Роберт Силверберг - Плата за смерть (сборник)

— Благодарю вас, сэр. Очень сожалею, что нам не удалось предотвратить это. Зрелище, наверное, не из самых приятных, мистер Уолтон.

— Человек этот сам напрашивался на неприятности, — пожал плечами Уолтон. — Деятельность Бюро Выравнивания полностью отвечает самым сокровенным чаяниям людей доброй воли на всем земном шаре. Гершель и его сторонники пытаются посеять смуту в умах и сердцах людей, ввергнуть мир в пучину беспорядков и хаоса. Я, естественно, не одобряю насилие в какой бы то ни было форме, однако… — Он улыбнулся прямо в объектив камеры. — Служение великим целям ВЫНАСа — моя святая обязанность. Его противников я рассматриваю как людей недалеких, введенных в заблуждение вот такими доморощенными агитаторами.

Он развернулся и направился ко входу в здание Бюро, явно довольный собой. Случившееся покажут в первом же очередном телевыпуске последних известий. Каждый орган массовой информации воспроизведет только что сказанные им слова.

Ли Перси будет им очень доволен. Совершенно не пользуясь преимуществами, предоставляемыми предварительной записью с последующей коррекцией дефектов речи или интонаций, Уолтон произнес вдохновенную речь и превратил весьма неприятный инцидент в орудие крупномасштабной пропаганды. Более того — его поведением был бы доволен и сам директор Фиц-Моэм.

Однако несмотря на внешнее самолюбование, его сотрясала лихорадка. Вчера он спас мальчика, слегка изменив результаты расшифровки генетического кода; сегодня фактически убил человека, бросив исподтишка слова обвинения в возбужденную толпу.

Власть. ВЫНАС представлял собой власть, наверное, самую огромную во всей истории человечества. И теперь эту власть придется каким-то образом обуздывать.

Когда Уолтон вошел в кабинет, гора бумаг, посвященных разработке сверхсветового привода, все еще лежала на письменном столе. Вчера ему удалось просмотреть только несколько самых ранних документов. Затем Роя засосала рутина, и он был вынужден заняться другими делами, требовавшими безотлагательного вмешательства.

Поддержанный Фиц-Моэмом проект создания привода для перемещения космических кораблей со сверхсветовыми скоростями начал претворяться в жизнь примерно десять лет назад, возможно, даже чуть раньше. Необходимость такого привода объяснялась очень просто: используемый для путешествий между планетами Солнечной системы ионный привод имел изначальные ограничения по скорости, не больше девяноста тысяч миль в секунду, и, значит, путешествие к ближайшей звезде и возвращение на Землю разведывательного космического корабля потребует не менее восемнадцати лет. А для планеты, стремящейся как можно быстрее осуществить широкомасштабную экспансию в космосе, такой срок был слишком большим.

Именно тогда, примерно десять лет назад, группа ученых засела за разработку искривляющего подпространство привода, с помощью которого можно вспороть обычный пространственный континуум и перемещаться со скоростью, превышающей скорость распространения света.

Сейчас на столе у Уолтона лежали все необходимые ему архивные материалы: результаты предварительных испытаний, распределение бюджетных ассигнований, эскизные чертежи и графики проведения различных этапов, фамилии исследователей. Уолтон с головой ушел в изучение документации, узнавая имена, усваивая новые научные понятия. Судя по всему, проект находился на самых ранних стадиях реализации. Фиц-Моэм подпитывал его ассигнованиями из собственных средств.

Большую часть утра Уолтон перелистывал документы, в которых приводились описания проектируемых генераторов подпространства, типов материалов, применявшихся для изготовления корпуса космического сверхсветового корабля, давались спецификации оборудования и рассматривались иные соображения, так или иначе связанные с реализацией проекта. Только примерно к полудню на глаза ему попалась отпечатанная мелким шрифтом записка, отправленная полковником Лесли Мак-Леодом, одним из ученых-военных, который руководил работами по созданию сверхсветового привода. Уолтон, прочитав ее в первый раз, разинул рот от удивления. Затем перечел снова.

Датирована записка была 14 июня 2231 года, почти год назад. Вот что она содержала:

«Уважаемый мистер Фиц-Моэм!

Не сомневаюсь, что Вы с огромной радостью воспримите весточку о первых успехах в нашем начинании. Х-72 великолепно выдержал все испытания, и мы готовы немедленно отправиться в предварительный полет с чисто разведывательными целями.

За ней следовала записка Фиц-Моэма, направленная Мак-Леоду 15 июня:

«Доктор Мак-Леод!

Мои самые наилучшие пожелания вашему великому предприятию. Полагаю, вы стартуете, как обычно, с базы в Найроби в ближайшие дни. Пожалуйста, свяжитесь со мной перед тем, как отправитесь в полет.

Полученные из архива материалы заканчивались последней запиской в адрес директора от Мак-Леода, датированной 19 июня 2231 года:

«Уважаемый мистер Фиц-Моэм!

Х-72 покидает Найроби через одиннадцать часов, направляясь в глубокий космос, с шестнадцатью членами экипажа на борту, включая и Вашего покорного слугу. Весь экипаж рвется в полет. Я просто обязан принести самую сердечную благодарность за помощь, что Вы оказывали нам на протяжении всех этих лет, без которой нам никогда бы не сделать первого, но такого решающего шага.

Полетные планы предусматривают посещение нескольких ближайших звездных систем и возвращение на Землю сразу же после открытия первой же пригодной для освоения людьми планеты за пределами Солнечной системы, либо через год после старта, если таковой планеты обнаружить не удастся.

Примите мои самые искренние пожелания. Уверен, Вы добьетесь такого же успеха в своем ходатайстве перед ООН, какого нам удалось достичь здесь. — Хотя, простите меня, но я горячо надеюсь, что успешное завершение нашего начинания, возможно, лишит смысла какую бы то ни было программу по выравниванию населенности на старушке-Земле.

Уолтон еще какое-то время изумленно глядел на записки. Он испытал такое потрясение, что все это просто не укладывалось в голове. Итак, сверхсветовой привод перестал быть мечтой, и первый разведывательный полет длится уже почти год!

Он ощутил новый прилив восхищения Фиц-Моэмом. Наш пострел везде поспел… Что еще можно было сказать об этом старом и таком замечательном негоднике!