Сергей Кутергин - Огонь на поражение (Атомный шантаж)

Веретенников, несмотря на свой несколько аутичный вид, был человеком от природы очень внимательным и осторожным. И даже направляясь к метро за сигаретами, он подмечал все вокруг. Пару раз эта способность сохранила ему жизнь. Сейчас, промучившись полночи бессонницей и истоптав весь паркет в своем кабинете, Борис чувствовал, что вокруг собирается что-то зловещее. Как преследуемый сворой гончих олень, он знал, что развязка будет непременно кровавой, потому что смутное беспокойство заявляло о себе особенно остро. Вечером он отложил все чрезвычайно важные телефонные звонки, и вместо большей части деловых переговоров читал новую книгу Владимира Сорокина. Рано-рано утром, когда еще только начинало светать, он снова перебрал свои ощущения, обдумал ситуацию и вспомнил, что ему говорил Кормчий. Кормчий сказал, что есть люди, у которых на раскрытие всех секретов "Путей" и секретов Веретенникова, и следом - секретов Кормчего и его партнеров, уйдет не больше недели, причем шансов на спасение у всех завязанных в деле будет крайне мало. Один из миллиона. Чтобы ничего такого не произошло, сказал Кормчий год тому назад, немедленно, как только заподозришь подобную опасность, звони мне. Лично звони, только со скрэмблером. И не смей приезжать или присылать людей, ни при каких обстоятельствах.

Борис позвонил. Он набирал номер переадресатора, мини-атс-подстанции, которая через минуту после окончания единственного звонка будет уничтожена людьми Кормчего. Собственно, подстанцию и устанавливали на узле атс специально для этого звонка. Ни при каких обстоятельсвах, кроме описанных Кормчим, Веретенников не должен был набирать семь заветных цифр. Но он позвонил, не замечая открытого наблюдения, но интуитивно понимая, что грядут неприятности.

Собственно, говорить ничего и не требовалось. Когда переадресатор набрал дополнительный московский номер, трубку долго не брали, потом сонный голос Кормчего, хорошо знакомый Борису, пробормотал:

- Веретено?

- Я,- глухо сказал Борис. - Началось, кажется.

- Ты уверен?.. - сон слетел с невидимого собеседника. - Когда заметил?

- Вчера. Ничего такого не заметил... но...

- Тогда почему звонишь?

- Неспокойно. Ты бы проверил лучше.

- Проверю,- пообещал Кормчий. - А ты спи иди. Чтобы завтра мотался по городу, понял меня?

- Да,- Борис аккуратно положил трубку.

...Теперь он, дойдя до метро, поймал первого обратившего внимание таксиста на желтой "волжанке" и, плюхнувшись на переднее сиденье, скучным голосом сказал:

- Беговая. Особенно не торопись.

Шофер глянул на лоховатого пассажира и согласно кивнул. Другой конец города - весьма неплохо по деньгам.

Борис давно уже не ходил в казино. Не ходил туда специально, зная о своей азартности, о такой же приверженности делать ставки в надежде на выигрыш, как и у многих других людей. Когда-то давно, не обладая еще теперешним капиталом, Веретенников проводил в игорном доме десятки часов, забывая о еде и питье, забывая о времени и проигранных тысячах долларов. В игорных домах нет часов... Позже деньги и азарт стали ему неинтересны.

И теперь он думал совсем не о казино.

Об охотниках.

8.

День выдался жарким. Неожиданно тучи, которые начинали уже казаться жителям города непреложным атрибутом неба, разбежались и обновленное солнце принялось сушить мегаполис. Двум старым друзьям и партнерам, двум настоящим чудовищам, которые через этот светлый день ехали на чрезвычайную встречу, было не до солнца, не до играющих на этом солнце детей.

Первого звали Кормчим. Медленный в движениях, он казался увальнем. Невысокий, рыжий, с незапоминающимся пухлым лицом интеллигентного человека, Кормчий таил в себе намного больше опасностей, чем кто-либо мог заподозрить. Он любил ходить в гости к товарищам, а возвращаясь в слегка нетрезвом состоянии - ненавидел пьяные разборки и приставания в стиле "дядь, дай закурить". Для пристававших все оканчивалось зачастую больницей - когда-то Кормчий работал инструктором рукопашного боя; обучал он тех, кто позже становились элитой спецназа. Наказывать наглость в полную меру - такое кредо он выбрал, и незадачливые обидчики прочухивались в травмпунктах, больницах, где угодно, но только не тут же на асфальте. Бил он всерьез. Впрочем, за последние пять лет ему не пришлось даже грозно смотреть на кого-либо - эту функцию взяли на себя телохранители, совершенно ему ненужные, но все равно неизбежные.

Он любил в свободное от работы время читать классиков, из которых более всех почитал Федора Михайловича. Полное собрание сочинений Достоевского он мог читать многократно по кругу. Единственным человеком, привыкшим к этим "кругам" и воспринимавшим их как должное, была жена, тихая женщина, которой он никогда не рассказывал о второй стороне медали, о второй стороне своей жизни. Впрочем, она, конечно же, догадывалась о "чем-то не таком". Но боже праведный, если твой муж генерал и, к тому же важный работник министерства, ты будешь до гроба считать, что он ангел с белыми крыльями и вообще - сама невинность? Нет. Тем более, что Кормчий в прошлом убивал и собственными руками, о чем его жене прекрасно было известно, и приказами, что по сути - то же самое. Так что она не жаловалась.

Детей у Кормчего не было, и он не особенно-то стремился заводить оных даже в те времена, когда еще имел возможность сделать это.

На работе его знали как человека исполнительного, умеренного в амбициях и, что очень важно, - способного принимать решения. Он поддерживал хорошие отношения со многими силовиками (с одними в силу знакомств еще времен Союза, с другими по собственной ненавязчивой инициативе), был в курсе многих дел, которые его совсем не касались, и предпочитал, будучи не на службе, о делах не говорить.

...Второму нравилось собственное уменьшительное имя, потому что с самых давних пор, когда еще подростком гонял хулиганских мальчишек из двора, считал, что клички и прозвища унижают человеческое достоинство. Он не старался не напоминать об этом Кормчему, но Кормчий хорошо знал тех, с кем ему приходилось общаться. Поэтому он и принимал игру своего партнера. Он говорил:

- Славик, у нас возникла проблема.

Почти всегда, когда они встречались, старший партнер произносил эти слова...

Сегодня Славик приехал не один. Его сопровождали четверо подчиненных, которых, впрочем, он не собирался брать с собой на разговор. Тем более - в баню. В баню не приглашают подчиненных, это место для тех, кто руководит и владеет. Во всех странах мира плохим признаком для вас будет считаться тот факт, что деловые партнеры не торопятся присылать приглашение в баню. Ведь именно там решаются все дела и заключаются крупномасштабные сделки, там вершатся судьбы огромных сумм денег и людей. А совсем не в офисах, за большими полированными столами, в официальной обстановке.