Конрад Фиалковский - Вероятность смерти

Фиалковский Конрад

Вероятность смерти

Конрад Фиалковский

Вероятность смерти

- Пусть войдет, - сказал я моему андроиду. Автомат исчез в матовом силовом поле выхода. Я подошел к окну. Был один из тех июльских дней, на который запланировали безоблачную погоду. Солнце пригревало мне руки. Рядом звенела оса, стараясь пробиться сквозь силовое поле, заменяющее стекло. Она то и дело врывалась в поле и, отброшенная, как мячик, снова пробовала счастья.

- Ты хотел меня видеть?.. - сказал он, встав за моей спиной.

- Да. - Я отвернулся от окна и взглянул на него сверху вниз. Он был ниже ростом.

- Ты удивляешься тому, что я и в самом деле такой старый? Визиофония омолаживает, а до сих пор ты видел меня только на экране.

- Ты выглядишь так, как я и ожидал. Именно так, - сказал я, но это была неправда.

- А ты, Гоер, руководитель Эксперимента? - спросил он, словно хотел убедиться в том, что я тот самый Гоер, ради которого он прилетел сюда.

- Да, я Гоер. Спасибо, что ты прибыл. К нам мало кто прилетает. - Я колебался, но в конце концов... я так стар,он беззвучно рассмеялся. Потом серьезно спросил: - А это... всегда удается?

- Это Эксперимент. Кроме того, и сама технология очень сложна.

- Да, должно быть, нелегко передать все, что наслоилось за столько лет.

- Обычно это удается... А если нет... мы повторяем Эксперимент. - Я попытался улыбнуться.

- А потом высылаете мнемокопии в пустоту?

Я кивнул.

- И они возвращаются?

- Нет. Зачем им возвращаться? Это автоматы, обыкновенные автоматы... - слово "автоматы" я сознательно подчеркнул. Они исследуют космос. А потом... потом они уже не нужны... Впрочем, пока что это единственно возможный способ исследования космоса, - добавил я.

Профессор на минуту задумался, потом спросил: - А мою копию - ведь это же будет точная моя копия - вы куда пошлете?

- Конечно, мнемокопия, во всяком случае в момент создания, полностью эквивалентна твоему "я". Словно некто, твое второе "я", встает рядом... - Ну да. Но все-таки это будет машина, автомат... - Конечно.

- Видишь ли, Гоер, я только биофизик и в нейтронике не разбираюсь, но каким образом машина может мыслить так же, как я? Ведь автоматы...

- Ха, автоматы! Их мозг гораздо примитивнее твоего. Они мертвы...

- Не в этом дело. Мышление, самостоятельное творческое мышление зависит только от сложности сети. А состоит ли эта сеть из клеток, как твой мозг, или из неорганических элементов, как мнемокопия, это не имеет никакого значения. Уверяю тебя, это в самом деле не имеет никакого значения.

- Хм... возможно. Приходится верить. Но я как-то не могу представить себе этой... мнемокопии, которая будет мною... Я маленький старый человек, ни один из моих органов в отдельности не годится для жизни, а все вместе пока еще держится благодаря... благодаря значительному отклонению от наиболее вероятного в этом возрасте состояния - от смерти. Удивляешься? - добавил он, взглянув на меня. - Мне уже сто десять лет, Гоер. Я был профессором, когда ты родился.

- Сто десять?..

- Да. И вы предлагаете, чтобы именно мой старый мозг перевоплотился в машину, чтобы каждая его клетка получила свой неорганический эквивалент, чтобы каждое нервное волокно в глубине моего мозга заменил провод этой машины? Так?

- Да, тогда эта машина будет равноценна тебе, профессор.

- Словом, моя индивидуальность получит новую прекрасную оболочку в виде металлических ящиков, заполненных километрами проводов. Мои мысли будут сопровождаться пощелкиванием реле, и я буду питаться электрическим током из трансформаторов энергии, вмонтированных в реактор? Тебе не кажется, что это как-то жутко?

- Жутко? Возможно. С субъективной, твоей точки зрения. А ведь... Мне, например, было бы совершенно безразлично, разговариваю ли я с тобой или твоей мнемокопией.

- Значит, с мнемокопией можно разговаривать?.. Я не знал. Это, должно быть, любопытно. Этакий разговор по душам с самим собой.

- Не думаю... Впрочем, мнемокопия после транспозиции находится как бы в состоянии сна. - А потом обретает сознание, не так ли? - Да, обретает сознание, - ответил я. Профессор секунду внимательно смотрел на меня, потом робко спросил:

- А когда... она просыпается? - перед словом "просыпается" он сделал длинную паузу, словно раздумывая, можно ли применить это слово, говоря об автомате.

- Ее будит радиосигнал с Земли. - И тогда с ней уже можно беседовать? - Да, но в это время она уже находится за пределами солнечной системы, и передача одной фразы длится несколько часов. Впрочем, с мнемокопиями не беседуют.

- Почему?

- Ты не хочешь мне сказать, почему с ними не беседуют? Не хочу.

- А ты... тебе не кажется, что я имею право знать?

- Уверен, что не имеешь. Я не первый день руковожу Экспериментами и прекрасно знаю, что можно сказать, а что нельзя. Не забывай: все, что известно тебе, будет знать и твоя мнемокопия. - Значит, поэтому? - В частности и поэтому.

Я видел, что он смущен. Он вертелся на стуле, бросая на меня изумленные взгляды.

- Куда она полетит, эта мнемокопия? - спросил он наконец. - К Антаресу А.

- К Антаресу... Это большая звезда?

- Огромная. Красный гигант.

- И мнемокопия ее в самом деле исследует?

- Да. Она увидит далекие планеты и их спутники. Она будет это видеть не собственными глазами, потому что у мнемокопии нет глаз, точнее, их очень много, столько, сколько автоматов, передающих ей свои наблюдения. Она возьмет пробы с поверхности планеты, вернее, это сделают автоматы, которые сообщат ей результаты анализов...

- И мнемокопия все это запомнит?

- Не только запомнит, но проанализирует, сделает выводы и в форме пучка волн вышлет на Землю. - Они дойдут до солнечной системы, когда мы... - Когда от тебя, профессор, и от меня не останется ни малейшего следа на этой планете.

- И, несмотря на это?..

- Да. Наши потомки примут эти волны и будут знать все об Антаресе.

- Понимаю, - тихо сказал профессор.

Опустив на руки седую голову, он смотрел на моего андроида. Я взглянул туда же, но андроид стоял неподвижно, и только вечернее солнце, бросая косые лучи, зажгло яркие блики на его панцире.

Наконец профессор нарушил затянувшееся молчание:

- Они, кажется, мыслят быстрее, чем мы, люди. - Да, быстрее, - подтвердил я. - В механическом проводнике сигнал идет гораздо быстрее, чем в нервном волокне. - Значит, они мыслят лучше? - Просто они в состоянии перебрать большее количество вариантов.

- Я это и имею в виду.

Он снова замолчал, а мне показалось, что он все время кружит вокруг темы, о которой не решается заговорить.

- Кроме того, у мнемокопии будет гораздо больше времени для размышлений, чем у нас, людей, неизбежно ограниченных продолжительностью нашей жизни, - добавил я.