Ольга Макарова - Галерея Миров

…холодно. Такой неожиданный переход… здесь пустыня. Снежная. Ветер воет, страшно и дико, как восставший мертвец.

— Рон, — сказал Ланс, остановившись. — Я настоящий. И очень тебя люблю. Всегда буду любить. Придет время, и мы будем вместе. Рано или поздно, — кажется в этом ровном, как у всех «сущностей», голосе промелькнуло что-то человеческое. — Не говори ничего. Я тебя простил…

— Ланс… — начала было Рон. Ей очень хотелось бы понять, что он имеет в виду.

— Мы пришли. Его мир начинается здесь. Прошу, не ходи туда. Это тебя убьет.

— Почему?

— Он проклят.

— Ланс, пойдем со мной.

— Я не могу. Я бы очень хотел, но не могу. Для таких, как я, путь закрыт.

— Загадками говоришь. Ну ладно. Спасибо тебе за все.

— Ты все-таки решила идти?

— Да.

— Прощай. Сохрани тебя Бог…

— Прощай… Ланс.

Он просто шагнул в туман и исчез. А Рон побрела вперед через снежные барханы, дрожа от холода, от которого ничто не может спасти. Он высасывал тепло из самой души, а не из тела…

На десять шагов вперед да на пару метров вверх… вот и все, что видно. Но сейчас зрение не нужно. Сейчас надо «закрыть глаза», слушать и слушать. И пока слышишь и чувствуешь чужие мысли, забытые и похороненные здесь, на задворках этого сознания, не собьешься с пути. Главное, найти самый яркий след… он не обязательно самый последний и самый свежий. Он самый верный.

А пока все довольно тускло… вереницы импульсных мыслей, которые не переведешь в стандартные понятия, их огромное количество, великий поток, но их не разобрать, и они проносятся вихрем красных и зеленых точек перед закрытыми глазами… это бесполезное блуждание уже затягивалось на вечность.

Первой яркой вспышкой стал обрывок сна. Икона в Храме. Мария с младенцем. Рон очень удивилась узнав на иконе себя. По душе прошлось что-то вроде теплой щекотки… но потом всплыли чувства, привязанные к этой картине. Непонятно, почему они такие — снова вихрь импульсов… значит вернемся на шаг назад и попробуем в другую сторону.

Ниточка от этой мысли тянулась очень тонкая и проследить ее стоило адского терпения. По пути сменялись эмоции, чувства… но только одно — чувство одиночества — никак не хотело отцепиться, а наоборот, вгрызалось все глубже в душу, с почти физической болью.

Рон не понимала многих мыслей, которые встречались ей, пусть даже они и были очень яркими. Но ничего… это все равно будет понято, пусть на уровне бессознательного…

Она нашла свой стих, запомненный очень ярко и навеки, как выжженное клеймо, кучу невысказанных мыслей по этому поводу, самая понятная из которых «Это про меня», и несколько заброшенных неудачных попыток рассказать о себе… он был прав, ей бы тут было ничего не понятно…

…эмоциональные диалоги, сильные импульсы вместо слов…

Вот! Вот!!! ВОТ!!!

«Помнить, забывая. Теперь это получается. Память — второй план, а жизнь — первый. Так лучше. Только плохо. В душе все переворачивается, как будто тянут жилы. Эмоция, состояние, которые не опознать, не классифицировать. Но если душа болит, значит она есть. Радоваться надо.»

…шаг

«Одиноко. Только закроешь глаза, как видишь вокруг пустыню, серую, мертвую, безграничную. Она такая безжизненная и равнодушная, что не может даже заморозить или обжечь, даже убить, даже причинить боль. В ней не увидишь снов и в ней совсем никто не живет…»

…шаг

«Говорят, в Вечности и Вселенной всегда есть только двое, предназначенные друг для друга. Две души, которые могут встретиться или не встретиться в этой жизни. Всегда двое. Люди, подходящие друг другу, как два соседних кусочка паззла, как Ян и Инь…

И вечное проклятье, когда одна душа „старше“ другой. Когда они живут в разных мирах. Только редкие встречи, как вылазки по ночам. И каждый раз меня не узнать. Я помню, и мне мучиться, не умея плакать. И бессмысленно обращаться к Богу…»

…потерялось… ну вот… Назад!..

Сейчас вся душа Рон превратилась в поиск. Понимать будет после. На трезвую голову. А сейчас некогда.

…назад… назад…

«…А чужой мир?

Что страшнее? Ничего. Пустота. Одиночество. Дар-проклятье, когда знаешь все наперед… читаешь жизнь, как книгу — можешь читать по порядку, можешь — через страницу, а можешь заглядывать в конец и возвращаться или читать заново… вот что страшнее всего.»

…это слишком назад…

«…стоит ли рушить то, чего просто не понимаешь?

Реши за меня. Обними меня, дай уснуть на твоих руках. Забыться на один короткий сон, день или ночь…

Ты не узнаешь меня снова, а я тебя разгадал…»

…не то… не то…

Рон неожиданно и больно ударилась обо что-то твердое и холодное. Стена. Совершенно прозрачная. Гладкая. Уходит влево и вправо, насколько хватает глаз. И… за ней нет тумана… абсолютно чистый вид до самого горизонта. Все тот же снег, а на нем — куча нагроможденных в беспорядке зданий самых непонятных пропорций. Нигде нет симметрии. Все это напоминает руины сотен городов, обильно политые яркими красками или… радиоактивную свалку…

«В тех шрамах сердца, где гниет

И распадается отрава…»

…и еще одно, как по маслу…

«Я человек, как и все, но между мной и другими людьми поставили стену. Прозрачную. Я могу видеть, слышать, наблюдать, но мне не слиться с толпой. Мне не обнять любимого человека. Сколько бы я дал, чтобы перетянуть кого-нибудь на свою сторону! За стену. Но это жестоко. И я не буду этого делать.»

Все. Это конечная точка. Дальше барьер. Граница между сокровенным и самым сокровенным.

По теории, это и должно быть что-то, похожее на стену. Но барьер всегда преодолим. И совсем не напоминает стекло или металл, скорее кисель, правда, замешанный на крутой кислоте. Значит, вот это — другой вид барьера. А раз он преодолим, уж поверим теории, значит должны быть трещины.

Рон пошла вдоль стены, ведя по ней рукой. Стекло обжигало пальцы. Холодом. Не стоило даже думать его разбить. Это не простецкий реальный мир, где все поддается разрушению грубой физической силой. Здесь бы понадобился мощный духовный молот и сила воли, пожалуй, сотни крутых шаманов…

Чтобы иметь представление о расстоянии, Рон стала считать шаги. Здесь такой метод вроде должен подействовать, ведь шаги в видениях — это порции твоей внутренней энергии, которые тратишь…

100 шагов, трещин нет… 500, трещин нет… 2500, идеально ровная стена… 3000, да хватит уже!

Рон отняла от стены онемевшую руку и отправилась назад. Это просто. Не надо искать никакого следа. Он вообще нужен только на первый раз, а потом все будет получаться само. Но все равно обидно. Столько сил ушло, и все зря…