ВАЛЕНТИН - Путешествие “ГЕОСА”

Серая неподвижная масса, заключенная в прозрачный шар, была соединена бесчисленными связями с программным устройством.

— Странно, мы намереваемся подчинить себе то, что неизмеримо сильнее нас. Эта серая масса хранит несметные сокровища величайших знаний, собранных за многие тысячелетия могущественнейшим народом, — сказал Чарли.

— Подчинится ли он нам? — тихо сказала Рора. — Не превратит ли он нас в разрозненные атомы, едва мы предоставим ему свободу?

Гайденбург нажал крайний слева, выступающий вперед клавиш.

Мгновенно все программное устройство засияло цветными точками, черточками, штрихами. Масса мозга едва заметно шевельнулась.

Нажатие второго клавиша — и из полутьмы выплыл прозрачный, словно наполненный голубоватым дымом шар.

— Слышите ли вы меня? — задал первый вопрос Гайденбург.

— Да, — коротко ответил голос холодного тембра. Голос доносился отовсюду, и астронавты напрасно искали глазами его источник.

— Как включить свет в помещении? — спросил Гайденбург.

— Нажмите семнадцатый клавиш семьдесят первого ряда в тридцатом регистре, — ответил мозг.

Гайденбург бросил короткий взгляд на капитана и выключил биомозг.

— Нажатие этого клавиша, — сказал он, — повлечет за собой мгновенное включение всех управляемых мозгом механизмов и нашу немедленную гибель.

Аэла вздрогнула, отшатнулась от экрана. Значит, коварный мозг на каждом шагу будет им подстраивать ловушки, пока не уничтожит их и не вернет себе прежнюю независимость. Тысячелетие паразитического существования породило новые клетки мозга, породило новое качество — стремление к бесконтрольному производству.

Все происшедшее говорило о том, что одно неосторожное движение возле программного устройства, один неверный шаг, и мозг жестоко расквитается с двуногими букашками, дерзнувшими подчинить его своей воле. Люди знали, что он мог не только их уничтожить, он мог в куски разнести всю планету, если бы это потребовалось. Но пока джин был заключен в бутылку.

— Коварная штука, — сказал капитан. — Возле нее даже думать о чем-нибудь трудно.

— Если мозг за истекшие годы разросся на крови погибшего народа, — с яростью в голосе сказала Аэ-ла, — надо отсечь у него то, что он накопил паразитируя.

— Мозг заключен в непроницаемую оболочку, — ответил Гайденбург. — Мельчайшая инородная пылинка расстроит его. Это своеобразная болезнь мозга.

— Что же делать? Сможем ли мы вернуть биомозгу его прежнее состояние?

— В этом нет необходимости. Он будет выполнять лишь нашу программу и никогда больше не получит никакой власти над людьми. Опасность же при работе с ним никогда не исчезнет. Он величайшее открытие человеческого разума. А большинство великих открытий становилось при своем возникновении величайшим злом. Мы отлично помним кровавую зарю атомной энергии, ужас, охвативший всех, когда ученый маньяк захватил кладовые антивещества. Человечество, создавшее биомозг, тоже прошло через все эти испытания. И когда люди решили, что разум одержал окончательную победу над общественной стихией, восстал биомозг. И это оказалось роковым. В раскаленной пустыне бродят зеркальные тени.

— Что же будет с зеркальными людьми?

— Они уже делают первые самостоятельные шаги. Скоро сообщение с поверхностью будет восстановлено, и они смогут поселиться здесь, внутри планеты.

Гайденбург спокойно подошел к программному устройству биомозга и включил его.

— Экран! — властно сказал он. — Подводные города.

В помещении загорелся мягкий свет. Перед астронавтами открылся широкий экран. Все увидели группу зеркальных людей. Они медленно, точно ощупью, шли куда-то нестройной цепочкой, поддерживая друг друга, и уже не кружились на месте, точно слепые, хотя на головах у них больше не было черных обручей. Зеркальные люди двигались вдоль озера со странной и тусклой, ничего не отражавшей водой.

И вот астронавты увидели подводный купол. Люди там жили без зеркальных плащей и без темных очков. В огромных безжизненных глазах так же, как и в мелких чертах лиц, полностью отсутствовала воля.

Под куполом не было никаких сооружений. Среди черных камней росла белая трава с длинными и тонкими стеблями. С людьми творилось что-то непонятное. Они срывали со своих волос черные обручи, брались за руки, кружились, монотонно раскачивались. Толпа в подводном городе редела, люди уходили на поверхность.

— Вот видите, — заметно волнуясь, сказал Гайденбург. — У них уже пробуждается какое-то беспокойство… Но они в своем развитии отброшены далеко назад, и им абсолютно чужд и недоступен сложный мир машинной цивилизации.

Астронавты умолкли. Все думали об одном и том же, но никто не решался первым сказать роковые слова.

Наконец капитан оглядел печальные лица астронавтов и с трудом проговорил:

— Если люди Земли… Если мы оставим здесь группу своих ученых, зеркальные люди возродятся к жизни. Кроме того нельзя оставлять биомозг без контроля. Если прежде он нес гибель и разрушение, то сейчас его мощь поможет порабощенному человечеству возродиться к новой жизни.

— Я остаюсь, — тихо сказала Аэла.

— Мы тоже никуда не полетим отсюда! — воскликнули несколько молодых астронавтов.

— Я думаю, — задымил трубкой Гайденбург. — Все мы готовы принести самую большую жертву — не вернуться на Землю ради этого. Совет решит, кому остаться.

Аэла стояла перед овальным, необъятным, как озеро, экраном в центральном управлении планеты рядом с Гайденбургом и двадцатью земными учеными.

На экране четко выделялся силуэт гигантского звездолета среди белой пустыни. До старта корабля оставалось по земному времени несколько минут.

На экране появилось лицо Роры. Глаза ее были полны мольбы, страдания и такой нежности, что Аэла бросилась к экрану.

— Прощай, Аэла! — сдавленно крикнула Рора, и на экране закружилось все в цветном урагане. Это началась неистовая пляска энергетических полей. Аэла закрыла глаза от невыносимого сияния экрана. Когда она открыла их, на экране уже не было ничего. Корабль исчез. Он несся безмолвной дорогой за миллионы километров от Аэлы и оставшихся на чужой планете людей.

Над пустынями Троллы летел горячий ветер. Звенели стеклянные плитки, ползли под напором ветра. В небе бежали рваные красноватые тучи.

На плоскогорье вышел зеркальный человек. В грудь и в лицо ему ударил жгучий ветер. Но человек не повернул назад. На его белоснежных волосах уже не было черного обруча. Он двинулся вперед. Он шел все дальше. Увидел одинокий черный обелиск на могиле звездного человека. Долго стоял перед ним, силясь не то понять что-то, не то вспомнить…