Мюррей Лейнстер - Оружие-мутант

Пленник, похожий на мумию, спеленатый лентами, пробормотал что-то нечленораздельное. Кажется, он скрежетал зубами. Потом забулькал - ярость вышла из-под контроля.

- Вы сейчас в шоке, - сказал Кэлхаун. - Частью - в самом деле, частью притворяетесь. Я вас оставлю одного, чтобы вы немного пришли в себя. Мне нужна информация. Думаю, вы пойдете на переговоры, в вашем-то положении... Оставляю вас одного, поразмышляйте.

Он покинул лабораторию. Он чувствовал отвращение к привязанному к стулу человеку. Он понимал, что преступник получил сильнейший шок. Он был пойман и бессилен освободиться. Но часть этого шока - бешеная ярость, настолько сильная, что имелась угроза перехода ярости в безумие. Кэлхаун хладнокровно оценил ситуацию и пришел к выводу, что человек, однажды принявший решение и проживший такую жизнь, - а это предположение, он понимал, вполне пока соответствовало фактам, - в буквальном смысле может сойти с ума. Поэтому он благоразумно покинул лабораторию, чтобы не дразнить пленного.

Кэлхаун обошел все помещения корабля, определил его тип, верфь, на которой он был построен, составил в уме примерный план операции по превращению корабля в бесполезную скорлупу, которая уже не сможет подняться в пространство. Потом он вернулся в лабораторию.

Пленник в изнеможении пыхтел. Кое-где тканевые полоски чуть-чуть ослабли - человечек явно пытался их разорвать. Кэлхаун деловито подтянул путы, а пленник, изрыгая проклятия, забился в истерике.

- Отлично, - хладнокровно заметил Кэлхаун. - Вы еще не остыли. Как только остынете, мы поговорим.

Он пошел к выходу из лаборатории, но из динамика послышался голос:

- Вы еще не определили причину? В чем проблема с теми парнями? При перекличке мы еще двоих не досчитались. Тут что-то вроде паники начинается. Парни опасаются, что местные врачи напустили на нас собственную чуму!

Кэлхаун пожал плечами. Голос снаружи принадлежал тому самому человеку, который совсем недавно разговаривал командным тоном. Теперь это был голос очень встревоженного человека. Кэлхаун не ответил на вопросы. Голос повторил, потом еще раз. Он почти молил ответить. И замолчал. Что в нем было? Страх или ненависть к молчащему динамику? Кэлхаун не мог сказать точно. Возможно, и то, и другое.

- Ваша популярность начинает падать, - сообщил Кэлхаун связанному хозяину лаборатории. Микрофон он положил на безопасном расстоянии от пленного. Рядом с усилителем обнаружился приемник космофона.

- Гм, - сказал Кэлхаун. - А вы подозрительны, а? Не доверяете даже капитану. Типичный случай.

Побелевшие губы пленного шевельнулись, и он вдруг совершенно спокойно спросил:

- Чего вы хотите?

- Сведений, - ответил Кэлхаун.

- Для себя? Каких именно? Я дам вам любые сведения! - У карлика были полубезумные, словно обугленные глаза. - Я могу дать вам все, на что способно ваше жалкое воображение. Богатство, о котором вы даже не мечтали.

Кэлхаун небрежно опустился на подлокотник кресла.

- Я вас послушаю, - согласился он. - Но ведь вы, очевидно, всего лишь технический управляющий локальной операцией, не очень масштабной. Вы убили всего тысячу человек. Вы выполняете приказы. Что вы можете мне дать?

- Это... - Пленник выругался. - Это только проверка, испытания. Дайте мне его закончить, и я сделаю вас правителем планеты. Королем! У вас будут миллионы рабов. Сотни и тысячи женщин, на любую вашу прихоть!

- Едва ли я поверю вам на слово. Где подробные детали? - равнодушно сказал Кэлхаун.

Темные глаза вспыхнули, как угли на ветру. Потом усилием воли, не менее яростным, чем вспышка гнева, карлик заставил себя успокоиться. Взял себя в руки. Но это было внешнее спокойствие. Бешенство то и дело вырывалось наружу, особенно когда он старался подкрепить слово жестом - и не мог. От отчаяния он пыхтел, но говорил с ужасной убедительностью и ледяной логикой, с такими подробностями, что больше сомнений быть не могло - план составлен тщательно, и это его собственный план. Он убедил планетарное правительство, ему разрешили испытания. Во главе поставили его самого - это необходимо. И скоро у него будет власть, страшная власть, и теперь он старался подкупить Кэлхауна. Он взялся за трудную задачу - дать взятку работнику Медслужбы.

Присвоение Мариса-3 было, как Кэлхаун и сам догадался, только полевыми испытаниями нового метода межпланетной войны. Когда Марис займут колонисты с родной планеты пленника, уже ничего нельзя будет сделать. Только население-узурпатор сможет здесь жить. Колонисты будут иммунны к чуме, так же, как и члены испытательной команды.

- Которые, - вставил Кэлхаун, - сейчас не так веселы, как в начале.

Пленник повел по губам языком и продолжил, монотонно, с гипнотизирующей убедительностью.

- Как только работоспособность метода будет проверена, будут захвачены другие миры, не только новые колонии. Чума атакует старые, хорошо развитые планеты, и врачи будут бессильны перед ней. Потом придут корабли с планеты, начавшей чуму, и покончат с эпидемией. Они предложат уцелевшим купить шанс на жизнь за определенную цену!

- Непрофессионально, - заметил Кэлхаун. - Но прибыльно, если план сработает.

- Ценой жизни, естественно, будет рабство. Те, кто условий сделки не примет, умрет.

- Но те, кто согласится, могут потом порвать сделку, отказаться быть рабами.

Бледные губы пленника усмехнулись, но глаза оставались такими же холодными и черными. Восстание обречено на провал. На каждую вспышки неподчинения приготовлена новая чума, многие штаммы. Будет создана межзвездная империя, в которой восстание одной из планет будет равносильно самоубийству. Ни один мир, однажды захваченный, не сможет освободиться. Ни одна планета, выбранная для завоевания, не сможет сопротивляться. Такой человек, как Кэлхаун, сможет править десятками, сотнями планет, у него будет свое королевство. Более того, его данные и знания, полученные в Медслужбе, делают его первым кандидатом на трон Императора! Он станет абсолютным владыкой миллионов рабов, которым придется или погибать, или ублажать его малейшие прихоти.

- Небольшое упущение, - перебил Кэлхаун. - Вы нечего не сказали о Медслужбе. Как она отнесется к вашей системе планетарных завоеваний?

Теперь пленнику пришлось напрячь все красноречие, чтобы убедить, заворожить, загипнотизировать своего тюремщика. В несколько минут функции Медслужбы были сведены до смехотворно незначительных. Секториальные управления беззащитны, каждое получит - без древних предрассудков - удар ядерной бомбой, как только операция на Марисе-3 будет закончена. Кэлхаун содрогнулся. Пленник заговорил с еще большим пылом, он рисовал заманчивые картины миров, где любое существо станет рабом Кэлхауна...