Андрей Столяров - Боги Осенью

Кажется, я что-то крикнул.

Однако и для басоха быстрые прикосновения рук не прошли бесследно. Приземлился он, как и полагается псу, на четыре лапы, но они не спружинили, а подогнулись, не выдержав мнущей тяжести, и тяжелое мохнатое тулово, пропахав мордой почву, неуклюже кувыркнулось через голову.

Басох вытянулся на всю длину тела.

Уже в следующую секунду он, конечно, попытался подняться, лапы опять разъехались, брюхо безобразно зашуршало по листьям, приоткрылась ужасная пасть с коническими зубами, длинная конвульсия поставила дыбом шерсть вдоль хребта, туловище завалилось на бок, и прямоугольная оскаленная башка, вывернулась в обмяклом изгибе.

Я почти ничего не соображал.

А Алиса, уже вскочила с земли и, не разгибаясь, обходила распростертую тушу, по-прежнему держа наготове кинжалы в разведенных руках.

К свитеру прилипли скомканные мокрые листья.

Наконец, она шумно вздохнула и выпрямилась.

– Дурак, - сказала она, косясь на меня. - Дурак! Чуть было не испортил мне такой удар!..

Брякнула отодвигаемая задвижка, в здании приоткрылась дверь, обитая жестью, бритоголовый солдат в гимнастерке, перетянутой до складок ремнем, выглянул оттуда и чуть ли не со стуком захлопал глазами:

– Ну вы, земляки, даете!.. Что это вы, земляки, тут делаете?..

Он перебирал ногами, словно по малой нужде, но наружу не выходил.

– Пойдем-пойдем, - сразу торопливо сказал Алиса. Подхватила меня под локоть и потащила к забору.

– А как же басох? - спросил я.

– Насчет этого можешь не волноваться...

Я все-таки оглянулся.

Басох, зарезанная как овца, чернел на палой листве, и над кучерявой шерстью поднимался белый парок. Будто его, сваренного, только что вынули из кипятка. Вдруг грудинная часть просела и как бы треснула - темно-чернильный ручей выбежал из-под ребер и, сверкнув, как змея спинкой, устремился в канализационное отверстие.

Я вспомнил жутковатую лужу, виденную мной во дворе, в тот первый день, когда я наткнулся на Геррика.

– Что это, он - растворился?..

– Шевелись, шевелись!.. - теребила меня Алиса. - Она снова просунулась через дырку в заборе и, опять подхватив меня, выволокла наружу. Соображай, наконец, он может быть не один. Ну что ты, в самом деле еле шевелишься?..

Коленки у неё были в сырой земле.

– Ты классно сражаешься, - сказал я, наконец-то протолкнув ледяной воздух в горло.

Я хотел высказать ей свое восхищение.

Однако Алиса, как кошка, отпрянула и сверкнула яростными глазами.

– Женщины не сражаются, - прошипела она - опять же, как кошка. Запомни, воин: женщины, не сражаются, женщины - только любят. - И, увлекая меня по дуге Садовой в сторону Невского, тоже отдышавшись, добавила через некоторое время. - Я тебя об одном прошу: Геррику про это - ни слова...

– Хорошо, - сказал я. - А почему?

– Потому что ему не надо об этом знать!..

9

Сказать, впрочем, пришлось. Против всех правил, Геррик к нашему возвращению уже был дома - сидел в моем кресле, у окна, ближе к свету, и, немного морщась, отрезал ножницами рукав у рубашки. По всему плечу у него расплывалось темное пятно продолговатой формы, и когда, наконец, он осторожно отвернул липнущую материю, открылась рваная рана от плеча до локтевого сустава, откуда сочилась похожая на сироп, густая, алая кровь.

Он поднял на нас глаза и виновато, точно оправдываясь, улыбнулся.

– Сколько их было? - будничным, поразившим меня тоном спросила Алиса.

– Трое... И, кажется, четвертый - наблюдал издали...

– Только наблюдал?

– Да, не вмешивался, если он вообще присутствовал. Мне, знаешь, было не до того... Ты не беспокойся, я все сделаю сам...

– Ладно уж, молчи...

Алиса сдернула свитер, присела на корточки и внимательно осмотрела рану.

Приказала мне:

– Что стоишь? Принеси бинт или чистую тряпку! Пластырь у тебя в доме найдется?

Несмотря на возражения Геррика, впрочем, не слишком уверенные, она быстрыми опытными движениями, как медсестра, сняла лишнюю кровь и, не оборачиваясь, протянула испачканный бинт назад:

– На, держи...

Затем она положила пальцы на рану, прикрыла глаза и замерла.

Геррик тоже немного опустил веки.

От меня в этот раз ничего не скрывали, и я, подавшись вперед, в некотором ошеломлении наблюдал, как кровь между пальцами Алисы сразу же остановилась, как густая её поверхность сморщилась, стремительно подсыхая, превратилась в коросточки, которые тут же потрескались, и Алиса легко их отшелушила, проведя ладонью вдоль раны. Показалась мягкая розовая нежная кожица.

Тогда Алиса выпрямилась и несколько раз медленно и глубоко вздохнула.

– Все. Остальное - сам...

– Конечно, конечно, - поспешно сказал Геррик. - Это была засада, я не представляю, откуда они могли знать... Всего трое бойцов...

– Ладно уж, молчи...

Лицо у неё заострилось, глаза стали большими, облепленные морщинами, как от бессонницы. Она опустилась на поспешно подсунутую мною подушку и, передернув плечами, точно в ознобе, сообщила нейтрально:

– У нас тоже - новости...

О басохе она рассказала сухо и сжато, без лишних подробностей, но одновременно так, что я будто заново обозрел всю картину: плывущее по воздуху лохматое черное тело, гибкую фигурку Алисы, расставившую кинжалы... Желтая от листьев земля... Дымящаяся поверх них мазутная лужа... Мне стало зябко. А Геррик, выслушав рассказ Алисы без единого замечания, приоткрыл веки и спросил удивленно:

– Что, так и бросился на него - с голыми руками?..

– Представь себе...

Я был готов сгореть со стыда.

– Ну-ну, - непонятно сказал Геррик. Откинулся в кресле и снова прикрыл веки. Изможденный, с провалившимися, как у Алисы щеками.

Мне было безумно жаль их обоих: одни на чужой планете, в чужом городе, в незнакомом и враждебном им окружении. Загнанные на квартиру к недотепистому аборигену, непрестанно преследуемые монстрами, выныривающими из мрака Вселенной.

Они были боги, но они были - гонимые боги.

Я будто вновь ощущал тот сквозняк, которым тянуло из черноты разбитого зеркала.

Вот откуда мелкий озноб.

И, вероятно, Геррик ощущал его тоже.

Потому что он передернул плечами, открыл глаза, посмотрел на меня, точно сумев разглядеть нечто новое, и повторил изумленно, не находя, видимо, других слов:

– Ну-ну...

Что он имел в виду, стало ясно на следующее утро. За завтраком, уже не избегая меня, как раньше, они с Алисой обсудили сложившуюся ситуацию. Оказывается, между ними существовали серьезные разногласия. Алиса считала, что им следует немедленно сменить квартиру, и, быть может, не только квартиру, но и город, а ещё лучше - страну. Кольцо вокруг стягивается, их местопребывание будет вот-вот обнаружено. И что тогда? Тогда - только гибель.