Дэвид Мэйсон - Череп колдуна

- Мир, мир, - сказал он и улыбнулся. - Нет страха. Мир.

Человечки что-то испуганно залопотали, и, внимательно вслушавшись, он разобрал несколько слов. Они говорили на наречии, которое он когда-то слышал. Они не решались отрываться от стены, стараясь обойти подальше ужас, которым был Оуэн.

А он тем временем, сжав голову руками, дико смотрел в склоненное над ним разъяренное лицо Зельзы. Она с силой ударила его по щеке.

- Храбрый воин! - осклабилась она. - Охотник за детьми! Мышиный убийца! Что это на тебя нашло?

- Нашло? - бросил через плечо Кайтай. - Это и было то самое. Он был одержим видением. Оуэн! Ты...

- Великая праматерь! - Оуэн молниеносно схватил Зельзу за руки, так как она снова замахнулась, чтобы ударить его. Он вскочил на ноги и теперь стоял, все еще держа запястья девушки и через ее плечо рассматривая сбившихся в кучку людей, которые едва не стали его жертвами.

- Что случилось? - спросил он.

- А ты что - не знаешь? - зашипела Зельза. - Ты набросился на этих несчастных, размахивал своим кровавым топором... они не сделали ничего плохого. Женщины и ребенок...

- Я... набрасывался на них? - Оуэн затряс головой. - Нет... не на них. - Он огляделся, и на лице проступил ужас. - Я видел это место... Все в огнях. Часовые были здесь, они подготавливали мертвых... пели заклинания, их одежды были усыпаны драгоценными камнями... и это... место погребальных церемоний... - Он снова оглянулся, и в голосе появилась боль. - Но все разрушено.

- А это - всего лишь жалкие крестьяне, - наставительно произнес Кайтай, - а не Часовые. Тех ты, видно, видел во сне.

Один из одетых в шкуры людей казался посмелее других: он выдвинулся на два шага вперед и начал жестикулировать, в то время как женщина повисла у него на руке, пытаясь остановить его. Они не оправились еще от страха, но уже поняли, что, по крайней мере сейчас, смерть им уже не угрожает. Парламентер замахал руками и залопотал невнятно, часто кивая головой.

Кайтай успокоительным жестом вытянул вперед руки ладонями вверх. Он отцепил арбалет и отложил его в сторону, затем взял у Оуэна из рук топор. Сложив все оружие, он стоял неподвижно, оглядывая развалины арочных строений вокруг.

- Зельза, - слабым голосом заговорил Оуэн, - я очень виноват... и спасибо тебе, что остановила меня. Убить их... ни за что... это было бы низостью. - Он потряс головой, как бы желая стряхнуть с себя что-то. - В ту минуту я был кем-то другим. Я снова был в своем сне, и я узнал это место. Сюда люди, звавшиеся Часовыми, приносили тех, кто был... мертв, но не совсем еще мертв. Эти Часовые... они пытались не подпустить меня к тому, кого я хотел там увидеть. Дальше я ничего не помню... но этот зал... Его я запомнил хорошо.

Оуэн вновь огляделся:

- Вон там. В том месте должна быть лестница... Смотри - остатки каменных ступеней там, где она была. А за этой грудой обломков скрыта дверь. Кайтай, я узнал место. Без сомнения.

Кайтай кивнул:

- Конечно, конечно...

- Но все это здесь было очень давно, - вмешалась Зельза, - тысячу лет назад... А сейчас тут руины. Оуэн, ты уверял, что люди из твоего сна еще живы, что это было не просто воспоминание. Посмотри вокруг, разве это не убеждает тебя, что ты был не прав?

Оуэн содрогнулся всем телом и опустился на землю, спрятав лицо в ладони. Зельза положила ему на плечо руку, и так они замерли на некоторое время. Одетые в шкуры люди постепенно вернулись к своим местам у огня, где они сидели и тихо переговаривались, не сводя с пришельцев испуганных заячьих глаз.

