Константин Малахов - Молния среди леса

– Это было в десять часов и тридцать одну минуту вечера, – уточнил я, показывая на свои часы. – Может и правда какой-то рейс…

Мой собеседник глотнул кофе:

– Чутье подсказывает мне, что все необычные явления как-то связаны с этими животными. А что, если этот свет зажигается каждую ночь? Или только в ночь появления этих чудовищ?

Мне тоже казалось это вероятным, как и любое другое событие, позволявшее продолжить разгадку мистического вепря.

– Вот бы понять точнее, откуда шел этот свет… – я размышлял вслух. – Даже если вернуться на место моей вылазки, то неизвестно сколько потом придется идти по лесу, да и он наверняка погаснет до того, как я доберусь до него. Знать бы его примерное место. Или увидеть на карте…

– На карте говорите? – внезапно оживился Костомаров. – То есть, увидеть его сверху?

– Ну да, – я старался успеть за его мыслями. –Хотите залезть… Ну то есть чтоб я залез на дерево?

– Боюсь такого дерева можно и не найти, да и залазить на самую верхушку небезопасное занятие. Призовем на помощь наши умения и технический прогресс. Только скажите, нет ли у вас чего-то, сделанного из алюминия?

Кажется, одна из консервных банок была именно из этого металла. Опустошить ее – не проблема. Доктор обрадовался, сказав, что остальные составляющие у него имеются.

Глава 7. Американец над русским лесом.

План оказался прост и грандиозен одновременно. У Костомарова есть высушенные рыбьи пузыри. Смешав в воде медный купорос, обычную соль, он будет добавлять туда стружки алюминия и при реакции будет выделятся водород! Вся эта смесь будет находиться в большой бутылке, в пробке которой есть трубка. Как только испытания покажут сколько нужно пузырей для поднятия кодака, вешаем под них сам аппарат. Из веревок и деревянных реек сооружаем нечто вроде крепления, в котором фотоаппарат будет лежать под определенным углом. Привязываем всю конструкцию к веревке, запускаем в нужное время и делаем фотографию местности. Яркий свет должен быть хорошо виден на фоне ночного леса.

– Насчет спуска затвора в нужные момент не беспокойтесь, – заверил Корней Аристархович. – У меня есть механическое устройство с заводом, которое тушит мне горелку. Собрал его очень давно, из будильника. Приладим его под вашу технику.

– Ну я тогда побегу за банкой?

– Конечно. И вот еще что…, – Костомаров на несколько секунд замялся, – раз уж мы с вами так плотно сотрудничаем, то может Вы переберетесь ко мне? Места хватит, не волнуйтесь. Да и веселее как-то.

– Отличная идея! Спасибо, Корней Аристархович! – мне и правда было приятно это предложение, но нельзя было не заметить, что врач соскучился по человеческому обществу. – Я быстро. Вот вам пока кодак.

Сбор вещей не занял много времени. Я с благодарностью посмотрел на жилище, которое приютило меня, пускай всего и на сутки. Занавеска была водружена обратно на окно. Никто по пути туда и обратно мне не встретился. Сбросив вещи в новом пристанище, я кинулся помогать доктору чем мог.

Шары из пузырей надулись легко. Пяти штук оказалось достаточно, чтобы притяжение аппарата поменялось с земного на небесное. Поскребя по сусекам (в голове крутится выражение, но не помню откуда), мы собрали около пятидесяти метров веревки. Затем доктор справедливо заметил, что на темном снимке хорошо бы увидеть и точку отсчета, сиречь его дом. Для этого он предложил зажечь яркий костер. Это упростит ориентацию на нашей импровизированной карте. Тут и я уже не стоял в сторонке, дополнив его идею. Она состояла в том, чтобы зажечь на расстоянии пятидесяти шагов еще один костер. Тогда, видя на фотографии две световые точки, мы будем знать расстояние между ними и опираясь на него рассчитать расстояние до объекта нашей сьемки – таинственного света в лесу. Костры были подготовлены, Костомаров не преминул и тут принести какой-то жидкости, для яркости пламени. Меня все еще терзало волнение по поводу настроек фотоаппарата и ракурса. Я даже предложил пожертвовать оставшейся пленкой, сделать тестовый снимок и проявить его. Корней Аристархович отговорил меня от лишних трат, посоветовав верить в собственные силы и провидение. Проверили автоспуск – работает. Засекли за сколько времени наша конструкция достигает максимальной высоты. Вычислили время, когда нужно запустить аппарат в небо, чтобы фотография получилась в нужный нам момент. Так незаметно пролетела половина дня. Ждать еще оставалось довольно долго и время, как обычно бывает в такие моменты, замедлилось.

Корней Аристархович соорудил обед, в который я настоял добавить консервы из моего запаса. Затем мы немного поиграли в шахматы, но трудно было сосредоточиться на ходах. Иначе я бы не проиграл. После этого доктор показал мне еще один свой агрегат, тот самый что был за шторкой в его рабочей комнате. Это оказалась конструкция, о назначении которой я смог догадаться – самогонный аппарат. Костомаров пояснил, что процесс добычи спирта в таких условиях, в принципе, однообразен, но очень многое зависит от последующей фильтрации и добавок. И что здесь поле для деятельности не менее обширное, чем при разработке лекарств. Дал также ответ на вопрос, правда ли, что народ в России сильно злоупотребляет алкоголем, делая это массово, обожая собираться в «хорошие компании».

– Знаете, друг мой, – с какой-то легкой грустью сказал доктор, – мне кажется, что там, где злоупотребляют спиртным, компании как раз плохие. Ведь в большинстве случаев алкоголь – это даже не вкус жидкости, а ее воздействие. Расслабление тела, но что немаловажно – души. Человеку хочется пообщаться, но прежде всего с самим собой. Философствовать – врожденное качество у нашего брата. У каждого она, философия, разумеется, своя, как по глубине, так и по объектам размышления. Человек видит происходящее вокруг себя и задает вопросы от простых вроде «Как видит мир птица с высоты и почему мы не летаем», до сложных общественных «Как быть? Что делать? Почему все так?». В хорошей компании выпить – это предлог обсудить вопрос. В плохой, вопрос – это предлог выпить.

Еще мы обсудили план дальнейших действий. Не зависимо от того, как завершится наша затея с фотографией, нужно еще раз побывать на месте, куда меня водил егерь, изучить его пристальнее. Было подозрительно, что охотник ни разу не упоминал про волков, хотя пациенты Костомарова такие сведения приносили. Какая-то аномалия вызывающая покраснение глаз у животных? Пища? Много вопросов. Доктор посетовал на то, что хорошо бы иметь голову вепря для анализа. Я был согласен и сожалел, что не догадался попросить его у Зверева.

– Если наши подозрения насчет него правдивы, то не факт что он бы отдал, – веско заметил Корней Аристархович.