Павел Комарницкий - Всё исправить

– А? Ага… Вы тут побудьте, я сейчас, – Чекалов даже обрадовался где-то в глубине души, что появилось некое дело. Потому как очень уж тяжело было смотреть в глаза тети Веры.

Доктор оказался в кабинете один, черкал что-то в бумагах.

– Разрешите?

– Да-да… Вы ко мне?

– Я по поводу Белоглазова.

– А… ага… Простите, как вас?..

– Чекалов, Алексей Борисович.

– В общем, вот какая картина вырисовывается, Алексей Борисович. Лежать, как вы понимаете, ему придется долго. Очень долго. А прописка у него не московская. Если при советской власти это бы еще как-то, то нынче… в общем, вы меня понимаете, я полагаю. Из клиники его придется выписывать, переводить в районную больницу… или что там у них, в деревне – здравпункт? В общем, это будут просто сильно затянувшиеся похороны, если совсем прямо.

– Понятно… – Алексей пошарил по карманам, выуживая всю наличность. К счастью, ее оказалось не так уж мало. – Доктор, я вас попрошу. Надо как-то решить проблему.

– Хм… – врач с сомнением рассматривал купюры.

– Ну нет у меня долларов. Не заработал пока.

– Ладно… – док тяжело вздохнул. – Но учтите, Алексей Борисович, проблему этим вы не решили. Просто отложили немного.

Грязь чавкала под ногами. Небо, еще недавно голубовато-белесое, на глазах наливалось мутным багрянцем, в темных прожилках облаков, приобретая отчего-то сходство с сырым мясом. Глаза бы не смотрели на все это…

Настроение было подавленное. Юля, шедшая рядом, попыталась улыбнуться – улыбка вышла бледная, насквозь искусственная. Действительно, нет никаких поводов для улыбок.

Вера Николаевна осталась дежурить у постели мужа, причем, как ни странно, доктор практически не возражал. «Скажем прямо, у нас ночных сиделок катастрофически не хватает. Так что не проблема, лишняя кушетка у стены…»

– Юля, Юль…

– М?

– Я с тем Ананик… черт, фамилия… ну, в общем, с Гариком сегодня переговорил. Человек ему нужен. Компьютерами заниматься. Предпродажная подготовка и все такое…

Ящерка пробежала вдоль хребта, цепляясь холодными лапками, и Чекалов резко встал.

– Юль… ты ничего… не чувствуешь?

Выражение глаз под мохнатыми густыми ресницами в быстро густеющих сумерках увидеть было уже невозможно, но голос выдал тревогу.

– Значит, ты тоже почувствовал… – ни малейших вопросительных интонаций. Просто констатация факта.

Она достала из сумочки газовый пугач, но Алексей покачал головой.

– Погоди… давай постоим…

Темные бетонные ящики громоздились вокруг, таращась одинаковыми светящимися квадратами окон. Впрочем, это только на первый взгляд они одинаковы… Вон те окна, источающие матово-зеленый свет – очевидно, зеленые шторы – были тихи и умиротворенны. И из этих вот лился медово-янтарный свет, спокойный и счастливый. А вон те окна светятся как-то истерично… наверное, хозяйка на грани скандала… А вот это одинокое окно – куб страха и тоски…

И только темный провал арки, под которой им предстояло пройти, смотрел, словно дуло пистолета. Хочется тебе туда идти, гражданин-господин Чекалов? Врешь, совсем даже не хочется тебе туда идти…

– Пойдем-ка, – Алексей решительно направился вдоль стены, шагая по бетонным плитам отмостки. Юля, умничка, не задав ни единого вопроса, молча двинулась следом. Хватит… Один раз не прислушались к мудрой ящерке, и вот результат.

Крюк вышел изрядный, и еще пришлось перебираться через ободранные трубы теплотрассы, проложенной открыто. Но ящерку, видимо, такой маршрут вполне устроил, поскольку бегать по спине она прекратила.

– Нормальные герои всегда идут в обход… – пробормотала Юля, осторожно ступая по вязкой свежеоттаявшей почве.

– Чего?

– Да… просто так… Был такой детский фильм, там пели эту песенку.

– Я вспомнил, – Алексей улыбнулся. – «Айболит-66». Там еще Быков-Бармалей в болоте утоп. Думаешь, мы тоже?..

Жена тихонько засмеялась, и Чекалов почувствовал, как стальные клещи, сжимавшие сердце, ослабили свою хватку.

Железная дверь с лязгом захлопнулась, отсекая их тихий домашний мирок от злобной реальности.

– Ну здравствуй… – он зарылся в ее волосы, вдыхая восхитительный запах.

Губы, от которых невозможно оторваться. И нет ничего больше – все Зло Вселенной осталось там… по другую сторону…

– Погоди, Лешик… Тебе не кажется, что нам неплохо бы наконец разобраться? Я имею в виду неясные ощущения.

– Не сейчас… вот только не сейчас…

Ночник, как всегда, светил спокойным мягким светом, изгоняя тьму из спальни. Шторы на окне были плотно закрыты, отсекая тьму, скопившуюся снаружи.

Юля лежала на его плече с закрытыми глазами, отдыхая, густые ресницы чуть трепетали. Чекалов чуть улыбнулся. Пусть… Пусть бессильно пялится тьма за окном. Никакая злобная реальность не в состоянии устоять против этого, как против ядерного оружия.

Не удержавшись, он легонько погладил жену по щеке кончиками пальцев. Юля вздохнула, с улыбкой потерлась о его плечо.

– Спасибо, Лешик… Вот ты есть, и мир наполнен смыслом.

Алексей губами коснулся ее лица. Правы глазик… левый… носик…

– Аналогично…

Пауза.

– Знаешь, я сейчас будто подводная лодка, лежащая на грунте. Как не хочется всплывать, ты бы знала…

Она вздохнула, открывая глаза.

– А придется… Давай вернемся к нашим баранам, как говорил Володя. Это я насчет ощущений.

Ее глаза под мохнатыми ресницами смотрят прямо в душу.

– Ты можешь смеяться, Леша. Но мне отчего-то кажется, за нами идет охота. Только охотник тот не обладает разумом, и оттого действует на человеческий взгляд нелогично. Отчего мы и не осознаем, что охота уже началась. Набор роковых случайностей, не более того… Невезуха, черная полоса – да мало ли эпитетов…

Пауза.

– Примерно так действует иммунитет в организме. Никто не развешивает плакатов «Отечество в опасности» или «их разыскивает милиция», никто не пишет приказов и не составляет план мероприятий… А в итоге так получается, что данный микроб гибнет. Или даже не сторонний микроб-возбудитель – к примеру, участь переродившейся, раковой клетки обычно печальна…

– Мы с Володькой типа раковые клетки?

– С точки зрения пресловутой «злобной реальности» – да.

Ее глаза задумчивы и мудры.

– Ведь вы задумали ни много ни мало переродить этот мир. И тогда та самая «злобная реальность» умрет. Перестанет быть злобной… Поэтому она защищается, как может. Неосознанно, точно елка, заливающая смолой жука-короеда, пытающегося прогрызть ход.

Алексей думал так, что казалось – в голове гудят мозги, точно перегруженный трансформатор.

– Любая система, сохраняющая стабильность, обязательно должна иметь механизмы, обеспечивающие ту стабильность… – медленно, точно в трансе, пробормотал он. – Устраняющие внешние и внутренние возмущения…