заметил и искренне бы удивился, если бы ему сказали об этом…

— Медлишь, Дар? — сказал Нефью ученику.

— Парад… он проходит над ним, в другую сторону! — прошептал Дар. Разрумянившийся на морозе так, что к лицу прилила алая краска. Рядом стоял бледный Мих и прятал пальцы в рукава. Рая взяла его за руки, чтобы согреть…

— Мы не пойдем к Храму, так, Дар? — хмыкнул Мих.

— Не пойдем… — кивнул Дар. — Мы пойдем догонять парад. За мной! — и припустил бегом по хрустящему снегу.

Не сказать, чтоб он бежал очень уж быстро, но бежал, не зная усталости! Мих, пытаясь не отставать, решительно не понимал, что это с Даром такое. После часа такого бега стали подкашиваться ноги; тогда двое радиксов подхватили Миха под руки и потащили за собой. Странно — он обнаружил, что может бежать и бежать еще…

Дар перемахивал через стеклянные валуны, торчащие из-под снега; из-под ботинок так и летели белые комья. Он бежал, не видя никого и ничего. Как слепец. Он только чувствовал, горячим сердцем, колотившемся в ритме бега, этот парад; его присутствие, его ожидание. «Папка! Я здесь! Я иду!»

…Не припусти Дар бегом, уже объяснялся бы перед матерью и дядей. А так — два снегохода пронеслись мимо давних цепочек следов, занесенных снегом.

Ив и Рон сейчас созерцали приближающийся Храм, и у каждого были свои мысли на этот счет. Разное пламя отражалось в глазах. Пламя битвы, когда вокруг Храма, ставшего крепостью, то вспыхивало, то вновь гасло огненное кольцо генри-коктейля… И пламя очага, горевшее уже без дров — по одной воле Влада…

У Ива в снегоходе зашипело радио:

— Братишка, помнишь солнечный свет над полем боя?

— Такое забудешь, как же!

— Я даже рада, что мы должны туда вернуться. Мне кажется, это важно и для нас тоже. Не только для мальчишек, которые сорвались ехать.

— А мальцам я уши надеру! — пообещал Ив и замолк. Он думал о Храме… и о свете над кровавым полем…

А Рон посмотрела на черные точки по небу. Сейчас они проходили над Храмом. Но куда-то не туда…

Несколько минут двое просто ехали, глядя, как приближается, сверкая остатками витражей, Храм… Потом проснулось радио в кабине Рон.

…Оно шипело какой-то песенкой, а через нее пробивался голос… «Где ты? Я не помню, как твое имя. Я помню, что у тебя малахитовые глаза и светлые волосы. Я помню тебя, слышишь?!..»

— Влад!!! — опомнившись, закричала Рон в безответную сеточку микрофона. — Я тоже тебя помню!!! Слышишь?!! Меня зовут Рон!!!

Но радио молчало. Даже довоенная песенка притихла. Свистел ветер, и через стекла кабины тянуло холодком…

А где-то далеко уходил в даль своевольно развернувшийся парад.

Возможно, мальчишки пошли дальше, минуя Храм… но почему-то Рон поняла, что это ее путь — побывать здесь… Что-то непонятное творилось в мире. Что-то, коснувшееся ее и ее сына…

И этому нельзя было сопротивляться, невозможно. Как тогда, тринадцать лет назад…

…На руле дрожали пальцы, и из глаз капали горячие слезы. Горячие, по холодным щекам… Влад… невозможно было не узнать этого голоса, пусть и прошла целая вечность с тех пор, как он, живой, говорил…

Дороги расходятся…

Глава двадцать восьмая. 134289

Женщина с малахитовыми глазами. Вероника. Рон. Может, Шура не так уж не права, что я кого-то себе завел. Смешно, конечно… она ведь не больше чем сон…

Вот, сижу, баюкаю на ладони карманное радио. Пробиваясь через дебри памяти, пытаюсь нащупать ниточку, ведущую к потерянной книге. Это дается с таким трудом, что голова ощутимо наливается тяжестью. Потом, как во времена студенческие, когда заканчивался очередной учебный день, буду чувствовать, что она будто бы забита мокрым песком вперемежку с тяжелой галькой.

Как легко что-то потерять. Как сложно это снова найти…

…Ветер гнал по небу растрепанные облака. Тринадцать лет я не замечал никаких облаков. Тринадцать лет я даже не смотрел на небо. А сейчас сидел и смотрел. Следил облака взглядом…

Они немного искажались через неровности стекол; скупые солнечные лучи падали на землю трехмерным светом… Я подумал, какое же оно огромное, это небо! Какое… открытое…

И что-то переворачивалось в душе, что-то ломалось, тяжело и больно. Будто я рвался на свободу через острые железные прутья… Я понял, что никогда уже не буду прежним. Никогда уже не смогу жить той сонной сытой жизнью, какой жил… У меня словно выдернули опору из-под ног. Я падал. И чувствовал, что осталось всего два выбора: разбиться насмерть или научиться летать…

…Я потерял книгу, потерял стопку серой бумаги, но неужели ты не спасешь меня, Мировой Паук?.. Я помню, как она называлась. Так же, как моя выставка. И я стал искать… Первый же поисковик выдал 134289 страниц. Из них мне нужна была одна…

Глава двадцать девятая. Начинай собирать осколки…

Закат тронул купола Храма, обрывки позолоты на которых блеснули горячо и гневно, провожая солнце, уходящее за горизонт. Стая островов, казалось, хотела успеть за ним — на редкость быстро и стройно летели пепельные исполины…