Брайан Герберт - Дюна: Дом Атрейдесов

Широкоплечий и толстогубый человек сразу ощетинился. Его темные волосы были коротко острижены без всякого изящества, которое требовалось для появления в обществе, на Раббане была надета куртка из грубой кожи, и это одеяние еще более подчеркивало его сходство с бочонком.

— Почему? Я сделал все, о чем ты просил, наш план блестяще удался. Почему ты меня отсылаешь?

— Потому что я не желаю, чтобы ты находился здесь, — ответил барон и провел рукой по тщательно подстриженным густым волосам, приглаживая их. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь, взглянув на тебя, подумал, что ты имеешь какое-то отношение к тому плачевному положению, в котором оказался бедный милый Лето. У тебя такой… злорадный вид.

Племянник барона нахмурился и вздохнул, все еще продолжая упрямиться.

— Но я хочу быть здесь. Мне страшно хочется взглянуть в его глаза, когда он выслушает свой приговор.

— Вот именно поэтому-то я и хочу, чтобы ты уехал. Разве это так трудно понять? Ты можешь невольно все выдать.

Еще раз тяжко вздохнув, Раббан сдался.

— Но смогу я хотя бы приехать на казнь? — Племянник был опасно близок к недовольству.

— Это зависит от срока казни. — Барон пристально разглядывал свои унизанные перстнями пальцы и прислушивался к металлическому позвякиванию, которое издавали перстни, когда он выстукивал по хрустальной сфере свою любимую мелодию. — В крайнем случае я велю записать это событие ради твоего удовольствия.

Барон с трудом поднялся с кресла и затянул пояс халата, который с некоторых пор стал ему тесноват. Вздыхая, он босиком обошел комнату, посмотрел на украшенную орнаментом массажную ванну, снабженную автоматическим регулятором температуры. Тело Харконнена продолжало страдать от непонятных болей, и он решил лечиться от них ваннами — долгими роскошными ваннами; хорошо бы найти здесь человека, который мог бы правильно массировать его.

Раббан, все еще надувшись от обиды, стоял у выхода из роскошных апартаментов барона.

— Что я должен делать дальше, дядя?

— Закажи место на лайнере и отправляйся на Арракис, надо проследить за добычей пряности. — Барон с улыбкой жестом показал племяннику, что тому пора уходить. — Не прикидывайся несчастным. Поохоться на каких-нибудь заблудших фрименов, это развлечет тебя. Ты уже выполнил свою часть плана, и выполнил ее хорошо. — Барон придал своему голосу успокоительные интонации. — Но нам надо проявить предельную осторожность. Особенно теперь. Смотри на меня и старайся учиться.

Схватив что-то с подноса, стоявшего на столике, Раббан вышел. Оставшись один, барон стал раздумывать, где бы найти молоденького мальчика с гладкой кожей, чтобы тот сделал ему надлежащий массаж в ванне. Надо полностью расслабиться и приготовиться к наступающему дню суда.

Завтра ему не придется ничего делать, только наблюдать и радоваться при виде того, как юный Атрейдес попадает в сеть, о размерах которой он даже не догадывается.

Скоро, совсем скоро Дом Атрейдесов перестанет существовать.

~ ~ ~

Что важнее: формальная справедливость или настоящий результат? Не играет никакой роли, как именно суд рассматривает улики и доказательства; основания подлинной истины остаются незапятнанными. К несчастью, эта подлинная истина часто известна лишь жертве и виновнику. Все прочие действуют в силу своего разумения.

В назначенный для открытия процесса день Лето особенно тщательно перебирал свой гардероб. Многие на его месте оделись бы изысканно и дорого, выбрав роскошную шелковую сорочку, украшения и серьги, задрапировались бы в накидку из китового меха, а на голову надели бы стильную шапку, украшенную перьями и драгоценностями.

Вместо этого Лето оделся в грубые рабочие брюки и полосатую тельняшку, а на голову надел синюю рыбацкую шапочку — простой наряд, который ему придется носить, если он больше не будет герцогом. К поясу он пристегнул сумку для наживки и пустые ножны. Не надел он ни знаков герцогского достоинства, ни кольцо предков. Обычный простолюдин — каковым он станет, если его признают виновным. Своим скромным поведением Лето хотел показать Ландсрааду, что он выживет любой ценой. Он удовольствуется даже самой скромной ролью.

Следуя примеру отца, он всегда старался обращаться с верными людьми настолько хорошо, что многие из слуг и солдат считали его своей ровней, товарищем по оружию. Сейчас, когда он причесывался перед началом суда. Лето начал думать о себе как о простом человеке… и нашел, что это не такое уж плохое ощущение. Он понял, насколько тяжкий груз ответственности пал на его плечи после смерти старого герцога.

Стать простым рыбаком было бы в известном смысле облегчением. Не придется думать об интригах, заговорах, шатких союзах и предательстве. К сожалению, Кайлея вряд ли захочет стать женой рыбака.

А я не могу пожертвовать своим народом.

В коротком письме к сыну мать выразила свое полное несогласие с его требованием Конфискационного Суда. По ее мнению, потеря статуса и разрушение Дома Атрейдесов стало бы большим ударом для нее лично, хотя она сама (конечно, временно) проживает в изгнании среди Сестер-Отшельниц.

Из-за упадка Дома Ришезов Елене пришлось выйти замуж за герцога из Дома Атрейдесов, чтобы укрепить тающее состояние семьи, особенно после того, как Эльруд лишил Ришезов лена на Арракисе и передал управление этой планетой Харконненам.

В качестве приданого Дом Атрейдесов получил политический вес Дома Ришезов, место директора ОСПЧТ и привилегии при голосовании в Ландсрааде. Но герцог Пауль так и не сумел сколотить сказочного состояния, о чем всю жизнь мечтала леди Елена, которая желала возвращения прежнего блеска своему семейству. Все это станет невозможным, если Лето потерпит поражение в своей игре.

После получения официальной повестки о явке в суд Лето вышел в коридор, где его ждали два блестящих элакканских адвоката — Клер Руитт и Бруда Виоль; эти женщины славились своим искусством защиты в самых безнадежных ситуациях. Их кандидатуры предложил иксианский посол в изгнании Каммар Пилру, а Туфир Гават побеседовал с женщинами.

Адвокаты были одеты в темные деловые костюмы и следовали букве закона во всех делах, хотя в этом необычном суде — Лето знал это наверняка — ему придется рассчитывать почти исключительно на собственные силы, и это при том, что было очень мало улик, свидетельствующих в его пользу.

Клер Руитт вручила ему тонкий лист ридулианской кристаллической бумаги.