Боб Шоу - Bob Shaw

– Хм-м-м… – Улыбка на лице Зурека исчезла окончательно, а в глазах появилась профессиональная сосредоточенность. – Похоже, мистер Хиллувен, вас ждет разочарование, вдвойне обидное после красочных рассказов вашего приятеля.

– Но почему?

– Вряд ли между нами будет заключена сделка. Хиллувен насупился:

– Я что же, вас не интересую?

– Боюсь, что так.

– Глупость какая-то! – Хиллувен возвел очи, словно обращаясь к невидимой аудитории. – Ведь, как правило, вы упрашиваете потенциальных клиентов, льстите, задабриваете лживыми посулами… – В Хиллувене закипала обида, и голос его становился все пронзительней. – Ведь мы с вами, в конце концов, ведем речь не о паях на строительство туннеля под Ла-Маншем, а о моей бессмертной душе!

– Я знаю, мистер Хиллувен, и весьма сожалею.

– Но всего лишь полгода назад вы были весьма заинтересованы в сделке с Джорджем. Почему? Чем моя душа хуже его?

Зурек печально покачал головой:

– Мистер Лорример молод, и у него в запасе еще годы и годы жизни. К тому же он наделен прискорбной склонностью к доброте, и существует весьма значительная вероятность того, что при определенных обстоятельствах и предоставленный самому себе он приобретет некий духовный кредит, уравновешивающий тот дебет, с которым все мы приходим в этот мир. Вот почему Тот, кому я служу… – Зурек обеспокоенно огляделся. – Мой Хозяин решил, что имеет смысл связать мистера Лорримера контрактом. Что касается вас, мистер Хиллувен… Откровенно говоря, вы и без контракта уже практически в мешке.

– Мне не нравятся ваши слова, – обиженно заявил Хиллувен. – Согласен, я – не праведник, но, весьма вероятно, еще наберу достаточно очков, как вы выразились, «духовного кредита» и попаду на небеса.

– Красивый у вас галстук, мистер Хиллувен. Это, если не ошибаюсь, цвета Лондонской Экономической Школы?

– Да, но…

Зурек пожевал губами, однако так и не смог скрыть ухмылки.

– Как я уже сказал, мистер Хиллувен, вы и так практически в мешке.

– Но с чего вы взяли, что я не изменюсь? – запротестовал Хиллувен. – Конечно, я не молод, но в запасе у меня еще по меньшей мере несколько лет, а то и десятилетий. Срок вполне достаточный, чтобы обратиться к вере и…

Зурек достал с полки гроссбух и открыл его. Хиллувен умолк.

– Так, так, – забормотал Зурек и, подслеповато щурясь, провел кривым коротким пальцем по строчкам. – Нашел! Норман Стэнли Хиллувен, пятидесяти трех лет. Страдает запущенным сердечно-сосудистым заболеванием, и к тому же у него поражена печень… Хотите знать точно, сколько вам осталось?

– Нет! – отшатнулся Хиллувен. – Точную дату не способен предсказать никто! Даже ученик самого Сатаны!

– Четыре года, – равнодушно изрек Зурек. – Четыре года и… Сейчас уточню. И одиннадцать дней.

– Да чтоб вам!… – Хиллувен поежился. – А вы вовсе не такой, каким я вас представлял. Поначалу вы показались мне вполне порядочным и даже приятным, а теперь…

– Пораскинь мозгами, смертный! – перебил его Зурек. – Ты что же, думаешь, Он доверил бы дело тому, кто не в силах добиться наиболее выгодных условий в каждой конкретной сделке?

– Сделка?… – На ватных ногах Хиллувен шагнул к прилавку. – Вы сказали – сделка? Так у нас с вами будет сделка?

– Вы по-прежнему горите желанием ее заключить? – Зурек прищурился, точно ювелир, оценивающий сомнительного качества камень, и тотчас откуда-то из-за его спины на прилавок бесшумно вспрыгнула тощая черная кошка.

– Мне осталось всего четыре года! Ради бога!… – Зурек с кошкой шарахнулись от него, и Хиллувен осекся. – Извините, случайно вырвалось… Что в общем-то вовсе не удивительно для человека в моем положении.

– Ничего, ничего, – ободрил его Зурек, отрешенно гладя кошку.

– Спасибо. – Не доверяя ногам, Хиллувен оперся о прилавок и страстно заговорил: – Вот что я предлагаю. В обмен на мою бессмертную душу вы…

Зурек прервал его взмахом руки:

– Не горячитесь, мистер Хиллувен! Чтобы не тратить времени на пустопорожние разговоры, доведу до вашего сведения, что в результате сделки вы ни в коем случае не станете обладателем никаких материальных благ. – Словно цитируя заученный наизусть и давно набивший оскомину параграф из официального документа, он принялся перечислять: – Вы не получите ни банкнот, ни акций, ни иных ценных бумаг. Не получите золота и прочих драгоценных либо цветных металлов. Не получите драгоценных камней, минералов или артефактов. Под последними подразумеваются конечные либо промежуточные продукты генной инженерии и…

– Плевать мне на материальные блага, – решительно перебил его Хиллувен. – Но все же хотелось бы узнать, почему мне их не получить?

– Дело в том, мистер Хиллувен, что мы по возможности избегаем проблем, связанных с последующей ликвидацией материальных ценностей. – Зурек обреченно пожал плечами, и лицо его озарилось слабым подобием прежней улыбки. – Хотя, признаюсь, наиболее перспективным клиентам мы иногда все же предлагаем весьма выгодные долгосрочные ценные бумаги.

Хиллувен задумчиво склонил голову:

– Нельзя ли узнать, какие именно?

– Ну, если вы настаиваете, то я, возможно, предложу вам… – С шумом втянув носом воздух, Зурек застучал по крышке прилавка, точно по клавишам невидимого компьютера. – Да вот хотя бы акции имперской железной дороги в Кванси. Точнее, три тысячи акций с фиксированным дивидендом по цене один доллар за штуку. – Он многозначительно замолчал.

– Кванси? А где это?

– В Китае.

– В Китае! – вскричал Хиллувен, чувствуя болезненную пульсацию в висках. – Да я гроша ломаного в Китай не вложу!

– Кроме того, вы ни при каких условиях не продлите срок своей жизни, – твердо заявил Зурек, не намереваясь терять достигнутой инициативы в переговорах. – О бессмертии или дополнительной сотне-другой лет жизни не может быть и речи. В принципе можно омолодить вас, ну, скажем, до сорока или даже до тридцати пяти лет, но все равно проживете вы лишь положенные вам четыре с небольшим года.

Хиллувен кивнул.

– Я не настолько наивен, как вы, возможно, посчитали. Четыре года – небольшой срок, но если я проживу их так, как хочу, то наслаждений они вместят не меньше, чем на четыре столетия. Моим успехам позавидовали бы многие. Превосходный дом на Ройал-Танбридж, высокое положение в обществе, недурная карьера… Казалось бы, чего еще желать? Но всю жизнь мне было отказано в одном. В том, чего я жаждал больше всего на свете. В том, что…

– Успех в политике также не подлежит обсуждению, – поспешно вставил Зурек. – Я до сих пор с дрожью вспоминаю, чего мы натерпелись века полтора назад от той особы, которая…