Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)

– И что в-в-выбрала самка? – заикаясь, спросил Печатнов.

Врач строго нахмурился: «Точно не пепси-колу!»

Требуются сторожа и дворники. Русскоязычным не звонить.

– «Он так испугался, что вовсе не пискнул», – удовлетворенно повторил Врач, проводив взглядом слесаря, чуть ли не бегом ринувшегося на улицу, над которой чернильными нездоровыми кляксами набухало предгрозовое небо.

– Опасные вы людям советы даете.

– Зато действенные!

Врач с наслаждением допил кофе:

– Я разбудил в слесаре Печатнове сомнения. Теперь ему не удастся заснуть спокойно. Он получил трезвое, пусть и элементарное, представление о свободе выбора. Осознание дихотомии бытия всегда на пользу. Обычно такие люди, как слесарь Печатнов, живут без особых сомнений, потому так легко хватаются за топор. Слишком многих, скажу тебе, пришибло именно при последнем всеобщем падении нравственности. Я за жестокое отношение к дуракам.

Он с наслаждением откинулся на спинку кресла.

«Юненький сырок… Сырная баба в кружевах… Красные и голубые юйца… Что вам полюбится, то и глотайте!»

– Опасные, опасные советы.

– Это точно. Я жаб не люблю!

И никак не определяя сказанного, воскликнул:

– Что делает человека личностью?

Шурик открыл рот, но Врач протестующе вскинул руки:

– Молчи! Не хочу слушать!

И снова вскинул руки:

– Тебе повезло. Ты попал к настоящему мастеру. Как мастер, я работаю только с живыми душами. Кости и мышцы, это не для меня. Для меня только то, о чем человек говорить не любит, что он тщательно прячет в подсознании, чего стесняется до дурноты, в чем не признается ни на каком допросе.

– О чем это ты? – незаметно перешел на ты Шурик.

– Исключительно об индивидуальном уродстве. – Врач так и впился глазами в Шурика. – Тебя это, может, и обошло, но что-то же мучает… не спорь, мучает… по глазам вижу… Ну так откройся! – снова заорал он. – Я высвобождаю скованные начала, выкапываю таланты, бездарно зарытые в землю, возвращаю людям то, что они сами у себя отняли. Никаких сантиментов!

Врач сладострастно закатил влажно сверкнувшие глаза, тонкие ноздри вздрагивали.

– Пять лет назад, когда я только начинал, явилась ко мне занюханная коротышка с глупыми овечкиными глазами. Она была убеждена: ее все ненавидят. Все умные и красивые, а она толстая, глупая, у нее короткие ноги. Вот-вот, сказал я. В точку! Это хорошо, что ты правильно осознаешь положение вещей! И толстая, и глупая, и ноги как тумбочки. От моих слов коротышка зарыдала. Она была убеждена: ее травят родители, учителя, соклассники, над ней издеваются прохожие. И правильно делают, сказал я, что взять с такой занюханной дуры? Наверное, сладкие книжки читаешь про любовь к ближним другого пола? Ну, говори, чем набита твоя кудрявая овечкина голова? Небось, чем-то таким про даму с собачкой? Коротышка взглянула на меня зареванными глазами и вдруг выдала: «Это вы про метелку с хундиком?». Вот тут я и прозрел. Вот тут я и понял, как надо говорить с закомплексованными существами! – Врач торжествующе вскинул над собой руки. – И я сказал этой дуре: прощайся! С собой прощайся! Какая ты сейчас, такой ты уже никогда не будешь! Можешь подойти к зеркалу. Видишь? Ты точно круглая дура, тупая толстуха, у тебя овечкина голова, а ноги сама знаешь. Но я дам тебе шанс. «Только один?» – спросила овечка. Наверное, не хотела долго мучиться. «Только один, – подтвердил я, – но для такой дуры это уже немало». Для начала, сказал я, соврати классного руководителя. Чтобы он и пискнуть на тебя больше не смел. Ах, тебе только пятнадцать? Ну так это же прекрасно. На пятнадцать лет все клюют. Переспи со своим классным руководителем, разврати директора школы, сведи с ума всех соклассников, пусть поймут, что только с такой дурой можно чувствовать себя гением. Пусть ощутят вкус свободы, ни в чем никому не отказывай. Всех держи на коротеньком поводке. Пусть самцы вокруг тебя придут в возбуждение, пусть они трубят, как мамонты в период течки, пусть испытывают смертную тягу к тебе. Только к тебе! Выбрось из сердца сочувствие. Кто тебе сочувствовал? Закрой глаза на слезы подруг, на страдание родителей, они свое уже откусали. Используй то немногое, чем тебя наделила природа, но используй стопроцентно!

Черные глаза Врача испускали молнии.

– Так вот. Эта овечка, эта толстуха с короткими ножками, она единственная из всего класса попала после окончания школы в пединститут, все остальные рассеялись по техникумам, а подружки неудачно повыскакивали замуж, потому что боялись, что страстная кудрявая дура их обскачет. А через год… – Врач ласково погладил рукой обшивку кресла. – Уже через год… да, это кресло много чего помнит… его так просто не расшатаешь… уже через год эта сладкая овечка сидела напротив меня… вот тут… осознавшая наконец, что это она – центр мира… И в ней был шарм, и в ней было столько шарма и убежденности, что я приказал ей: а теперь повтори все то же самое, только на новом уровне. Незачем коптить провинциальные пединститутские потолки, твое место в университете! И она повторила. И перешла в МГУ…

– …и закончила проституцией, – догадался Шурик.

– А вот и нет. Перевелась в Сорбонну. Я лечу сильными средствами.

Раскурив длинную сигарету, Врач расслабленно опустился в мягкое кресло:

– Я лечу сильными средствами. Если ко мне приходит человек с головной болью, я сразу говорю: абзац тебе, мужичок! Поздравляю. Это рак. После таких слов головную боль как рукой снимает. Если приходит неудачник с утверждениями, что, кроме паршивой общаги, дырявых носков и отсутствия каких бы то ни было перспектив, ему впереди уже ничего не светит, я говорю: ты прав. Ты совершенно прав! Только зачем тебе дырявые носки и паршивая общага? Есть масса удачных способов покончить с жизнью. Самоубийство раз и навсегда снимает все стрессы. А если тебе и этого мало, плюнь на все и ограбь торговый центр. А если тебе даже этого мало, садись и напиши грязную книгу. Вылей всю скопившуюся в тебе грязь на окружающих. Это здорово обескураживает, ты станешь знаменитым. Только побольше грязи. Тут главное, вывалить все. Чем сильней и несправедливей ты будешь поносить общество, тем торжественнее будут кричать о тебе. Исключительно волевые решения – вот что вводит нас в другой круг. Только не надо жалеть усилий. Плохих вариантов не существует. Если ты амеба – ускорь процесс деления, делись бесстыдно и дерзко. Если ты заяц – прыгай прямо на волка, пусть сволочь поймет, что такое настоящий страх. А если ты неудачник – плюнь на все! Какое тебе дело до проблем мира, если ты неудачник?