Кайтай двинулся было к ним, но они тут же отпрянули. Он начал жестикулировать, улыбаясь и кивая, будто пугливым детям.

- Похоже, у них есть еда, - не оборачиваясь, сообщил он Оуэну и Зельзе. Оуэн не шелохнулся.

- Золото, - говорил Кайтай, вынув из-за пояса монету, - очень красиво. - Он поднял монету так, что она засверкала в отблесках костра. Самый старший из кучки людей взглянул на монету и хмыкнул что-то, как показалось, неодобрительное.

- Очень отсталый народ, - сказал Кайтай, - не интересуются золотом. Интересно, чем же они заинтересуются...

Широко улыбаясь, он с дружеским видом присел рядом со старшим из мужчин. Затем он взял прутик и стал рисовать на пыли каменного пола.

Сначала он начертил трех человечков, показав, что они пришли издалека. Затем пририсовал фигурки поменьше. Он указал на себя, Оуэна, Зельзу, затем на рисунок.

- Друзья, - сказал он. - Люди. Понимаешь?

- А, - произнес тот. Он ударил себя в грудь: - Фепп - затем, указывая на каждого из членов группы в отдельности: - Фепп-хуу.

- Фепп-хуу, - повторил Кайтай и дотронулся до своей груди: - Кайтай. Потом показал на товарищей: - Оуэн, Зельза.

Теперь, когда контакт был установлен, племя Феппа стало более чем разговорчивым, и Кайтаю приходилось прикладывать немалые усилия к тому, чтобы хоть как-то сдерживать их словоохотливость. Наблюдая эту сцену, Оуэн впервые улыбнулся.

- А дружелюбные они, однако, - заметил он наконец. Голый ребятенок подполз к его ногам и поглядел снизу вверх своими большими глазами. Оуэн посмотрел на него и расхохотался, а ребенок засмеялся в ответ.

- Определенно, они пастухи. Пасут, наверное, овец или коз, - заключил Кайтай. - Здесь все племя целиком. Похоже, они не слыхали ни о каких других племенах в округе. Они кочуют тут в окрестностях, спят в развалинах или пещерах. По-моему, это очень доброжелательный и безобидный народ.

- Точно, - подтвердил. Оуэн, снова улыбнулся и вздохнул. - Зельза, я очень благодарен тебе. Но... что я могу поделать? Это безумие... оно накатывало уже там, в этом чертовом лесу. Я был как опоенный, и странность в том, что я не был Оуэном из Маррдейла. Если так и дальше пойдет...

- Я видела, как это начиналось, - сказала Зельза, - не забывай, я умею прозревать события.

- Ты как-то обмолвилась, что можешь помочь, - просительно заговорил Оуэн, - если я снова окажусь в том сне...

- Но если я покажу тебе, что твой сон приходит из давнего и уже не существующего прошлого, ты возненавидишь меня, - отвечала цыганка. - Скажи, ты все-таки веришь, что в этом сне ты видел жизнь, которая где-то еще есть?

- Я... я не знаю. - Он неотрывно смотрел в огонь. - Так тяжко, когда тебя заставляют отказаться от того, к чему стремился, тем более от того, что было там. Если бы ты только видела...

- Я увижу, - ответила она, - если ты позволишь. Дай согласие - и я отправлюсь туда с тобой и сама все увижу.

- Посмотрим, - хмуро отозвался он, - должен же я сделать что-нибудь, чтобы избежать следующего... наваждения. А не то проснусь и узнаю, что натворил еще что-нибудь, похуже прежнего.

- Кажется, мне удалось разъяснить им понятие "еда", - торжествующе крикнул Кайтай со своего места по другую сторону костра. Одна из женщин достала кусок мяса и с застенчивыми смешками и ухмылками насаживала его на длинный зеленый прут. Мужчина нырнул в темноту и появился с кожаным бурдюком, в котором, как оказалось, было что-то, напоминавшее напиток из перебродившего молока. Кайтай попробовал, и лицо его озарилось такой широкой улыбкой, какой Оуэн прежде никогда у него не видел.