Роберт Силверберг - Замок лорда Валентина. Хроники Маджипура

— Я сейчас ухожу, — тихо сказала она, — на всю ночь. Ты меня прощаешь?

— Не всякой женщине дано поразить воображение постельничего Герцога.

— Не постельничего Герцога, — усмехнулась Иньянна, — а брата Герцога.

Она легонько коснулась губами Сидэйна, стоявшего с остекленевшими от изумления глазами.

— Затем снова пойдем в Парк Мифических Чудищ, ладно? — Она еще раз поцеловала его, зашла в спальню и достала из-под подушки фляжку с молоком дракона, где прятала ее несколько месяцев.

Возвращаясь, она задержалась у игрового стола, наклонилась поближе к Лилэйв и развела руками, показывая фляжку. Глаза у девушки сделались круглыми. Иньянна подмигнула и сказала:

— Помнишь, для чего я ее берегла? Ты хотела, чтобы я выпила ее с Галайном, когда попаду в Ниссиморн Проспект, и вот…

Девушка глядела на нее с раскрытым ртом. Иньянна подмигнула ей еще раз, поцеловала и вышла.

Гораздо позже, глубокой ночью, когда она достала фляжку и предложила ее Галайну, ее вдруг охватила паника, не нарушает ли она какой-нибудь этикет, предлагая средство для усиления полового влечения брату Герцога, подразумевая его бессилие. Но Галайн не выказал никакой обиды. Он спокойно принял ее дар, спокойно разлил бледно-голубую жидкость в фарфоровые чаши со столь тонкими стенками, что они казались почти прозрачными, и вложил одну в ее руку, вторую поднял сам. Молоко дракона оказалось необычным и горьким на вкус. Иньянна с трудом проглотила его, но выпив, она сразу ощутила нарастающий жар, запульсировавший в бедрах. Галайн улыбнулся. Они находились в Оконном Зале Ниссиморн Проспекта, где единая полоса окаймленного золотом стекла открывала трехсотшестидесятиградусный обзор гавани Ни-Моуа и далекого южного берега реки. Галайн коснулся переключателя. Огромное окно потемнело, круглое ложе поднялось внезапно из пола. Он лег на него и притянул Иньянну к себе.

9

Стать любовницей брата Герцога было достаточно для честолюбия воровки с Большого Базара. Иньянна не питала иллюзий относительно своей связи с Галайном. Дюранд Ливолк выбрал ее для него, наверное, углядев что-то в ее глазах, волосах или в том, как она держала себя. Галайн же, видимо ожидавший, что она окажется женщиной не столь низкого статуса, нашел что-то интригующее в связи с женщиной с самого дна общества, и потому-то она получила вечер на Нарабальском островке и ночь в Ниссиморн Проспект; приятное, хотя и краткое исполнение мечты. Она знала, что утром вернется на Большой Базар, и память о случившемся останется навсегда. Вот так.

Но не совсем.

Они не спали всю ночь — то ли, гадала она, это действие молока дракона, то ли он всегда так неистощим в любви — и на рассвете, обнаженные, прошли по величественному зданию, и он показывал ей свои богатства, а позже, когда они завтракали на балконе, повисшем над садом, он предложил прогуляться по своему парку в Истмоу. И в конце концов вышло так, что это не было приключением на одну ночь. Сначала она подумывала отправить на Базар весточку Сидэйну, что не вернется днем, но потом поняла, что Сидэйну это совершенно не нужно. Он и так истолкует ее молчание правильно. Правда, она не хотела бы причинять ему боль, но с другой стороны, она не была и его собственностью, так, вульгарная связь. А у нее сейчас происходило великое событие в жизни, и когда она вернется на Большой Базар, то сделает это не ради Сидэйна, а просто потому, что приключение закончится.

Так и случилось, что она провела шесть дней с Галайном. Днем они катались на его великолепной яхте, или гуляли в его саду, куда привозили лишние экспонаты из Парка Мифических Чудищ, или просто сидели на балконе Ниссиморн Проспекта, любуясь солнечной колеей, тянувшейся через весь континент от Пилиплока до Пидрайда. А к ночи начинались праздничные пиршества, иной раз на одном из плавучих островков, иной раз огромном Городском Дворце, а один раз в Палатах самого Герцога.

Ростом Герцог был не ниже Галайна, но гораздо крупнее и намного старше. Манеры его были утомительны для окружающих и совсем не мягкие. Тем не менее, с Иньянной он держал себя любезно, ни разу не позволив себе намекнуть, что брат его спутался с уличной девкой с Большого Базара. Иньянна как бы плыла сквозь эти вечера, бесстрастно воспринимая все окружающее, будто видела сон. Выказывать страх, она понимала, было грубо и неприлично. Требовать равенства — еще хуже. Она избрала для себя поведение спокойной сдержанности, и это оказалось лучше всего. Через несколько дней ей казалось вполне естественным сидеть за одним столом с высшими сановниками города, вернувшимися недавно из Замка-Горы со сплетнями о Венценосце Властителе Малиборе и его окружении, или с теми, кто рассказывал об охотах в северных болотах с Понтифексом Тупверасом в ту пору, когда он был еще Венценосцем при Понтифексе Оссере, или с теми, кто приехал из Внутреннего Храма после встречи с Властительницей Острова Снов.

Она так непринужденно чувствовала себя в компании великих, что обратись к ней кто-нибудь с вопросом: «А как вы, госпожа, провели последние месяцы?», она бы легко ответила: «Как и положено воровке с Большого Базара». Но подобных вопросов не возникло. На таком уровне общества не потворствуют праздному любопытству.

И потому, когда на седьмой день Галайн поинтересовался, не хочет ли она вернуться на Большой Базар, она не стала спрашивать, пресытился ли он ее обществом или просто устал. Он взял ее в любовницы на время, и время это теперь истекло. Что же, эту неделю она никогда не забудет.

И все-таки возвращение оказалось ударом. Роскошный флотер доставил ее от Ниссиморн Проспекта к Пидрайдским воротам Большого Базара и служанка Галайна держала в руках узелок с подарками, которые преподносил ей любовник за время их совместного проживания в течение недели.

После того, как флотер исчез среди городских улиц, Иньянна окунулась в неистовый хаос Большого Базара и словно очнулась после долгого и колдовского сна. Пока она шла между переполненными покупателями рядами лавок, палаток и магазинчиков, никто не окликнул ее. Ведь ее знали как Калибая, а сейчас она была одета в женское платье. Она молча шла через кружившую толпу, омытая еще аурой аристократичности, и с каждой минутой угнетенно чувствовала, что теряет ее. Сон кончился, она снова живет по-настоящему.

Сегодня вечером Галайн обедает с гостем, Герцогом Мазадона, а завтра они отправятся рыбачить на яхте вверх по Стейше, потом… что будет потом, она не знала, но знала, что стащит сегодня фляжку сладкого вина и напьется.

На мгновение на глазах навернулись слезы. Она заставила их исчезнуть, говоря себе, что это глупо, и нужно не жаловаться на возвращение из Ниссиморн Проспекта, а радоваться, что провела такую неделю.