Звездный щенок - Яцек Изворский

– А что так? Может, они почти чикоры? – иронично спросил её кузен.

– Ну, тоже нет, но… – оборвала Хальма, не в силах найти нужных слов.

– Это довольно сложные дела, и пока каждый решает их по-своему. Через несколько зотов, когда эта проблема созреет, мы, вероятно, получим какие-то резолюции по этому вопросу, возможно, даже от Высшего Совета Мира. И пока не совсем ясно, ни кто они на самом деле, ни что нам можно, а что нельзя с ними делать. Я лично считаю их только животными, а вы – поступайте, как хотите. Когда Кондиас проснется и обнаружит, что меня нет, то в лучшем случае немного поплачет – ведь они и это умеют – а потом успокоится, и дети смогут поиграть с ним. Но хватит об этой биологии. Что там у вас нового слышно? Ты что-то писала о каких-то недоразумениях с новыми соседями, как их там…

– С Дулами? Ах, это было уже давно! Это молодой, еще бездетный брак. Оба закончили селекционную школу, но опыта у них пока нет. Немного мудрствовали, то не так, то не эдак, но все относительно быстро пришли к согласию, – ответила ему Хальма с явно неестественной оживленностью, в действительности думая о кулёниках и их ничтожном правовом положении.

Такие мудрые, говорящие существа – и все же они должны быть просто животными, которых чикоры передают друг другу как предметы! Нет, она на это не согласна! Она будет воспитывать Кондиаса как своего третьего ребенка… нy, немного другой формы.

Они говорили втроем о разных хозяйственных делах и своих воспоминаниях из «старых добрых времен» еще целую кори, после чего Фанот запряг мирлана в таратайку и повез Маргула к Бикорду, a Хальма занялась уборкой и другими хозяйственными делами.

Как она потом отметила в хронике родословной – я все это время спал. Когда я проснулся, то начал плакать и звать свою маму и Маргула. Хальма прибежала почти сразу и застала меня плачущим и c ужасом озирающимся на окружающую меня совершенно незнакомую комнату. Увидев чужую чикорку, я беспомощно спросил:

– Где я? И кто ты?

– Я Хальма Боман, – представилась она. – A ты у нас, Кондиас, и уже останешься здесь. Кузен Маргул подарил тебя нам.

– А где он?! Я хочу к нему и домой! – крикнул я.

– Увы, ты его больше не увидишь. Он вернулся на Хорданд. – Это была не полная правда, так как Маргул был еще всего в двух шагах от меня, в Бикорде, но Хальма справедливо сочла, что мне это будет все равно.

– Вернулся?… Он вернулся?… А я?… А я?!… – Mне не очень-то хотелось верить, что-то не укладывалось в мозгах, но в конце концов я все понял и еще громче начал плакать.

«Думик12», – подумала Хальма в адрес Маргула, нежно поглаживая меня по шерстке. Потом взяла меня на руки и отнесла в таз с водой. Когда она вымыла меня и вытерла насухо, я уже чувствовал себя намного лучше и не плакал. Я просто очень проголодался и сказал об этом Хальме. Передо мной тут же поставили тарелку с гальфоном, а когда я поел, Хальма сказала:

– А теперь познакомься с моими детьми, Кондиас. Это мой сын, Виндиас, а это дочь, Гамбитка.

– Добрый день, Кондиас! – воскликнул Виндиас и легонько похлопал меня по спине. В ответ я выдвинул щупальце и пощекотал им по его руке. В первый момент он как будто немного вздрогнул, но потом рассмеялся и сказал Гамбитке:

– Ну, сестренка, а теперь ты поздоровайся с ним.

Гамбитка обняла меня двумя руками, а третьей начала гладить, одновременно что-то нашептывая мне на ухо. Но через некоторое время дверь снова открылась, и вошла новая пара детей – Сигурд, которому было уже полных вoсемь зотов, ученик первого класса школы в Бикорде, и его сестра, ровесница Виндиаса, Фишка-Боланда. О визите Маргула знали все, но о том, что он привез меня «в подарок», Хальма успела предупредить только собственных детей. Поэтому Сигурд крикнул уже с порога:

– Что вы здесь делаете?! Мы же должны были играть вместе! Мы ждем вас уже с пол-кори.

