Павел Комарницкий - Всё исправить

Чекалов вдруг осознал, что идти к остановке кратчайшим путем, через арку соседнего дома, ему вовсе не хочется. Вот не хочется, и все тут. Он повернулся и решительно зашагал в обход.

Всю дорогу Алексей напряженно ждал подвоха, однако ящерка вела себя прилично, по спине не бегала и вообще… Интересно, очень интересно… Значит ли это, что скрытая угроза таилась там, под аркой? И он, прислушавшись к своим ощущениям, элементарно обошел ее стороной? Ладно, рано загадывать…

Юля дисциплинированно ждала его в вестибюле учреждения. Раз было сказано, не выходить, она и не выходит.

– Все нормально? – взгляд напряженно-внимательный.

– Пока да.

– Может, домой?..

– Не… Давай как задумали, по торговым точкам. Ну правда, не сейчас… я дома попытаюсь объяснить.

Жена, покосившись на боевую трость, вздохнула, взяла его под руку.

– Я ничего не чувствую, Лешик. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Во время шопинга Чекалов все время прислушивался к своим ощущениям, но ящерка себя никак не проявляла – в отличие от трости-лома, кстати, здорово мешавшей переносить полные авоськи. Интересно, очень интересно… А Юля вот в этот раз ничего не ощутила. Значит ли это, что угроза касалась его лично?

И вообще, можно ли уйти от карающего меча судьбы?

При подходе к дому Алексей напрягся до предела, но ничего не почувствовал. Оставалось только предположить, что за время шатания по магазинам источник угрозы, таившейся под аркой либо где-то рядом, исчез. Навсегда? На время? Очень, очень интересно…

Он позволил себе расслабиться лишь тогда, когда железная дверь прихожей с лязгом отсекла их от лестничной площадки.

– Ну здравствуй… – выдохнул он, с наслаждением опуская на пол тяжеленные сумки-пакеты и с еще большим удовольствием отправляя в угол ломообразную тросточку.

Карие, с теплой золотистой искрой глаза близко-близко. Запах духов, и водопад каштановых волос, в которых так легко утонуть… так хочется утонуть…

– Рассказывай, Лешик. Подробно.

– … Ну вот, примерно, так и живем. Звонарев в «Газпром» подался – утверждает, что через несколько лет там самые хлебные места будут. Элеонора в переводчицы к какому-то иностранцу, тоже неплохо…

За окном багровым пламенем горел закат, пока еще вполне споривший с электрическим освещением в квартире. Гости, два бывших научных сотрудника бывшего НИИ, почтившие память сослуживца, уже воспитанно допивали компот – непременный атрибут поминок. На сороковины пришли, правда, не все из тех, кто был на похоронах, лишь шесть человек выкроили время. Еще побывали соседи по подъезду, алкашья парочка да старый дед, проживавший напротив дверью и оттого счевший долгом посетить… Ну и гражданка Обдергаева, от одного вида которой у Чекалова сводило скулы. К счастью, после третьей полновесной стопки сорокаградусной ее разморило, и гражданка поспешила откланяться. Ладно… Надо терпеть.

Сергей Михайлович сидел за столом, с рассеянным видом, даже не пытаясь изобразить интерес к разговору. Вера Николаевна, та вообще ушла на кухню, помогать хозяйке в хлопотах. Выглядели старики неважно – несмотря на приглашение Чекаловых приехать заранее и ночевать прибыли они лишь рано утром. Как понял Алексей, дядя Сережа не слишком любил оживленное движение, поэтому выехал из деревни аж в два часа ночи. Шесть часов за рулем, по российским ночным дорогам…

И вновь он почувствовал странное раздвоение. Какая-то часть Чекалова поддерживала беседу, передвигала тарелки и прочее, в то время как другая… Нет, непосильная это задача, не потянет одинокий «пентиум» новую программу… назовем ее покуда «Энигма-М»… А если разделить? Да, точно, распараллелить, разбить на блоки… ведь каждый ген в геноме можно просчитывать отдельно, потом лишь провести корреляцию… пожалуй, можно обойтись и без суперкомпьютера…

– Слушай, Стас, а тот… как его… Ананян, что ли… он свалил или по-прежнему помещение арендует?

– Когда я уходил, был вроде, а сейчас не знаю… А что?

– Так, просто вспомнил.

Гости наконец откланялись – поздно, благодарим… да, жаль, очень жаль Владимира Сергеича… эх, какой парень был… До свидания!

– Ушли? – Сергей Николаевич смотрел в окно, где багровый закат уже вытесняли густые синие сумерки. – Ушли… А на годовщину, небось, и вовсе не придет никто?

Он обернул лицо, и глаза у него были совершенно сухие.

– Память человечья, что круги на воде, Леша… Спасибо вам с Юлечкой. Пожалуй, поедем мы. Вот сейчас приберем здесь все, со стола-то, и в путь…

И вновь знакомая ящерка пробежала холодными лапками вдоль позвоночника.

– Неа… Не поедете, – в дверях кухни возникла Юля, полотенце перекинуто через плечо. – Я дверь запру, дядь Сережа, и ключ за лифчиком спрячу. Надо? Я сделаю.

– Ха! Хм… – старик покрутил головой. – Решительно, прямо скажем… Слышь, Верунь? Подождет корова?

– Беспременно подождет, – поддержал супругу Алексей. – Сегодня же кто-то доил ее?

– Ну… соседка…

– Ну вот и еще разок подоит. Дядь Сережа, без обид – ты на себя в зеркало глянь. Вторую ночь без сна да за рулем… Вас с теть Верой хоронить, об нас с Юлькой подумайте, раз о себе нет заботы.

– Ладно, ладно! – Сергей Михайлович поднял руки на манер военнопленного. – Поживем еще, уговорили!

Тьма вокруг колыхалась, вязкая и в то же время неосязаемая, холодная, как осенний туман. Тьма бормотала невнятными голосами, и нельзя было разобрать ни единого членораздельного слова. Зато смысл вполне можно было понять: «Похоже, ты все еще не угомонился, человечек. Придется помочь. Надо? Я сделаю»

– … Сережа! Сережа! Господи, да что же это… Леша, Юленька!

Горчаков вынырнул из пучины сна, хватая ртом воздух. Юлька уже накидывала халат поверх комбинации – надела-таки, неудобно при гостях, вдруг увидят…

Сергей Михайлович дышал тяжело, глядя в потолок одним осмысленным глазом. Второй был остекленевший, рыбий.

– Лешик, скорую! – Юля извлекала на свет домашнюю аптечку. – Инсульт, похоже…

Все дальнейшее происходило словно какими-то урывками, будто состояло из видеоклипов. Заспанный, усталый голос на том конце провода… «сколько лет… адрес… ваш телефон… ждите, бригада едет…» Юлька, всаживающая в руку старика иглу одноразового шприца… «да скоро ли они?!» Звонок в прихожей, люди в белых халатах, кардиограф, тарелка с обломанными ампулами…

– … Вы кем ему приходитесь? Сын? – врач явно мучился без курева, Чекалов ощущал это кожей.

– Племянник, – не стал вдаваться в подробности Алексей. Ему все равно, доктору, вот сигаретку бы, другое дело…

– А… Ну а вы, бабушка? Жена?

– Жена… – Вера Николаевна всхлипнула.