Евгений Лотош - Несомненная реальность

— Кто он такой? — спросил Оболенский. — Никогда его раньше не видел.

— Я тоже, — кивнул Витте, усаживаясь в свое кресло. — Однако два дня назад он спас мне жизнь. Если бы не он, боюсь, меня постигла бы судьба дядюшки нашего императора.

— А, вот как! — хмыкнул князь. — Как же, слыхал об истории. Бомбисты, да? Весь Петербург только о ней и судачит. Вот, значит, каков твой спаситель. Однако я не уверен, что стоит допускать его к проектам секретных документов.

— Я уже сам ни в чем не уверен, — покачал головой председатель Комитета министров. — Особенно после того, как он убедительно показал мне, что еще чуть-чуть, и паровой котел, которым он называет Россию, просто взорвется. Революция неизбежна, Алексей, и я ему верю.

— Веришь? Ты? — обер-прокурор удивленно поднял бровь. — Вот уж не думал, что тертый воробей вроде тебя способен кому-то поверить на слово, пусть даже и своему спасителю. Что с тобой, Сережа? Ты ведь далеко не новичок в политической интриге.

— Речь не обо мне, Алексей, — качнул головой Витте. — Мне-то что – если случится революция, нас с тобой на фонарных столбах повесят, после чего нам станет совершенно не интересно дальнейшее. Нет, дело совсем в другом. Мы сейчас любой ценой обязаны предотвратить взрыв, понимаешь? Ценой немилости, опалы, как угодно. Россия нуждается в нас! Понимаешь, Россия! А Кислицын… Он знает, о чем говорит. Да, я ему верю. Верю! Не могу не верить. С ним просто чувствуешь себя живым. Да черт меня побери, если он уже со следующей недели не перейдет ко мне в канцелярию! Мне давно не хватало толкового советника, с которым можно просто поговорить на политические темы, забыв об условностях. Нечего ему делать в Охранном отделении, тем более в Москве.

— Ты совершенно не похож на себя, Сережа, — качнул головой Оболенский. — Ты же совсем его не знаешь! Нужно еще навести о нем справки, выяснить, кто он и откуда…

— Наведу и выясню, — отмахнулся Витте. — Впрочем, оставим на потом. Сейчас времени нет. Ч-черт, действительно, совсем из головы резолюция вылетела. Ты принес проект?

Первая половина октября тысяча девятьсот пятого года по старому стилю. Перегретый пар общественного мнения все сильнее и сильнее давил на некогда прочные, а ныне проржавевшие стенки гигантского парового котла с наглухо закрученными клапанами, в который превратилась Российская империя.

В Москве в Константиновском межевом институте состоялась лекция «О Государственной Думе», на которой присутствовало около тысячи человек. В тот же день еще один митинг на тему «Научное основание социализма и социал-демократизма» прошел в инженерном училище. Народу присутствовало никак не меньше, чем в межевом институте. Митинги шли во всех аудиториях Московского университета. Полиция бездействовала, ограничиваясь поддержанием видимости порядка на прилегающих территориях.

В Санкт-Петербурге в университете, в технологическом институте и в военно-медицинской академии состоялись грандиозные митинги, на каждом из которых, по оценкам наблюдателей, присутствовало до пяти тысяч человек, в том числе большое количество рабочих. Полиция бездействовала. Впрочем, несколько дней спустя по личному указанию товарища министра внутренних дел Трепова университет все же закрыли и заблокировали войсками. Революционно настроенное студенчество не огорчилось – проводить митинги на больших площадях в чем-то даже удобнее, чем в тесных и душных аудиториях.

В Астрахани ученики старших классов гимназии, реального училища и семинарии прекратили занятия, выставив требования об уничтожении кондуитных списков, внеклассного надзора и обязательного посещения гимназической церкви. Ошеломленное начальство приняло петиции, пообещав подумать. В одной из астраханских церквей священник произнес проповедь о том, что в отношениях фабрикантов к рабочим должны лежать добрые чувства, что рабочие много трудятся, а их заработок крайне низок и условия жизни неприглядны. Вскоре после проповеди к священнику явился полицмейстер и реквизировал текст проповеди «для проведения дознания», но тем все и ограничилось.

В Харьковском университете забаррикадировалось около двух тысяч человек. Полиция и войска брать университет штурмом не решились. После переговоров осажденные покинули университет и устроили на Скобелевской площади митинг, который никто не разгонял.

В Петербурге на Балтийском вокзале забастовали рабочие и служащие, парализовав движение. Вокзал заняли два воинских батальона, прибывшие по Варшавской железной дороге из Пскова, но ситуацию солдаты не улучшили. Движение удалось сохранить только на царскосельской дороге. Некоторое время поезда еще шли по Николаевской железной дороге в сторону Москвы, но потом остановились и они. Генерал-губернатор и начальник петербургского гарнизона выпустили совместное обращение: «Население столицы встревожено слухами о предстоящих якобы массовых беспорядках. Меры к охранению личности и имущества в столице приняты, поэтому прошу население указанным слухам не верить». Однако население в свойственной ему манере поступало ровно наоборот: не верило властям и верило слухам.

В Орехово-Зуево на вечерней сходке рабочих выстрелом из револьвера убили городового, увещевавшего митингующих разойтись. Виновного не нашли.

В Нижнем Новгороде ночью в полицейский разъезд бросили самодельную бомбу. Несколько полицейских получили тяжелые раны, в ближайших домах вылетели стекла. Злоумышленника обнаружить не удалось.

В один прекрасный день Грозном начались массовые стычки между русскими и чеченцами. В течение дня драки происходили по всему городу, десять человек погибли или получили тяжелые раны. Войска сумели навести порядок лишь к вечеру.

В Саратове после завершения загородного митинга казаки арестовали около двухсот человек. Во время ареста из толпы стреляли, ранив двух лошадей. Большинство из арестованных немедленно выпустило казацкое начальство, однако рядовые казаки уже по собственному почину намяли бока многим из тех, кто покидал часть. Начали останавливаться промышленные предприятия, закрывались магазины в центральной части города, хотя на базаре торговля продолжалась.

В Курске прекратили занятия все учебные заведения. Забастовали все управы – губернская, уездная и городская. Поскольку поезда не ходили, а газеты не печатались, по городу ползли самые чудовищные слухи. Базарные торговки судачили о конце света и пришествии Антихриста, а отдельные студенты распространяли слухи о состоявшемся падении монархии и звали устраивать революционные выборы в Учредительное собрание.