Человеческая оболочка (СИ) - Алексей Котаев
— Только попробуй зайти сюда в этой одежде! Немедленно сними ее и оставь тут!
Айзек оглядел себя. С него свисали ошметки плоти, белели куски костей, по рукавам стекал жир чудовища. Отодвинув шарф, пропитанный человеческим запахом, охотник понял, что вся дрянь, налипшая на него, воняет, да так, как не воняла ни одна мерзость за всю его жизнь. Он тут же начал аккуратно скидывать с себя вещи, мечтая больше никогда их не надеть. Хоть парень и желал побыстрее избавиться от шмотья, знатно пропитавшимся останками зверя, он аккуратно складывал вещи, понимая, что вновь их наденет, как только они немного просохнут.
Будучи очень уставшим, Айзек не заморачивался и не снимал ничего с ремней для экипировки, даже не опустошал карманы, просто сложил все вещи на пол. Оставшись в одном нательном белье, он зашел внутрь и направился к старику. Тот спал как убитый, видимо, Мария дала ему успокоительное, чтоб не шарахался тут и не ворчал.
Поняв, что поговорить с наставником не выйдет, он присел на скамейку в зале и дождался Марию. Он рассказал ей, что именно привез, отчего ее глаза полезли на лоб. Провернуть такое в одиночку, даже с раненым чудовищем — невероятно. Да пусть даже и раненым — начал и закончил это дело Айзек сам. Мария стояла, не в силах отойти от удивления. Она тут же позвала своих помощников, и скомандовала им растащить мясо и спрятать сани вместе со снегоходом. Сама же отправилась за вещами парнишки. Посреди дня в маленьком поселении было на редкость оживленно.
— Исаак, я сложила все твои побрякушки в коробку… — не успела женщина договорить, как заметила, что парень уже крепко спит, сидя на скамейке, вцепившись рукой в кружку с отваром, и зависнув на полудействии. — М-да, ты и вправду невероятен.
Глава 5
Когда все карты на руках
Жуткая боль от затекших ног разбудила молодого охотника, он находился все там же, на скамейке вестибюля, в лазарете поселения Повал.
— Да нет там никаких древних, и богов там тоже нет! — доносился глухой голос старика аж до другого конца лазарета.
— Откуда тебе знать? Ты был там? Сам видел? — Мария вела какой-то оживленный спор.
— Он живой пример!
— Именно это я тебе и толкую!
Спор быстро перерос в ругань и Айзек решил прервать его ненадолго. Очень хотелось есть, да и белый шум в ногах не давал ему покоя. Кое-как, передвигая онемевшие конечности, он добрался до комнаты, из которой раздавались голоса.
— У них теплая земля! Ты сам это знаешь! — голос женщины становился все громче.
Дернув дверь, парень попал в комнату, в которой располагалась обеденная зона. Стол, выструганная из дерева кухня. Электрическая плитка, на которой стоит кастрюля. Вся мебель была грубо сделана, совсем не так, как в доме Юрия, и это сразу же бросалось в глаза. За окном был день. Ясный, солнечный день. Пара часов сна пошли парню на пользу и сейчас он чувствовал себя более-менее свежим. Беспокоили лишь пара вопросов: где мясо и где снегоход? Но форсировать события было плохой идеей, и заметив, что Юрий и Мария внезапно замолчали, Айзек подошел к большому столу, выдвинул стул и сел.
— Старик, ты как? — с неподдельным интересом спрашивал юноша.
— Нормально, сам-то как? Видел я гору трупов, что ты привез. И сломанное крыло снегохода, аккуратнее-то не мог? — по своему обыкновению, недовольно и неловко отвечал Юрий.
Мария, принеся миску с тушеным мясом и овощами, вклинилась в их неуклюжий диалог. — Ты совсем крышей поехал, старый? Почему ты не можешь его просто похвалить?
— Ничего страшного, — прервал ее Айзек. — Он всегда так меня хвалит, я привык. Это чтобы я не зазнался.
— Да что же у вас двоих за отношения-то такие?
— Нормальные, — буркнул дед, протянув руки к еде. — Самые обычные отношения!
Тишина вновь повисла в комнате. Все черпали в деревянные ложки свое тушеное мясо. Айзек был на седьмом небе от счастья, ведь нормальная еда не попадала к нему уже очень давно. Кто бы что ни говорил, а жрать одно мясо уже надоело. Разнообразие вкусов отвлекло его от течения времени вокруг, и он просто наслаждался едой. Сколько же тут овощей? Кажется, одно лишь это блюдо стоило всех усилий, потраченных прошлой ночью.
Пока он ел, Мария рассказала и про то, куда дели мясо, и про то, как Юрий отгонял снегоход, поставив его заряжаться, и про то, как негодовал, рассмотрев сломанное крыло. Парень хоть и не пропускал это мимо ушей, но молчал, полностью концентрируясь на еде.
— Хватит ему на ухо садиться, не видишь, что ли? Ест пацан! — зашел на кухню Юрий.
— О, Боги! Тебе не надоело еще ворчать, злобный ты старик?
Слово за слово, спор вновь начался. Создавалось такое ощущение, что эти двое просто не могут находиться тут вместе. Они вечно что-то делят, вечно грызутся из-за какой-то ерунды, которую Айзек совсем не понимал, но догадывался, что поймет, если ему объяснят. С одной стороны — он сильно хотел быть в курсе разговора, с другой же — понимал, что за этим могут последовать не самые приятные последствия. По дрожи в голосе старика Айзек чувствовал, что тема для него эта крайне неприятная и болезненная, и не сильно хотел доставать его расспросами.
Серьезные темы редко, когда обсуждались спокойно и без конфликта. Но принимая во внимание, что за последнее время Юрий начал чаще полагаться на парня, вывод, что отношение старика меняется, напрашивался сам собой. Айзек не решался вклиниться в диалог, обрывки которого он слышал из-за двери. Он был совсем неглуп и понимал, что речь шла о нем.
— Мария, спасибо Вам за вкусную еду, но я наверно отправлюсь домой, нужно поддерживать тепло, чтобы жилище не промерзло. Да и технику угнать нужно отсюда, — отодвигая миску, вполне естественно и спокойно говорил Айзек.
— Исаак, прости, но это вряд ли. Вся твоя одежда постирана и сейчас сохнет. Да и высохнет не раньше, чем к утру. Я хотела тебя предупредить, но ты уже спал.
Внезапно, из вестибюля Марию кто-то окрикнул, и она поспешила удалиться, оставив двух мужчин наедине. И вновь неловкое молчание повисло в воздухе. Айзек попивал отвар из трав, что растили местные фермеры, а Юрий недовольно мял бедро больной ноги, сходя сума от зуда, что прятался под повязкой. И казалось, будто после последних событий этим двоим вовсе не о чем говорить, но все было
