Джордж Мартин - Однокрылые

Доррел покачал головой.

- Не понимаю.

- Жаль, что я не знаю Вула поближе. Тогда, быть может, я разобралась бы, что сделало его таким: озлобленным, угрюмым и насмешливым. Уверена, что он ненавидел летателей прежде, чем они прозвали его Однокрылым. - Марис положила cbqk› ладонь на руку Доррела. - По его словам, я тоже однокрылая.

Доррел сжал ладонь Марис.

- Нет же, Марис, нет. Ты - настоящий летатель.

- Ты уверен?

- Конечно.

- Знаешь, в последнее время я все чаще задаю себе вопрос, что значит быть летателем. Ведь летатель - это не просто тот, кто имеет крылья и хорошо летает. У Вула были крылья, и летает он хорошо, но ты сам сказал, что он - летатель лишь наполовину. Но если летатели - это те, кто всегда взирает на бескрылых с презрением, не помогает им из страха, что хваткие дети рыбаков и крестьян отберут крылья у них и их собратьев… Тогда я не летатель. Порой мне даже кажется, что Вул прав.

Доррел, напряженно глядя Марис в глаза, отпустил ее руку и мягко сказал:

- Марис, я - летатель по рождению, и именно поэтому Вул-Однокрылый ненавидит меня. И ты меня тоже ненавидишь?

- Дорр, ты отлично знаешь, как я к тебе отношусь. Я всегда любила и верила тебе, ты - мой самый лучший и верный друг. Но…

- Но?.. - эхом отозвался Доррел. Марис опустила глаза.

- Но ты отказался помочь «Деревянным Крыльям», и мне было тяжело это услышать.

Отдаленные звуки пирушки из таверны и монотонное шуршание прибоя будто заполнили собой весь мир. Затянувшееся молчание нарушил Доррел:

- Моя мать была летателем. И ее мать - тоже. И бесчисленные поколения моих предков владели теми же крыльями, которые теперь принадлежат мне. Если бы мы могли создать новые крылья, способные удерживать человека в воздухе, тогда бы ситуация изменилась. Но технология звездоплавателей утеряна. И мы вынуждены сражаться за право летать. Я преклоняюсь перед своим родом и уверен, что мой ребенок, если он, конечно, когда-нибудь у меня будет, тоже станет летателем. Ты родилась вне этой традиции, но родилась с мечтой о небе и на деле доказала, что заслуживаешь крылья не меньше, чем любой потомственный летатель. Было бы преступлением лишить тебя неба, и я горд, что помогал тебе. - Доррел перевел взгляд со своих рук на лицо Марис. - Я горд тем, что дрался на Совете за тебя и за право любого, кто действительно мечтает о небе и после долгих и изнурительных тренировок докажет, что достоин носить крылья, стать летателем. Но теперь ты, кажется, хочешь, чтобы мы отказались от крыльев и чтобы бескрылые дрались за них, как стая голодных чаек из-за выброшенной на берег рыбы?

- Не знаю. Семь лет назад я, как и ты, полагала,» что на всем белом свете нет ничего более прекрасного, чем быть летателем. Мы тогда даже представить себе не могли, что появятся люди, желающие носить крылья, но отвергающие все, что делает летателей летателями. Дорр, мир изменился, необратимо изменился, и, нравится это или нет, нам придется считаться с такими, как Вул.

Доррел встал и отряхнул с брюк песок.

- Кому-то, но не мне. - В его голосе слышалось больше печали, чем гнева. - Ради любви к тебе, Марис, я готов на многое, но всему есть предел. Я здравомыслящий человек и зло называю злом, а добро - добром.

Глядя мимо него, она кивнула. Они помолчали, наконец он предложил:

- Пойдем, Марис, обратно.

- Иди один, я приду позже.

- Спокойной ночи, Марис.

- Спокойной ночи.

Он повернулся и зашагал прочь. Под его ботинками пронзительно скрипел песок. Открылась дверь таверны, и на секунду звуки пирушки сделались непереносимо громкими. Дверь захлопнулась, и на берегу вновь стало тихо и спокойно. Лишь со скрипом покачивались фонари на шестах, да мягко шуршали по песку волны.

Никогда прежде Марис не чувствовала себя так одиноко.

По велению Правителя Скални специально для участников Состязания наспех соорудили вдоль берега пятьдесят домиков, и Марис с Реллой расположились в одном из них. Хотя почти все домики пока пустовали, Марис знала, что летателей прибыло уже порядком, но почти все они поселились с большим комфортом либо в пристанище, либо в гостиницах, а самые именитые в качестве почетных гостей - в залах дворца Правителя.

Реллу ничуть не смущал аскетизм их временного жилища. Когда Марис забрала девушку с пирушки, та была в приподнятом настроении. Не отходивший от нее весь вечер Гарт к тому времени уже представил ее почти всем в зале, заставил съесть три порции рагу, рассказал забавные случаи и небылицы из жизни летателей.

- А он приятный, - поделилась с Марис Релла.

- Только пьет много.

Марис и сама заметила, что к концу вечера Гарт основательно набрался - покрасневшие глаза блестят, движения неуверенны. Марис проводила его в комнату и уложила в постель.

Следующий день выдался пасмурным и ветреным. Разбудили их крики торговца и немилосердный скрип тележки. Марис, выскочив из домика, купила у него две порции горячих колбасок. Позавтракав на скорую руку, студенты академий надели крылья и занялись упражнениями. Летателей в небе было немного - атмосфера праздника заражала, и большинство участников пили и разглагольствовали в тавернах, наносили визиты Правителю или шатались по Скални. Но Марис настояла на тренировке, и они почти пять часов без перерыва летали и спустились на землю, лишь когда поднялся штормовой ветер.

Берег уже заполнила детвора, жаждущая встретить вновь прибывающих летателей. Хотя подростков и собралось без счета, каждому нашлось дело. Летатели приземлялись в течение всего дня. Весьма впечатляющим (у Реллы от удивления даже расширились глаза) было прибытие отряда из сорока летателей с Большого Шотаиа - летели они ровным клином, облегающая темно-красная униформа иа фоне солнца казалась окрашенной кровью.

После полудня Марис и Релла со стаканами горячего, приправленного специями молока сидели на скамейке близ пристанища. Вдруг рядом, как из-под земли, появился Вул и, едва заметно улыбнувшись Марис, спросил у Реллы:

- Ну и как, очаровали тебя летатели своим знаменитым гостеприимством?

- Они очень милы, - ответила та, зардевшись.

- Сегодня вечером опять будет пирушка. Гарт обещал, что зажарит на вертеле целиком морского кота, а его сестра сварит свежего эля. Вул, ты придешь?

- Нет. Там, где я остановился, и свежего эля, и вкусной еды в достатке. Мне там нравится. - Вул перевел взгляд на Марис. - Не сомневаюсь, что тебя такое положение вещей тоже устраивает.

Марис, решив не вступать с ним в перепалку, спросила:

- А где ты остановился?

- В таверне, в двух милях по дороге вдоль берега. Летателей там нет, все больше рудокопы да солдаты, да типы, не распространяющиеся о своих занятиях. Сомневаюсь, что хозяин той таверны знает, как полагается принимать летателей.