Пола Волски - Наваждение

- Стало быть, это кузнец? - почти беззвучно прошептал дядюшка Кинц. Отличный, здоровый экземпляр. Какая замечательная мышечная масса!

- Да, редкостный громила. Как же нам мимо него пробраться?

- Придется прибегнуть к чарам. Но ты не пугайся, обещаешь?

Элистэ кивнула, и дядюшка одобрительно погладил ее по щеке.

- Какая храбрая девочка.

Он сложил руки на груди, склонил голову и застыл. Элистэ наблюдала с любопытством. Трюки дядюшки Кинца всегда были необычайно увлекательны. Что он придумал на сей раз? Может быть, Поющее облако, как на день ее рождения в прошлом году? Огненные цветы? Призрачного жирафа? Шли секунды, но ничего не происходило, и на смену любопытству пришло беспокойство. Обычно чары дядюшки срабатывали моментально. Может, на этот раз у него ничего не получится? Вдруг искусство подвело его именно тогда, когда оно нужнее всего? Элистэ уже хотела задать дядюшке вопрос, но тут Кинц заговорил: забормотал себе под нос речитативом что-то невразумительное. Голос у него при этом был странный - гораздо более глубокий и властный, чем обычно. Он дышал размеренно и ровно, на лице застыло бесстрастное выражение - столь мало ему свойственное, что Элистэ на мгновение померещилось, будто рядом с ней не ее милый дядюшка, а какой-то суровый незнакомец. В недоумении она уставилась на старика, и вдруг ей показалось, что облик его меняется. Точнее, что-то начало происходить с воздухом вокруг Кинца: он сгустился, закружился водоворотами, так что глазам стало больно. Элистэ потерла веки, но лучше от этого не стало. Может быть, дело не в глазах, а в ее сознании? Элистэ догадывалась, что чары дядюшки влияли не на окружающий мир, а на восприятие человека, поэтому ее глаза в данный момент не имели никакого значения - колдовство проникало прямо в мозг. Хоть она любила старика и доверяла ему, разум ее инстинктивно воспротивился чарам. Она не знала, как от них защититься. Прямо на глазах дядюшка Кинц вдруг растаял в воздухе. Элистэ ахнула, уронив лампу. Вместо дядюшки появился гигантский волк, гораздо крупнее любого настоящего волка. Серая шерсть чудовища светилась во мраке, грудь покрывал белый и пушистый мех, светлые глаза мерцали зеленым сиянием.

"Это дядюшка Кинц", - успокаивала себя Элистэ. Она тяжело дышала, сердце чуть не выпрыгивало из груди, мышцы напряглись, и она едва удерживалась, чтобы не пуститься наутек. "Это дядюшка Кинц. Он сказал мне, чтобы я не пугалась, и я ему обещала". Если бы у нее было хоть немного времени, она бы обязательно сумела уговорить себя, но его-то как раз и не хватило - ужасные превращения происходили слишком быстро. Элистэ вдруг почувствовала, что и сама меняется. Тело ее согнулось, ноги невероятным образом искривились, руки удлинились, нижняя челюсть выпятилась вперед, зубы и ногти заострились. Все ее существо охватил ужас. Она чувствовала, как помимо ее воли кости, суставы и мускулы меняются, как отрастают уши, из копчика вытягивается хвост, тело обрастает густой шерстью медового цвета. Земля почему-то вдруг оказалась перед самыми глазами, когти вцепились в почву. Элистэ ощутила, как сзади у нее покачивается длинный пушистый хвост, как раздуваются чувствительные ноздри, а длинный свисающий язык ласкает ночная прохлада. Она затрепетала от ужаса, и тут же уши ее прижались к черепу, пасть ощерилась, спина выгнулась дугой, а шерсть встала дыбом. Элистэ хотела закричать, но вместо этого из ее уст вырвался волчий вой.

- Успокойся, моя бедная деточка, - прохрипел гигантский волк голосом дядюшки Кинца. - Тебе нечего бояться.