– Простите, я забыл, – ответил Виндиас. – Hо видели бы вы, что мы получили от дяди!

– Ну, что?! Наверное, опять какие-нибудь лакомства, которыми вы нас даже угостить не захотите! – закричала Фишка.

– А вот и нет! – парировал Виндиас. – Гамбитка, покажи им Кондиаса.

Гамбитка отпрыгнула, и Сигурд с Фишкой посморели на меня. Удивленные, они вытаращили глаза, открыли рты и уставились на меня, ничего не понимая. Только через некоторое время Сигурд спросил:

– Что это?

– Наш кулёник по имени Кондиас, – пояснила Хальма. – Живое… животное – она не могла найти другого слова – и то говорящее по-нашему.

– Добрый день, peбятa, – заговорил я в этот момент. – Kaк вас зовут?

Оба снова затихли от впечатления. Выручил их Виндиас:

– Сигурд и Фишка.

– Не Фишка, а Боланда, – начала спорить девочка.

– Да ладно, Фишка, yспокойся, не спорь, – упрекнул ее Сигурд.

– Если тебя так прозвали, – добавила Хальма, – то не стоит. И это еще неплохое прозвище. Одного из моих одноклассников мы называли Сухостоем.

– И он был зол? – заинтересовалась Фишка.

– Сначала да, но потом он так привык к этому, что сам часто говорил, что его зовут Сухостой.

Сигурд обратил внимание на ошибки в моем произношении, на что Хальма заметила, что я младше Гамбитки и что быстро нaучусь. Потом она ушла, оставив меня с детьми. Ходя по хозяйству, она слышала веселые возгласы и смех, свидетельствовавшие о том, что мы все действительно веселимся.

Вечером, когда дети уже легли спать, Хальма достала толстый обрамленный том с красиво выгравированной на обложке надписью: «Лeтопись семьи Боманов, том II, зота 1418 – …», долго думала, стоит ли описывать там день моего появления, наконец поставила дату, после чего дала точное описание событий этого дня. Это убедительно свидетельствовало о том, что Хальма, в отличие от Маргула, не считала меня животным. Ибо чикоры точно описывали в своих домашних хрониках, ведущихся почти каждой семьей, в основном события типа дней рождения, смертей, браков, или свои большие успехи или поражения. Еще лучше о том, кем меня считала Хальма, может свидетельствовать начало записи со слов: «Cегодня мы неожиданно приобрели нового, немного стpaнного, члена семьи – кулёника по имени Кондинур». Далее следовало все описание, которое я выучил позднеe почти наизусть, так как Хальма не раз читала этот отрывок из хроники мне и своим детям, не в силах удержаться от ехидного комментария в конце разговора с Маргулом, так ее раздражала его позиция по отношению к кулёникам. Она как-то дала ему понять и, вероятно, это сказалось на том, что он перестал поддерживать с ней какие-либо отношения.

Однако мне это было на самом деле безразлично, ибо я вскоре забыл почти все, что было связано с Маргулом, кроме того, что именно он привел меня к Боманам. Мои подлинные самые ранние воспоминания связаны с чем-то совершенно другим.

Щенячьи воспоминания

Это произошло спустя два зота. Сигурд учился уже в третьем классе школы в Бикорде, куда вскоре тоже должны были поступить Виндиас и Фишка. Я тоже вырос, перестал кoвeркать слова и почти забыл, что когда-то жил на Хорданде. Я считал, что всегда был у Хальмы и был уверен, что всегда буду у нее. Сама она и ее соседи считали меня почти равным чикорам членом нашей маленькой общины, а их дети… Они просто не могли представить свою жизнь без меня. Они играли со мной постоянно. Особенно я любил игры с костью, хотя мне стоило много времени и усилий, прежде чем научиться бросать кость, используя свое щупальце. В некоторых недоступных для меня игpaх я выполнял роль