Андрей Сенчугов - Фантом

– Мне дано указание – по возможности беречь вас, и приглядывать за вами: мало ли на что способны недочеловеки…

– Нам не о чем разговаривать, разрешите удалиться, я болен и очень устал.

– Идите, тем более что я сам не очень хорошо себя чувствую. – Роммингер побледнел, на лице появилась болезненная гримаса. – Нам с вами не помешало бы какое-нибудь снадобье, которое помогло бы нам обоим, как например, тому дикарю из пещеры: сколько его ни били, он быстро восстанавливался.

– Которого вы приказали расстрелять?

– Да, которого я приказал расстрелять… А может, он не умер, если так быстро выздоравливал? Сидит, наверное, до сих пор в своей пещере и бормочет молитвы во славу идолам, а?

– Не исключено. И всё-таки, разрешите мне удалиться?

– Идите.

На следующий день Шиманского вновь привели к Роммингеру.

– Вы так и не ответили вчера – существует ли на самом деле ваш эликсир или нет? – спросил начальник лагеря, после того, как вышел конвоир. Роммингер сидел за столом, заваленным бумагами. Судя по их небрежному расположению можно было сделать вывод, что начальник лагеря презирал канцелярскую работу. Он пил кофе, чашка которого стояла на какой-то папке с бумагами.

– Возможно, – немного подумав, ответил профессор, переминаясь с ноги на ногу.

– Вы уже не скрываете его существование?

– Это не изменит ровным счетом ничего.

– Вы говорите – «возможно». Да, скорее всего, вы его создали. Я ещё там, в Гималаях, поверил вам, когда вы, сияя от счастья, вылезли из пещеры, хотя до самой Германии из вас невозможно было вытянуть и слова на тему открытия, которое вы с ваших слов совершили. Я понимал, что, возможно, вы не имели права быть слишком откровенным. Наверное, табу действует до сих пор, несмотря на то, что вас списали, как ненужную вещь. А может, и нет никакого эликсира? И ваше открытие ни к чему, всё-таки, не привело и вас кинули за решетку уже как простого еврея, морочившего, как и все представители вашего безродного племени нас, арийцев?

– Я вас не совсем понимаю, господин Роммингер. К чему вы клоните? Почему вас интересует эта тема? И, вообще, мне всегда не нравилось то, как вы подчеркнуто негативно относитесь к евреям, да и не только к нам, но и к другим национальностям тоже.

Роммингер усмехнулся и вышел из-за стола.

– Хотите кофе? – предложил, вдруг, он.

– Не буду вас разочаровывать отказом, – осторожно согласился Шиманский.

Роммингер достал пустую чашку, налил кофе и протянул профессору.

– Вы, наверное, думаете, Шиманский, что я солдафон до мозга костей и всё, что не касается военной службы, вызывает у меня скуку и оскомину? Это не совсем так. Вернее, совсем не так. Есть в жизни немало вещей, которые мне интересны. И ваш эликсир, наверняка, забавная штука.

– И что с того? – спросил Шиманский, отпив маленький глоток напитка почти забытого им на вкус.

– Я вот тут поразмышлял на досуге… – начал Роммингер. – И пришел к выводу, что мы с вами могли бы быть полезными друг другу.

– Как именно?

– Вы поможете вернуть мне здоровье, а я со своей стороны обещаю вам послабления в режиме содержания.

Шиманский задумался и когда начальник лагеря уже решил повторить своё предложение, ответил:

– Я вас должен разочаровать. Не забывайте, что я – узник. У меня здесь ничего нет, кроме пары досок для сна, тонкой материи для укрывания и почти пришедшей в негодность одежды. У меня нет даже простой мензурки для опытов, да и не нужда она здесь. А вы предполагаете наличие сложного химического вещества…

– У вас есть голова, профессорская голова. А в ней, уверен, хранится всё, что она накопила.

– Увы, этого недостаточно.

– Что, всё-таки, можно сделать?

– Боюсь, что ничего.

– Подумайте лучше.

– Что тут думать? Несколько дополнительных дней или даже недель агонии в лагере, которые вы можете выхлопотать для меня у смерти, не спасут несчастного ученого.

– Я готов принять меры, чтобы количество этих дней было гораздо больше, чем вы думаете.

– Гм…

– Ну так, что?..

На столе у Роммингера зазвонил телефон. Начальник лагеря выслушал донесение дежурного офицера.

– Отложим наш разговор, Шиманский. Звонили с контрольно-пропускного пункта. Похоже, вами вновь заинтересовались. Вам известен человек по фамилии Руф?

– Да. Он курирует многие вопросы, касающиеся разработок лаборатории, которой я руководил.

– В том числе эликсира?

– Лучше не спрашивайте, гер начальник. Я многого не должен говорить.

– Да вы ничего и не сказали мне.

– И тем не менее.

– Хорошо. Он попросил предоставить ему отдельную комнату для беседы с вами. Отказать не имею право – у него специальное разрешение. Наверное, вам не стоит говорить ему о нашей беседе. Для вашей же безопасности.

***

Руф вышел из-за стола и вышел навстречу Шиманскому, который зашел в небольшой кабинет.

– Здравствуйте, профессор, – очень приветливо и участливо сказал Руф, но руки не подал и вернулся на свое место. – Садитесь, прошу вас, – он показал на стул. – Вы неважно выглядите! Я непременно буду ходатайствовать, чтобы вам предоставили приемлемые условия! Такого ученого и в такие условия содержания! – Руф деланно и не совсем искренне возмутился. – Вам, наверное, очень плохо, профессор.

Шиманский надолго закашлял, достал из кармана грязный кусок материи и вытер губы.

– Переходите к делу, господин Руф, – грустно сказал он. – Ни к чему мне ваши сантименты. Не уверен, что вы не знаете, как живут заключенные в подобных заведениях. Что вам нужно?

– Поверьте, я вам искренне сочувствую. Не я вас сюда поместил и не я был инициатором вашего ареста.

– Перестаньте. Я о многом догадывался и почти был уверен, что и за мной когда-нибудь придут. Евреям нет места среди таких как вы. И это, наверное, к лучшему. Что вы хотите от меня.

– Ну, хорошо. Перейду к делу… Я должен вам сообщить, что после вашего ухода научный эксперимент терпит неудачу. Коллектив лаборатории делает всё, что в его силах, но ничего не получается. Вяльбе в отчаянии. Вроде бы, всё делается так, как и при вас, но дело не продвигается. Мы извели кучу народа, но ваш эликсир не действует. Люди умирают, а фантомы не рождаются! Как вы думаете, почему так происходит?

– Я не знаю, – пожал плечами Шиманский. – Возможно, Вяльбе ошибся в расчетах. Или закапризничал минерал. Что мы о нем знаем?

– Вяльбе навряд ли ошибся. Сдаётся мне, что дело в другом…

Он дал прокашляться Шиманскому, которого сразил очередной приступ.

– Дело, как мне кажется, в другом. После недолгих размышлений я сделал вывод, что в этом виноваты вы, профессор. Вы, скорее всего, успели подстроить так, чтобы никто кроме вас не мог изготовить этот проклятый эликсир.