- Что со мной происходит?! - взвизгнула Элистэ с явно волчьими интонациями. Собственный голос поразил и испугал ее, хвост сам собою поджался к ногам.

- Ничего особенного, милочка. Ты абсолютно не изменилась, и я тоже. Все происходит не на самом деле.

- Нет, на самом! Верните меня в прежнее состояние!

- Деточка, ничего не изменилось. Верь своему дяде и не бойся наваждений. А теперь пойдем, бери свою лампу и вперед.

Уверенный тон дядюшки помог Элистэ справиться с паникой. Она не задумываясь подчинилась его властному голосу, вытянула правую переднюю лапу, словно это все еще была рука, и, к немалому своему удивлению, почувствовала, как пальцы смыкаются на проволочной рукоятке лампы. В тот же миг она вдруг увидела призрачные очертания своей ладони, проглядывавшей сквозь волчью лапу. Этот образ тут же померк, и осталась одна только лапа. Вконец сбитая с толку, Элистэ взяла лампу в зубы.

Серый волк весело хмыкнул.

- Извини мой глупый смех, деточка, но больно уж у тебя забавный вид. Разве не удобнее нести лампу в руке?

Элистэ почувствовала, как ее лохматой морде стало жарко, и поняла, что краснеет. Она поспешно разжала зубы и взяла лампу в правую руку.

- Ну вот, так-то лучше. А теперь следуй за мной, делай все, что я буду говорить тебе, и мы в два счета избавимся от этого твоего кузнеца. Правда, замечательное приключение? У нас с тобой получилась чудесная экскурсия!

Пасть серого волка приоткрылась, показался ярко-красный язык дядюшка Кинц улыбался. Он легко побежал через двор, и Элистэ потрусила за ним. Борло сын-Бюни преспокойно спал, ни о чем не подозревая. Два волка остановились шагах в десяти от кузнеца и несколько мгновений просто разглядывали его, одинаково наклонив косматые головы, навострив уши и прищурив зеленые глаза. Потом дядюшка Кинц резко приказал:

- Эй, приятель, просыпайся! Борло сын-Бюни, чтоб через секунду тебя здесь не было!

Элистэ без труда разобрала слова, несмотря на сопровождавшее их волчье рычание.

Борло приоткрыл веки, увидел перед собой двух гигантских Волков и в ту же секунду окончательно проснулся. Глаза у него полезли на лоб, руки лихорадочно стиснули единственное оружие - увесистую дубинку. Несколько мгновений он сидел как парализованный, потом медленно поднялся на ноги и, не сводя глаз с волков, зашарил рукой по железному засову на двери.

- Немедленно перестань! - приказал дядюшка. - Оставь засов в покос!

Борло услышал только леденящий кровь рык, заставивший его замереть от ужаса. Старик опустил морду к земле и ощерил пасть - обнажились желтые острые клыки. Словно в немой сцене, человек и волшебные звери застыли в неподвижности. Затем пальцы кузнеца вновь, как бы ненароком, коснулись засова.

- Не трогать! - зарычала Элистэ. - Я тебя загрызу, Борло! - Она сама испугалась неистовой ярости, прозвучавшей в ее рычании. - Убирайся отсюда, свинья несчастная! Марш!

Когда она прорычала последнее слово, из оскаленной пасти во все стороны полетели брызги пены.

- Отлично, деточка! - прошептал дядюшка Кинц. - Просто превосходно!

Борло не понял смысла сказанного, но общее содержание уловил. Его дрожащая рука оставила дверной засов в покос, и рычание тут же прекратилось. Оба чудовища присели на задние лапы и выжидающе уставились на кузнеца. Какое-то время Борло оставался на месте, по-прежнему крепко сжимая свою длинную дубину. Однако, когда ничего угрожающего не произошло, он потихонечку начал пятиться вдоль стены. Волки сидели и смотрели. Борло ускорил шаг, добрался до угла, развернулся и кинулся бежать что есть мочи.