Сергей Гомонов - Изгнанник вечности, полная версия

— Нет, конечно. А Коорэ?

— Коорэ согласен отправиться с нами.

— Скитаться?

— Уж лучше скитаться. А почему ты спрашиваешь? Хочешь отговорить?

— Да упаси Природа! Вот охота бы мне была полчаса кряду слушать твои занудные упреки!

Он поглядел куда-то вверх, потом загадочно покосился на нее.

— Чего ты ждешь? — спросила Танрэй. — Я же серьезно сказала, что это бывает лишь раз в году, перед Восходом Саэто!

— Да что ты! Тогда нам стоило бы заключить пари, только что мне поставить на кон? Нечего. Что я могу предложить тебе, кроме этого мира? Так что ты заведомо в проигрыше.

— Ну-ну, посмотрим!

И не успела она договорить, как из-под крыши в водоем упал столб света, раскинулись лепестки лотоса и под смех Сетена зал наполнился порхающими мотыльками. Танрэй едва не подавилась воздухом и только хлопала ресницами, бесшумно приоткрывая рот.

— Как?! — наконец вырвалось у нее. — Этого не может быть!

— Это будет отныне каждый день.

— Как ты это сделал?! Это же ты сделал! Как?

Он с улыбкой слегка прихватил пальцами ее подбородок, поцеловал в губы:

— Тс-с-с! Никак! Пусть это будет мой секрет, который, может быть, я однажды поведаю Коорэ.

И, обнявшись, они закружились в вихре солнечных бабочек.

— Учитель! — раздался голос на лестнице, прервав, к досаде Танрэй, восхитительный поцелуй и само волшебство этого невиданного зрелища.

Черная фигура Фирэ стояла на самой верхней ступени. Он лишь кивнул Танрэй, перед тем как вновь обратиться к приемному отцу:

— Учитель, там… То, что вы хотели узнать, одним словом…

— Ах да! Спасибо, мальчик! — Сетен быстро повернулся к попутчице: — Мне очень нужно сейчас уйти. Прости. Я скоро вернусь, а вы пока веселитесь! Сегодня ведь двойной праздник! Веселитесь — теперь все будет по-другому, поверь мне!

Она разочарованно понурилась: именно сегодня ей не хотелось ни думать о чем-то тяжелом, ни расставаться с ним и на минуту. Что за неотложные дела могут быть у предоставленных самим себе бродяг, и почему он что-то утаивает от нее даже теперь?..

Фирэ старательно проследил, нет ли за ними хвоста: вдруг кто-то да не подчинился влиянию Учителя, теперь ставшего почти всемогущим рядом со своей настоящей попутчицей? Всё было чисто.

Они с Тессетеном почти бегом миновали оазис.

— Она сама?.. — спросил Учитель.

— Да, она согласилась прилететь к вам на встречу, они высадили ее неподалеку, у деревни, и она ждет. И орэмашина тоже ждет — там, ближе к горам, в пустыне…

Он хотел предложить приемному отцу плащ, чтобы тот мог прикрыть свои повязки и лохмотья перед Афелеаной, но Сетену совсем не было дела до внешности — своей или чьей-нибудь еще. И Фирэ это понял. Помнящая и без того уже знает, что все это маскарад, который будет так или иначе разоблачен в ближайшие же часы. Поэтому особенно скрываться не имело смысла.

Афелеана ждала их, сидя на траве под пальмами. В точности такие росли когда-то в зимнем саду родителей Фирэ и Дрэяна, и у молодого человека защемило сердце.

Помнящая не изменилась за десять лет нисколько. Одета она была незамысловато, но не столь откровенно, как одевались жительницы Тизэ: ткань ее платья была грубее, а вышивка пестрее.

— Да будет «куарт» твой един, Тессетен, да будет «куарт» твой един, Фирэ. Я рада видеть вас, рада, что вы живы и здоровы, но меня страшит задуманное вами. Не с добром вы явились в Ин, ведь так?

