Артур Кларк - Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина

Еще супруги Джейн и Барни Крайл заметили, что почти каждый из аквалангистов-любителей рано или поздно «заболевает» подводной археологией, а то и вовсе ударяется в полную уж том-сойерщину — подводное кладоискательство. Только суперпризы — вроде легендарного золотого груза «Аточи» — удается выиграть слишком уж редко. Но Кларку удалось совершить и то, что выпадает немногим: он не только искал, но и нашел. Возле рифа Грейт-Бэсиз он с друзьями ухитрился обнаружить затонувший корабль XVIII века, шедший из Индии с грузом серебра — монетами Аурангзеба. Подъем этого груза занял без малого два года, не меньшего времени потребовали и переговоры с властями Шри-Ланки и Индии, претендовавшими на львиную долю сокровища. Но в конечном счете все преграды были преодолены, а банковские счета друзей ощутимо потяжелели…

И все это — лишь одна серия примеров — опять-таки связанных с морем. Но проявляется Мидасов комплекс Кларка абсолютно во всем. Даже в такой — довольно показательной, на мой взгляд, — детали, о которой не могу не упомянуть.

Самый первый в жизни литературный гонорар Артур Кларк получил не от издателя, а от писателя. Дело было так. Как я уже говорил, Британское Межпланетное общество свело будущего фантаста Артура Кларка с начинающим фантастом Эриком Фрэнком Расселом. И вот в одном из ранних рассказов — по имени инопланетного героя он назывался «Пр-р-иит» — Рассел воспользовался идеей, подсказанной юным Кларком: покидая Землю, Пр-р-иит дарит людям цветомузыкальный инструмент кларковского изобретения; о том, что саму идею он почерпнул у русского композитора Александра Скрябина, Кларк тактично умолчал. Как только рассказ был опубликован, Рассел отсчитал своему юному собрату десять процентов гонорара — сумму по тем временам существенную…

Больше тридцати лет спустя признанный «фантаст № I» написал роман «Фонтаны Рая», целиком построенный на идее, разработанной ленинградским инженером Юрием Арцутановым, что было даже весьма обстоятельно оговорено в авторском предисловии. Интересно, что случилось бы с Арцутановым, отсчитай ему Кларк, подобно Расселу, десять процентов гонорара?..

Лишь один-единственный раз Мидасов дар Кларка дал промашку.

Еще в первые послевоенные годы в статье, опубликованной в им же редактируемом научно-популярном журнале, Кларк выдвинул и обосновал идею релейных спутников связи, расположенных на стационарных орбитах. Поднятые на высоту тридцати шести тысяч километров с периодом обращения в одни сутки, спутники эти словно бы зависают в неподвижности относительно Земли и потому удобны для приема и отражения радиоволн. Сегодня мы смотрим телемосты, ведем межконтинентальные телефонные разговоры и поглощаем новости Си-Эн-Эн, используя спутники связи, идея которых была выдвинута Кларком. Получив за статью гонорар в пятнадцать фунтов стерлингов, он не позаботился, однако, запатентовать идею. С тех пор Кларк неоднократно повторял, что приди ему тогда в голову подобная мысль — и сегодня он был бы если и не миллиардером, то уж во всяком случае мультимиллионером.

Похоже, сей печальный опыт пошел ему впрок.

V

Две первых главы своего футурологического эссе «Черты будущего» Кларк назвал «Пророки могут ошибаться, когда им изменяет способность к дерзанию» и «Пророки могут ошибаться, когда им изменяет способность к воображению». Не возьмусь утверждать, что с годами ему самому изменило какое-то из этих качеств. Но вот что изменилась масштабность его писательского вымысла — факт непреложный. И об этом стоит порассуждать.

Его ранние произведения завораживали масштабностью. Не все, разумеется — о циклах «Бросок на Луну» или «По ту сторону неба» этого не скажешь. Но…

О размахе фантазии, с каким написан роман «Город и звезды», увидевший свет в 19,56 году вы можете судить сами; замечу лишь, что первый — неопубликованный — вариант его был написан юным Кларком пятнадцатью годами раньше.

В самом начале пятидесятых был опубликован рассказ «Страж» (он известен и под вторым названием — «Страж Вечности»), Именно он был положен в основу сценария, по которому Стенли Кубрик снял в 1968 году фильм «Космическая Одиссея», по сей день считающийся одной из вершин кинофантастики. Затем, как пишет английский критик Том Хатчинсон, «после выпавшего на долю фильма успеха автор вновь обратился к оригиналу, расширив его так, чтобы он соответствовал возникшим в фильме поворотам действия». В результате новеллизации сценария появился роман «2001 год. Космическая Одиссея». В 1982 году последовало продолжение — «2010 год. Вторая Космическая Одиссея», а в 1987 — «2061 год. Третья Одиссея». За всей трилогией стоят размышления о вселенском предназначении разума и человечества. Но — не забывайте — выросло все это ветвистое древо из зерна, которым послужил ранний рассказ…

Тем же размышлениям посвящен и вышедший в 1953 году роман «Конец детства», причем первый его вариант под названием «Ангел-хранитель» был опубликован тремя годами раньше. И это едва ли не лучший кларковский роман.

Вселенский Сверхразум трилогии и «Конца детства» чем-то родствен Брахману, безликому и бестелесному всеобщему божеству веданты, являющемуся единственной реальностью мира. Ведь целью человечества веданта считает как раз освобождение от оков материального мира и достижение тождества индивидуального духа, атмана, с Брахманом. Во всяком случае, финал «Конца детства» дает основания считать подобное предположение оправданным.

Не исключено, впрочем, что на Кларка оказала влияние и знаменитая работа Тейяра де Шардена «Феномен человека». Его теогенетическая концепция сводится к тому, что человечество обладает богосозидающей силой. Не Богом создано оно по образу и подобию Божию, а наоборот — само созидает Бога своей интеллектуальной и духовной деятельностью. Из начала эволюции Тейяр де Шарден переместил Бога в ее конец. Тот самый конец человеческого детства… И, завершив свое детство, человечество достигнет конечной цели, исполнит свое предназначение, растворясь в им же созданном Боге.

Но чем дальше, тем больше сжимается масштаб кларковского вымысла. На смену полету мысли и воображения сороковых — пятидесятых годов является скрупулезная, детальная, я бы сказал — вдохновенная разработка инженерных проектов. Оговорюсь сразу же: не вижу в том греха; это — смена направления, а не снижение уровня. И все-таки при мысли об этом изменении невольно возникает чувство некоей утраты.

Я долго ломал голову над тем, чему обязан вышедший в 1973 году роман «Свидание с Рамой» обрушившимся на него «призопадом» — помните, сразу «Хьюго», «Небьюла» и «Юпитер»? Только ли литературным достоинствам книги? Или же — еще и тем обстоятельствам, что «фантаст № I» после пятилетнего перерыва вновь обратился к любимому жанру? И, каюсь, одно время я склонялся к тому, что это второе обстоятельство оказывалось для всех трех жюри едва ли не наиболее весомым. И только потом понял, что не совсем прав. Конечно, радость от возвращения Кларка к НФ не могла не сказаться, но есть у романа и чисто литературные достоинства — только иные, непривычные.