Павел Комарницкий - 30 июня

Отец Варсонофий привычно клал поклоны, губы шептали молитву, но мысли его сегодня текли отдельно. Вдруг всплыла откуда-то одна совсем уже озорная — как выглядел бы некий проситель при российском императорском дворе, ни о чём не просящий, а просто годами, каждый день, утром и вечером посылающий государю хвалебные телеграммы? Какое-то время шутника терпели бы, а затем, вероятно, намекнули бы, что всему есть границы. А то и арестовали бы, заподозрив в изощрённом издевательстве над помазанником Божьим…

Варсонофий тряхнул головой, рассердившись на себя за греховные мысли. Определённо греховные! Так выйдет, что и молиться без нужды нельзя…

Закончив молитву, он ещё минуту посидел, собираясь с силами. Когда-то, в молодости, ещё когда Варсонофий был Михаилом, он мог проскакать на коне из Переяславля в Москву, провести там буйную ночь с зазнобой, и снова на коня, чтобы успеть к утренней поверке в полку. И ведь успевал! А сейчас помолился, и к земле клонит… Э-хе-хе, истинно сказано: старость — не радость… Всё ушло, как дым…

Отец Варсонофий встал, покряхтывая, и направился вон из душной кельи. Иова с Егорием были заняты в мастерской — били баклуши, липовые чурочки для изготовления деревянных ложек, отец же келарь, то бишь Фока, убыл за кое-какими покупками на единственной оставшейся в скиту кляче — на добрую лошадь всё недоставало средств, да и с заготовкой сена нынче было трудно… Ладно. Надо кое-что доделать в огороде…

Опираясь на лопату, отец Варсонофий направился к морковным грядам, и вдруг замер, как вкопанный. На свежевскопанном огороде нагло возвышался здоровенный чёрный валун, удивительно круглый. Откуда?

— Привет тебе, добрый человек!

Варсонофий обернулся, разинул рот. Трое чертей стояли перед ним. Чёрные, с рогами, с хвостами, извивавшимися, как змеи — воплощённый ужас. Тот, что посредине, был покрупнее, почти с Варсонофия ростом. Двое других были поменьше, особенно левый — тоненький, как подросток или девушка. Янтарные глаза с кошачьими зрачками смотрели из прозрачного пузыря, казалось, в самую душу.

— Изыди, сатана! — прохрипел отец Варсонофий, осеняя себя крестным знамением. Подумал чуток, и осенил знамением также сатану, вместе с подручными.

— Не бойся нас. Мы хотим поговорить с тобой. Мы прибыли…

— А-а-а!!!

Отец Варсонофий разом забыл про старость — не радость. Бросив лопату, он улепётывал не хуже зайца.

… Иноки Иова и Егорий сидели верхом на лавке, напротив друг друга, короткими ударами раскалывая податливую липу. Беседовали о о том, о сём…

— Спасайтесь, братие!!! Сатана!!! Сатана!!! Здесь они, здесь уже!!!

Вид ворвавшегося с улицы отца Варсонофия был ужасен — борода тряслась, глаза выпучены, как у варёного рака. Не тратя попусту времени на дальнейшие объяснения, отец Варсонофий кинулся в кладовую, где на стене висела старая шомпольная двустволка, посредством которой иноки обороняли от волков свою животину.

— Серебро… — бормотал Варсонофий, лихорадочно раскупоривая маленькую кубышку, в которой хранилась скромная монастырская касса — От нечисти завсегда только серебро… — он уже насыпал из древнего рога порох, трясущимися руками, роняя на пол, доставал из коробочки пистоны — Сейчас, сейчас… — он засунул в оба ствола войлочные пыжи, выбитые из старого валенка, поверх щедрой рукой напихал гривенников, добытых из кассы, и снова пыжи — Сейчас…

Егорий и Иова, разинув рты, наблюдали за военными приготовлениями отца Варсонофия. Тот уже вовсю налегал на шомпол, трамбуя заряды. Бросив шомпол на пол, кинулся к двери, на ходу взводя курки.

— Да молитесь же, ироды!!! Сейчас молитесь!!!

Вернулся, кинулся в угол, сорвав с иконостаса икону Божьей матери. Держа икону в левой руке, а ружьё в правой, выскочил наружу.

Столбняк, напавший на иноков при виде буйного помешательства собрата, наконец прошёл, и они тоже поспешили наружу. Но опоздали — грянул мощный залп. Когда Егорий и Иова добежали, как умели, до угла сарая, им открылась следующая картина — отец Варсонофий валялся навзничь в прошлогоднем бурьяне, сохранившемся у изгороди, и хрипел. Борода его тлела, на животе дымилась изрядная прореха — должно быть, Варсонофий стрелял от пуза. Рядом лежала развороченная двустволка — очевидно, отец Варсонофий изрядно переложил впопыхах пороху, и старое ружьё не выдержало дуплета. А может, заклинили в стволе гривенники…

И никого. То есть абсолютно никого больше.

Отец Варсонофий пришёл в себя только спустя полчаса, уже лёжа на лавке в келье, куда его с великими трудами переправили Иова и Егорий.

— Где они? — Варсонофий повёл мутными глазами направо-налево. Иова вздохнул с облегчением — он сильно опасался, что взрывом отцу Варсонофию выбило глаза.

— Кто?

— Черти…

Егорий и Иова переглянулись и тяжко вздохнули.

— … Ну спасибо тебе, Ярара. Из всех аборигенов ты выбрала самого трезвого и здравомыслящего — Урумма всё время отряхивалась, хотя грязи на скафандре не замечалось.

— Я не виновата… Иахрр, ну скажи…

— Она действительно не виновата, Урумма. Кто мог знать?

— Почему ты не стрелял, командор? Он попал и в меня, и в тебя…

— Смысл? Он не представлял для нас ни малейшей опасности.

— Ну, не знаю… Я почувствовала…

— Не более того. Нет, Урумма, мы не будем истреблять бедных сумасшедших аборигенов. Мы будем думать.

Небо на экране уже приобрело привычно-чёрный цвет — капсула возвращалась домой. Настроение у всех было поганое.

— Зря я нарушил инструкцию — вдруг подал голос командор — Впустую всё. Так хоть погуляли бы малость по чужой планете.

Капитан в последний раз ткнул пальцем в сенсорную клавишу пульта, откинулся назад, заложив руки за спину. Тонизирующий укол несколько освежил его, позволив закончить очередной этап профилактических работ. Теперь робот сделает всё остальное сам, и можно поспать, не вставая с кресла…

Хррот ухмыльнулся. Профилактические работы… Хорошо, что все оррки заняты сейчас. Они очень бы удивились, узнав содержание проводимых мероприятий. Регламент полетел под хвост. Более того, некоторые из принимаемых мер со стороны нельзя было рассматривать иначе, как диверсию. Но что делать?

Хррот трезво оценивал свои силы. Разумеется, ему не под силу выловить и уничтожить вирус. Но попытаться ограничить его возможности можно и нужно.

Корабль, по сути, представлял собой единый мозг, общую компьютерную сеть, управляемую иерархически. Всем распоряжается центральный суперкомпьютер. Надо лишить его этой власти. Надо расчленить единую корабельную сеть, превратив огромный кибернетический организм в конгломерат изолированных, не связанных между собой агрегатов и устройств. Причём сделать это так, чтобы не бросалось в глаза, иначе возникнет масса крайне нежелательных вопросов.