Юрий Никитин - Проходящий сквозь стены

– И на фиг тебе эти хлопоты? – спросил я.

– Кому-то ж делать надо, – ответила она смиренно. – К тому же доплата будет от ЖЭКа в размере целой тысячи рублей!.. За свет и за воду будем платить половину стоимости…

Я вдохнул, не зная, как сказать, что теперь мы ни в чем не будем нуждаться. Что зарплата моя будет расти стремительно, что больше ей не придется брать дополнительные уроки и вести параллельный класс.

– Это мелочи, – сказал я.

– А самое главное, – добавила она, – все уклоняются от такой работы, но, если не делать, дом превратится в свалку. Уже и так… Какой чистый и красивый сдали строители! С каким ликованием мы вселялись! А сейчас загаживаем так быстро, что скоро будем задыхаться в смраде… На субботу наметили провести собрание. Будем решать, что делать, чтобы дом снова стал чистым и безопасным.

– Ну на фиг это тебе? – повторил я.

– А вдруг сумеем очистить дом? – спросила она с надеждой. – Так хочется жить в чистом!

– Да он и так вроде ничо, – ответил я и постарался вспомнить, что маме не так, потом подумал, что старшее поколение почему-то достают разные надписи на стенах подъездов, лестничных площадках и в лифте, – а вообще-то делай, если время девать некуда.

Она скорбно вздохнула, я перехватил ее взгляд на толстую стопку школьных тетрадей. Я посмотрел тоже, отчего-то стало совестно, мама взглянула просительно, уже зная, что откажусь, но я сказал неожиданно:

– Приду. Посмотрю на тебя в роли старшей.

– Не смейся, – сказала она жалобно, – какая из меня старшая?

– В классе-то старшая, – возразил я.

– То в классе…

– Здесь тот же класс. Только на переменке.

Жильцы столпились в холле, и всякий, входя снаружи через парадную дверь, смотрел с недоумением, шарил взглядом в поисках трупа. Многие оставались послушать, в помещении становилось все теснее. Я видел, как с улицы сунулись двое парней, но, увидев такую толпу, поспешно отступили и почти выбежали, пряча лица.

Мама моя сперва пыталась вести собрание, но очень быстро все пришло в неуправляемое состояние, жильцы орали и доказывали друг другу, навязывали свое, отрицали чужое. Хотя в целом решили раскошелиться на входную дверь с магнитным замком и кодом, некоторые хитрецы сразу же уперлись: им-де это не надо, рассчитывая, что дверь все равно поставят, а им ключи выдадут бесплатно.

Особенно кипятился один жилец с говорящей фамилией Говнюков. Его у нас в доме считают правозащитником: он участвует во всех митингах против власти, обличает произвол и жандармизм, требует свободу политическим заключенным, превозносит победы ваххабитов в Чечне и доказывает, что русские – самые ленивые и неспособные в мире, потому Россию надо разделить на части и раздать другим народам.

– Надо быть тупоголовым русским, – орал он, забывая, что сам вроде бы русский, – чтобы всерьез полагать, будто цифровые замки помогут защитить дом! Все равно кто-то выходит, кто-то заходит. Достаточно подождать десять-пятнадцать минут, обязательно откроется дверь…

– Так это ждать надо, – возразил кто-то слабо. – Если приспичит, он лучше к другому подъезду пойдет…

– Вы идиоты? – спросил Говнюков патетически. – Ну да, у нас же страна такая! Замок, чтоб вы знали, электрический. Если дернуть рубильник, дом останется без света, открывай – не хочу. Еще можно отжать дверь фомкой. А если с кирпичом в руке дождаться, когда кто-то выйдет, то кирпич можно подложить под дверь, и ни одна собака не поинтересуется, почему дверь открыта настежь, а никто мебель не носит.

Мама сказала быстро:

– Будут консьержки – будут следить, носят мебель или нет. И вообще… за приходящими.

– У нас что, полицейское государство?

– При чем здесь полицейское? Просто порядок..

– Какой может быть новый порядок?

Она спросила устало:

– Что вы к словам цеплятесь? Все равно порядок нужен…

– Да? – закричал он так, что все умолкли. – А вспомните, с чего начинали Гитлер и Муссолини? Вообще все диктаторы начинали с того, что наводили чистоту в общественных туалетах, на улицах и в подъездах!.. Нет, уж лучше жить в засранном доме, чем при фашистском режиме! Мы демократы или не демократы?

Мама сказала жалобно:

– Демократы, демократы! Но почему демократы должны жить в загаженном доме?

– Потому что загаженность – от низкого уровня культуры в целом, от недостаточного духовного развития, а жесткие меры диктаторского режима не должны… не должны иметь места!

Народ обалдело слушал да бросал отдельные реплики, мама возразила:

– Давайте вернемся к нашему дому. Ставим цифровой замок или нет?

Говнюков отрезал за всех:

– Не ставим! Это я говорю, как убежденный демократ. Нельзя ограничивать права и свободы личности. В нашей стране, что идет к правовой системе, каждый волен заходить в любой дом…

– …и срать там, – вставил кто-то из задних рядов.

Говнюков выкрикнул раздраженно:

– Вас дурачат! Не видите? Вас всегда дурачила власть, а вы молчите! Это только кажется, что дверь открыть трудно! Надо, мол, тянуть с бычачьей силой. Но я еще неделю тому для эксперимента жвачку на электромагнит налепил – все, входи без всякого ключа! И одни по-прежнему тупо прикладывают ключ с магнитом, другие… вон подростки сразу сообразили, все сейчас из соседних домов собираются у нас…

Он осекся, а Денис, здоровенный мужик из бывших омоновцев, спросил угрожающе:

– Так это с твоей подачи под моей дверью насрали?

Говнюк ощерился:

– Докажите!

– А что доказывать? Ты сам признался!

– Вы мне не тыкайте, не тыкайте! У нас правовая страна, я вас по судам затаскаю.

Денис стиснул кулаки, каждый с бычью голову, но жена повисла на нем, уговаривая, что с говнюками связываться – себе дороже, а Говнюков победно посмотрел по сторонам.

– Цифровые замки, – заявил он, – срать в парадной не мешают. Не верите, зайдите в любой дом, понюхайте.

Денис вполголоса ругался, а его сосед, Терентий Иванович, тихий и такой же интеллигентный, как моя мама, возразил мягко:

– Кто спорит? Вы совершенно правы. Но замок усложняет процесс проникновения в дом. Отсеивает большинство срунов. Заходят уже не те, кому надо в самом деле облегчить кишечник, а именно те, кому нужно насрать именно в этом доме, кому-то насолить. Таких намного меньше.

Говнюков возразил патетически:

– Я хочу свободы! А это ограничение моих прав как демократа.

– А квартирный замок не мешает? – спросил кто-то из собравшихся. – Или у вас дверь без замка?

– Замок на входной двери в подъезд, – продолжал Говнюков непреклонно, – мешает моим гостям приходить ко мне.

Терентий Иванович, видя поддержку, поинтересовался так же интеллигентно: