Яков Окунев - Катастрофа

- Мы находимся не в середине линии фронта, а ближе к левому флангу, выказывает свою математическую сметку капитан Баррас. - Расстояние между яхтой и эскадрой примерно вдвое больше, чем расстояние от яхты до левого фланга. Самое быстроходное военное судно - вдвое быстроходнее яхты. Значит, пока флот доберется до того места, где мы находимся сейчас, мы будем у крайнего левофлангового вымпела.

- Браво! Браво! - Это одобрение Ундерлипа есть тоже нечто вроде клока сена перед носом лошади. Самолюбие - это самолюбие! Ундерлип играет на самолюбии капитана.

Мистер не должен мешать капитану. Мистер должен хранить молчание. Мистер должен...

- Словом, идите в каюту - и никаких чертей!

Выказав полное непочтение к Ундерлипу, капитан Баррас командует:

- Стоп! Полный ход вперед! Максимальный ход!

Еще! Поддайте еще! Что? Манометр показывает? Плюньте на манометр. Пусть себе показывает. К черту и его бабушке!

Котлы гудят от напора. Стрелка манометра показывает наивысшее давление. Винт бешено гудит. Вокруг судна клокочет. Яхта скользит вдоль вытянувшихся ровной ниточкой огней эскадры, как стрела. Линии эскадры ближе. Луч прожектора подбирается к яхте. Сейчас он вырвет ее из темноты и покажет ее наблюдающим дозорным судам. Несколько сажен осталось добежать лучу. Яхта взбирается на гребень огромной водяной горы и скользит вниз, по спуску этой горы, в водяную складку между двух валов; И луч прожектора, сломавшись на складках волн, укорачивается и не добегает до яхты, разбившись на тысячи огненных спиралей. Над яхтой реет целый рой летательных машин, невидимых в тумане, но наполняющих воздух сплошным гулом моторов и пропеллеров. С правого борта яхты ясно и четко видны уже округленные бусинки огней и черные надвигающиеся на нее стеною горы броненосцев. Вот-вот эта стена обрушится на маленькую яхту. Она уже обдает ее своим шумным дыханием, уже кутает ее в пелену дыма, идущего из десятков труб. Почти у самого борта крайнего левофлангового судна яхта делает поворот под прямым углом; она около часу бежит по прямой линии, пока не тонут в тумане последние огни эскадры и не глохнут последние ее вздохи. Тогда капитан Баррас приказывает тихий ход, поворачивает опять под прямым углом, и яхта бежит в тылу эскадры.

Капитан Баррас зовет помощника и ставит его на свое место. Спускаясь с капитанского мостика, он закручивает свои золотые усики и, вполне довольный собой, произносит:

- То-то, семь чертей и бабушка!

Кажется, он обошелся несколько неучтиво с мистером? Мистер извинит? Морская привычка, знаете.

Ундерлип нисколько не обижен. Он ценит морские познания. Благодарное рукопожатие. Признательное выражение глаз.

Ундерлип верит в свою звезду. Чувство блаженства, наполняющее его душу вследствие того, что его шкура уцелела, приводит его в прекрасное настроение. Все вернется. Все вернется. Звезда Ундерлипа это не какая-нибудь жалкая коптилка, а звезда. Бодрый оптимизм окрыляет Ундерлипа. Он был королем. Он есть король.

Он будет королем и умрет им. Дри-дри-дри-дри. Дри-дридим.

На четвертые сутки, утром, Ундерлип проснулся в каюте от ощущения чего-то нового, чего прежде не было. Спустив ноги с койки, он некоторое время старался припомнить, что произошло нового. Ничего. Да нет же, что-то новое в плеске волн о борта яхты, в дыхании машины, в ударах винта. Какой-то новый звук, похожий на то, как будто выколачивают ковры. Глухие мерные удары. Выстрелы, что ли? Да, верно, выстрелы. Орудийная пальба...

И, быстро одевшись, Ундерлип вышел на палубу. Правильно. Канонада. Бьют большие морские орудия.

Впереди, над вздувшейся, как гора, зеленой грудью океана, на тонкой, розовеющей ниточке горизонта, всходил огромный красный шар солнца. И на медном диске солнца курчавились дымки. Они таяли, опять всплывали и опять таяли, - клубистые дымки с шапками завитков наверху, точно грибы из огня и дыма.

Ундерлип взбирается на капитанский мостик. Смотрит в морской бинокль. Долго и внимательно. Темные продольные полоски с хвостами дыма суетятся на горизонте и выбрасывают пламенные комочки, выплевывают огненные струйки.

- Слава богу. Война началась. Она вернет Америке закон, правительство и порядок.

- Вернет, мистер. Дай бог!

- Дай бог!

- Только я думаю вот что: нам надо переждать. Соваться в эту кашу...

- ...неблагоразумно, - подхватывает Ундерлип.

Мистер поставил условием четыре дня. Сегодня четвертые сутки. Если бы не бой, который, дай бог, вернет Америке правительство, закон и так далее, капитан взял бы финиш. Но ведь этот бой не входит в расчет?

Ундерлип считает приз за капитаном. То, что помешало ему выполнить условие, есть форс-мажор. Что такое форс-мажор? Это стихия, случай, капитан. В данном cлучае форс-мажор играет на руку Ундерлипу, и он ничего не имеет против...

Раз форс-мажор не меняет условий, капитан Баррас ничего не имеет против форс-мажора. Он с легким сердцем кричит в рупор:

- Стоп! Тихий ход!

- Минимальный ход, - повторяет Ундерлип.

К вечеру канонада затихает. Дымки перестают всплывать на горизонте. Вместо дымовых грибков по горизонту тянутся черные длинные хвосты дыма, идущие из труб судов.

Эти хвосты становятся длиннее. Черные продольные полоски на горизонте вырастают в сигаровидные силуэты. Капитан Баррас долго не отрывается от бинокля. Потом восклицает:

- Вот те на! Семь чертей с бабушкой!

- В чем дело, капитан?

- Дело дрянь, мистер. Красные вымпела. Отчего они красные, если они английские?

- Красные? Быть не может!

Ундерлип глядит в бинокль и убеждается в том, что вымпела действительно красные.

А тем временем капитан, определив их число, забывает про родню черта и растерянно произносит:

- Их, этих красных вымпелов, пятьдесят с чем-то. А в нашей эскадре их было тридцать. Откуда еще двадцать? Неужели и английские?

И, не дожидаясь ответа Ундерлипа, капитан Баррас вторично прибегает к "штучке".

- Налево! Полный ход!

- Максимальный! - суфлирует Ундерлип.

- Наибольший! - покорно повторяет капитан.

Яхта мчится на всех парах вдоль фронта двух соединенных эскадр с красными вымпелами - английской и американской.

XV

Яхта Ундерлипа скользит вдоль приближающейся линии эскадры. Но на этот раз фронт вдвое длиннее, и капитан Баррас в отчаянии машет рукой:

- Ничего не выйдет, мистер. Теперь нам из ловушки не выйти.

Ундерлип клокочет? Как? Переплыть океан, уйти от красных для того, чтобы попасть в пасть красным?! Невозможного для Ундерлипа не существует. Сколько будет стоить? Сколько? Полмиллиона? Ундерлип платит полмиллиона долларов за свою жизнь! И за полмиллиона невозможно? Ни за какие деньги невозможно? Этого не может быть. За деньги все можно.