Павел Комарницкий - 30 июня

— Подожди, Ярара — остановил её Иахрр — Мне кажется, дело тут в другом. Помнишь, он закричал что-то… а, да — «Изыди, сатана!» Мне кажется, он принял нас за кого-то, кого аборигены уже видели, и кто оставил в их памяти весьма нехорошие воспоминания.

— Наш капитан? — задумчиво предположил Ухурр. Дамы прыснули.

— В общем, моё мнение: надо повторить попытку контакта в рамках варианта «стандарт» — Ярара снова крутанула хвостом — Разумеется, учтя случившееся.

— Мне хотелось бы услышать твоё мнение, Урумма — командор обратил свой взор на докторшу, сидевшую в углу, рассматривая когти и чуть поводя кисточкой хвоста.

— Моё мнение? Я считаю, что нам не следует повторять попытку. Стандарт-вариант провален, ну что же — у нас в запасе ещё два.

— Ты полагаешь?

— Я полагаю, надо переходить к форс-варианту. Захват аборигена, доставка на корабль — не так уж сложно.

Командор свивал хвост в кольца, задумчиво поводя ушами.

— В общем, так. Мы повторим попытку. Ярара, ищи объект контакта. На этот раз чтобы без осечек. Особое внимание обрати на интеллект аборигена — должны же тут быть учёные. И не такой старый… Урумма, ты тоже ищи, отдельно от Ярары, только среди представителей культуры. Найденные кандидатуры мне на рассмотрение. Вопросы есть?

— Как насчёт торгово-промышленной элиты?

— М-м… Нет, не надо. Чрезмерно прагматическое мышление на данном этапе… И светиться нам пока ни к чему. Это должны быть малозаметные аборигены, и в то же время достаточно знающие.

— У меня вопрос, можно? — подал голос сидевший до сих пор молча Вахуу.

— Спрашивай.

— А почему вы исключаете из рассмотрения местных военных? У них должна быть крепкая, устойчивая психика.

Дамы фыркнули смешком, и даже Иахрр чуть сморщил нос.

— Если исходить из нашей истории, военные — наименее пригодная категория для контактов любого рода. У кого ещё вопросы?

— Пока нет, Иахрр.

— Да, вот ещё… Ухурр, перепрограммируй нам скафандры. Базовый цвет — бледно-розовый. Или нет, лучше золотистый. Мне кажется, с чёрным цветом у аборигенов связаны какие-то негативные ассоциации.

— … Молодой человек, у нас найдётся и провод, и аэроплан, и всё, что вы пожелаете. И цены у нас не просто божеские — у нас смехотворно низкие цены. Нигде больше таких не найдёте! Но без залога, молодой человек — извините… Если бы мы давали вещи в прокат без залога, нас бы давно растащили на кусочки. Тут не Швейцария, как видите, тут мы имеем нашу весёлую Малороссию…

Старый еврей, хозяин прокатной конторы, тряся губами, всем своим видом изображал острое огорчение от того, что приходится отказывать такому симпатичному молодому человеку.

Борис вздохнул, вынул из кармана круглые серебряные часы, подарок отца по случаю поступления в университет.

— Больше у меня ничего нет.

Старик пристально рассмотрел часы, приложил к уху, щуря загадочный еврейский глаз.

— Хорошо, молодой человек. Я верю, что вы не станете менять подарок отца на моток какого-то паршивого провода. Пойдёмте, посмотрите сами, что вам таки нужно…

— …Ну вот, другое дело. Но он точно учёный?

— Точно — Ярара обмахивалась кисточкой хвоста — Он биолог. Психика устойчивая, настрой оптимистичен. Одинокий, сейчас живёт на даче. Там уже рой телезондов.

Некоторое время командор рассматривал на экране изображение упитанного невысокого человечка с залысинами.

— Твоя кандидатура, Урумма?

На экране вспыхнула новая картинка — высокий тип с буйной шевелюрой.

— Художник. Насчёт устойчивости психики я бы не поручилась своей шкурой, но не дурак, это точно. Одинокий, сейчас живёт в сельской местности, у одной хозяйки на постое. Переехал из города на лето. В данный момент работает над плоскостной статичной картиной.

— Как будто тут есть динамические и объёмные — фыркнула Ярара.

Некоторое время Иахрр рассматривал обоих претендентов, шевеля ушами и закручивая хвост в кольца.

— Ну вот что. Начнём с учёного. Урумма, твой художник пойдёт как запасной вариант. Всё-таки психика у этого — он ткнул пальцем в толстяка — устойчивей, похоже.

Приват-доцент Густав Карлович Кляйн был доволен жизнью. Всё складывалось как нельзя лучше — и место на кафедре удалось получить без проблем, и оклад приличный, и диссертация почти готова. И тема очень важная, нужная для России — «популяция майского жука в условиях русского Севера». Конечно, и тут есть недалёкие ретрограды, неспособные понять его труды. Ну что же, такие люди нашлись и в Германии. Из-за них герр Кляйн лишился места на кафедре, из-за них был вынужден переехать в Россию.

Густав Карлович намазал на хлеб тонкий слой масла, положил икорки. Налил рюмочку коньяка, смачно выпил и закусил. Вообще-то он привык на завтрак получать горячее, но кухарка, она же экономка, она же уборщица, нынче слегла, так что приходилось довольствоваться сухим пайком. Ничего, зато пообедаем в местном ресторанчике — недорого и вкусно…

Нет, хорошо всё-таки, что он подался в Россию. Ещё лучше иметь соответствующих друзей, особенно соотечественников, освоивших Россию несколько ранее. Без их помощи… Ну разве где-нибудь в Лейпциге профессор тамошнего университета может себе позволить вот так, на собственной даче завтракать икрой и коньяком? А уж про доцента и речи нет — казённая квартира, с кургузой ванной на кухне, утром бутерброды с повидлом и вечером кружка пива с сосиской. Да, в России жить можно, надо только уметь…

Доцент, прихлёбывая кофе, вышел на крыльцо. Эх, хорошо! Вот пройдут экзамены, студентов отправят на каникулы, а герр Кляйн — в отпуск. В оплачиваемый отпуск, что важно. Поедет в Германию… А может, для начала прокатиться в русский Крым?

Чёрный шар проявился, как изображение на фотобумаге. Густав Карлович стоял, открыв рот, не в силах пошевелиться, а из открывшегося шара уже выбирались существа, в само существование которых герр Кляйн ни за что не поверил бы, если бы не собственные глаза.

— Привет тебе, добрый человек.

Стоявшее посредине существо, похожее на какую-то древнюю золотую статую демона с хвостом, было на голову выше приват-доцента. Из прозрачного пузыря, коим была покрыта голова чудовища, на Густава Карловича смотрели янтарные кошачьи глаза. Герр Кляйн икнул и плашмя рухнул на землю, лицом вниз.

— Что с ним, Урумма? — командор недоумённо обернулся к докторше.

— Сейчас, сейчас… Иахрр, он… он умер!

— То есть как умер? Почему умер?

— Я… Я не знаю, Иахрр… Но сам посмотри — она ткнула пальцем в золотой перчатке в крохотный экранчик наручного прибора — Сердцебиения нет, дыхания нет… Он точно умер, Иахрр!