Андрей Мансуров - Разрешенная фантастика – 3

А вот местные разрозненные кочевые племена улиток точно не трогают. Воду добывают из глубоких колодцев в горах. А непосредственно в пустыне, покрывающей до девяноста процентов поверхности планеты – либо копая шахты до водоносного слоя в сорока метрах от поверхности, либо – из растений. Достающих корнями, как и земные пустынные растения вроде верблюжьей колючки, до грунтовых вод.

Ромула это поразило. Особенно, когда он в первый раз увидал, как коренастый, и напоминающий больше моток колючей проволоки на ножке, с растрёпанными лоскутками-листьями, куст Гиризии, двое аборигенов деловито обвернули полупрозрачным мешком из сшитых шкур мантикор. После чего осталось только герметично стянуть складки у основания шнуром из сухожилий. И через десяток минут из выходной трубочки закапала вода… (Тёплая, но – пресная, он даже попробовал её. Вода как вода – соли только маловато.) Пришлось тогда сказать вождю клана Хок, из племени Нинту, Мооганде Ни-ва:

– Уважаемый Вождь! Я поражён! Примите мои заверения в полном восхищении. Тем, как хорошо ваш народ смог приспособиться к пустыне!

На что сморщенный и слегка уже сгорбленный юдорец ответил:

– Я слышал, в вашем мире вода так же доступна, как у нас – песок. Поэтому ваши тела и мозги и устроены совсем по-другому… А живи вы здесь – и вам пришлось бы стать как мы!

Ромул мысленно содрогнулся: выглядеть, как вставшая на ноги помесь комодского варана и богомола… Бр-р-р!..

С другой стороны, старик прав: пришлось бы. Если б захотели выжить.

Но то, что выжить здесь – подлинное искусство и наука, он понял окончательно, когда ровно через сорок три минуты плёнку с куста сняли: «Погибнет!». А верно. Здесь сохранять водоносную флору в живом состоянии – жизненная необходимость.

А выменять чистую воду на тарпонов – роскошь.

Поистине, способам и приёмам выживания аборигенов можно удивляться бесконечно. Правда, вот попробовать некоторые, особо специфические, самому… Бр-р!

Ни за какие деньги он не согласится «откладывать» и закапывать на полметра под поверхность, экскременты в виде капсулы в кожистой оболочке!.. Или – спать с тарпоном в обнимку, игнорируя чёртовых, до дрожи напоминающих земных, вшей.

Не прошло и десяти минут после неспешного следования по «улице», как они добрались до «малой кольцевой». Так назвали этот широкий, и идущий по кругу вокруг центрального комплекса крупных зданий (вероятней всего – дворца правителя, и вилл приближённой знати) бульвар, ещё те, первые исследователи. На поверхность не спускавшиеся, но тщательно изучившие снимки: полученные с орбиты, а затем – и с беспилотников. Качеством и разрешением намного превосходящие те, что могла бы сделать их экспедиция с помощью устаревшего и чертовски тяжёлого оборудования Университета.

Эти снимки-картограммы единственного сохранившегося на Юдоре Города Ромул и сам изучал куда как тщательно. После чего в который раз обратился к капитану.

Ромулу невольно вспомнился последний, несколько нервный, диалог с капитаном Стэном Гаррисом:

– Послушайте, капитан, сэр! Вы же отлично понимаете сами: в Городе несколько тысячелетий никого нет! То есть, опустив челнок хотя бы рядом с окраинами, вы никому не навредите! А экспедиция сможет не заморачиваться с переходом через пустыню и наймом животных для перевозки чёртова оборудования!

– Конечно, я понимаю, доктор Болтон. – на лице капитана как всегда застыла самоуверенная невозмутимость и ощущение превосходства над суетливыми некомпетентными штатскими, не давшими себе труда изучить параграфы «Великих Бумажек», регламентирующих поведение экипажей кораблей Флота в подобных случаях:

– А ещё я понимаю, что у меня в основной и вспомогательный компьютеры встроено три чёрных ящика. И ещё один – в навигационном блоке челнока. И когда состоится очередная инспекция, «уважаемая» Комиссия, состоящая обычно из педантичных сухопутных крыс и прожжённых бюрократов, изучив полётные данные, запросто может лишить меня и мой экипаж лицензии. Ткнув мне в нос нарушением пункта Космоустава за номером восемь дробь шестьдесят четыре. О том, что к сооружениям, признанным памятниками древней архитектуры, я не должен подлетать ближе, чем на десять миль.

– Но вы же лучше меня знаете, понимаете – что это – никакой не Город!

Снимки и сканирование чётко показывают: все эти «дома» и «дворцы» – не более, чем игра природы! Продукт, так сказать, ветровой эрозии, возникший без помощи людей. Или, там, других разумных рас. Попросту – каприз ветров и песка, выточивших как бы дома в коренном подстилающем песчанике!

– Ничего этого я не знаю, док. Насколько мне известно, именно вы и ваша экспедиция и едете туда, чтобы это доказать. Окончательно и однозначно.

А вот если докажете – так уж и быть: заберу вас прямо с центральной площади.

Но! Не раньше, чем поступит официальное подтверждение от моего Руководства.

Формалист …ренов!..

Впрочем, Ромул на капитана уже не сердился. Как и на тех чиновников-перестраховщиков из Министерства, что составляли своды Правил и параграфы Уставов. Он понимал, что бюрократы не сами всё придумали, и не с потолка брали цифры – им их давали как раз специалисты: эксперты-археологи и ксеноэкологи, трясущиеся за драгоценные ксеноморфные «крупицы прошлого», словно скупец над золотой монетой.

И ненарушенной следами земного горючего, «девственной», экологией…

Да и то сказать: чёртовых остатков следов цивилизаций на кислородных планетах находилось пока катастрофически мало. Словно населявшие их расы специально, назло археологам, социологам и ксеноисторикам, старались всё соорудить и построить так, чтоб разрушилось и превратилось в оплывшие руины из отдельно торчащих обожжённых кирпичей, каменных блоков, глины и песка, как можно быстрее. Заставляя людей тщетно гадать – что это было? И для чего служило?..

Однозначно обычно удавалось ответить лишь на вопрос – «когда?» Потому что радиоуглеродный метод датировки до сих пор не подводит.

Ромул, как доктор исторических наук, профессор, «член» «почётный член», и «лауреат» всего, чего положено, разумеется, тесно соприкасался с коллегами в этой области. Но пока изучение пяти более-менее сохранившихся на трёх планетах городов, двух посёлков, и пещеры, ничем выдающимся науку не обогатило. Если не считать сотни рисунков животных и аборигенов в стиле примитивистов-абстракционистов, да десятка фигурок-идолов в виде… Хрен его знает чего.

Так что пришлось им нанимать (За немалые, кстати, деньги, и канистры с водой!) тарпонов во временном Лагере племени Ургара, расположенном в дневном переходе от Города, и управлять животными самостоятельно. Потому что ни один абориген-кочевник приближаться к Городу ближе, чем на десять миль, (Тут они словно сговорились с земными чиновниками!) категорически не соглашался: «Табу!» Впрочем, на местном диалекте это звучит куда цветистей: «Унородо!».