Сетен нахмурился и присел напротив нее, подогнув под себя здоровую ногу и вытянув негнущуюся больную. Фирэ остался стоять, но зашел в тень: несмотря на привычку, ему было страшно жарко в черном одеянии на солнцепеке.

— Я хотел бы разрешить ряд вопросов, которые не дают мне покоя, — ответил Учитель. — В зависимости от того, что я узнаю, будет решен и исход предприятия. На большинство я уже нашел ответы, и они меня радуют. Но остаются самые главные. А вы могли бы нам помочь, госпожа Афелеана. Я не ищу союзника для игры против кого-то и не намерен втягивать вас или кого бы то ни было еще в то, что вам противно. Я просто хочу справедливости, хочу докопаться до истины.

Она кивнула, не сводя с него глаз.

— Что случилось с нашими сородичами? Как всего за десять лет они стали рабами у того, кто прежде ничем не выделялся среди них и считался лидером лишь условно?

— Мы же сами призвали тогда его атмереро, Сетен, — тихо сказала она, напоминая о гибели Ната во время осады. — А теперь спрашиваете…

— Я не о том. Атмереро больше не влияет на него. Это я знаю точно. Но она, в точности как и я, не может понять, что происходит с ее хозяином. Меня пугает именно это, здесь все не так просто, как хотелось бы некоторым.

Фирэ понял, о ком он говорит, да и та, кого он имел в виду, помянув «некоторых», тоже поняла, но лишь хмыкнула в ответ, вместе с приемным сыном вслушиваясь в слова Сетена.

Афелеана потерла щеку и вздохнула:

— Да, вы правы, Сетен. Дело здесь не в душе, которая, напротив, не позволила бы ему творить жестокости и… все, что он творил в эти годы. Кто-то воспользовался силами атмереро, вложенными в тело вашего друга. Кто-то, но не чужой, не посторонний. Он будто сросся с ним, понимаете? Он часть Ала — или Ал часть его, и потому не происходит отторжения чуждых Алу идей: он словно принимает их за свои и транслирует в этот мир. Его водят, Тессетен! Понимаете? Его водят, как марионетку. Но я так и не нашла, кто это. А меня… я не сама уехала из Тизэ. Он попросту услал меня к Оганге. Когда понял, что я копаю под него, слежу за каждым его шагом и анализирую. Мне не раз казалось, что я в шаге от разгадки, но все же верный ответ ускользал… Я хотела поговорить с его женой, но именно в тот день он вызвал меня и велел тотчас же убираться из города. Он был таким… странным, когда разговаривал со мной.

— Неужели я был прав в своих подозрениях? — пробормотал Учитель.

— А о чем думали вы?

— На пути в Таурэю, в горах Гивьербарэи, нас захватили и долгое время держали в плену. В нашем отряде и кроме меня было несколько достаточно сильных менталов, чтобы противостоять нападению, но мы не успели и пикнуть в ответ, как были смяты и подчинены чужой воле. Это были попутчик и попутчица, оба менталы.

— Ого! — воскликнула Афелеана. — Вот это вам досталось!

Сетен очень коротко рассказал ей ту историю, а в конце добавил:

— Я это к тому, что у меня сразу сложилось впечатление, что все это здесь тоже делает не Ал…

— Вы думаете, им управляют какие-нибудь менталы-попутчики, как вами в Гивьербарэе?

— Сначала я думал именно так. Но сегодня и эта версия отпала. Мальчик, его сын, очень сильный эмпат. Подобно кулаптрам, — Сетен взглянул на Фирэ, — он умеет видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, без обманок, выставляемых защитными силами собственного рассудка. Рассудок делает это, чтобы не рехнуться от осознания неожиданных явлений, но его препоны можно обходить, ведь все спрятано вот здесь, — он постучал пальцем в висок. — Словом, Коорэ увидел бы, что его отец — некто чужой.