Андрей Спиридонов - Нф-100. Хроники Эллизора. Сокрушение башни

- Зови меня Аданом, - сказал тот, помешивая в небольшом котелке над костром какое-то варево. - Тебя я вижу в первый раз, но мне не хочу знать твое имя. Раз Магистр прислал тебя, значит, он тебе доверяет...

Адан убрал котелок с костра и слегка дунул на него, ожидая когда содержимое остынет. Я подумал, что не могу определить его возраст: сухое, но мускулистое тело, задубевшая обветренная кожа лицо, явные морщины и шрамы.

- Так вот, любезный, - продолжил Адан, - передай Магистру, что ситуация, увы, складывается не лучшим образом. Мы больше не можем сдерживать нашествие, и вряд ли Святой город устоит в ближайшие годы!

- Но Магистр говорит, что нужно ещё хотя бы лет десять, чтобы подготовиться к ожидаемому...

- Увы, не все в наших человеческих руках и слах, любезный! - усмехнулся Адан и я заметил, что в его темных с легкой желтизной тигриных глазах прыгают искорки. - Да, мы во многом единомысленны с Магистром и многими старейшинами, но не всегда звёзды сходятся в нашу пользу! Так вот... Магистру нужно позаботиться о том, чтобы в тот день, когда падёт Святой град, наше дело оставалось под тем же покровом тайны, что и сейчас! Нам всё равно, сколько времени вы ещё сможете удержаться внутри городских стен, но ничто из наших тайн не должно просочиться наружу! Это понятно?

Я кивнул. Что мне было ещё сказать, как выразить ту горечь, какую ощутил я от слов этого сарацинского адепта? Да и он был вовсе не из тех людей, кому стоило доверять свои чувства. Да и то, что я сам искал, было не вполне человеческим, точнее не среди людей можно было это найти - или, если выразиться ещё более точно, не из доверия к ним, людям.

По окончании беседы Адан поднялся, словно гибкий и сильный кот, подхватил свой котелок, принюхался и немного отпил из него.

- На, любезный друг, попробуй! - сказал он неожиданно для меня и протянул свое варево.

- Это зачем? - удивился я.

- Не пожалеешь, друг, это тебе поможет, потом узнаешь!

Я пожал плечами и осторожно отпил из котелка. Вкус был горький и немного жгучий.

- Не бойся! Это в основном травы! - добавил Адан. - Пей ещё, а то будет мало!

Я отпил ещё, после чего Адан, ни слова больше не говоря, исчез из пещеры.

На обратном пути, возле небольшого взгорка, мы нарвались на засаду. Неверных было немного, но они напали внезапно. После короткой схватки, нам удалось уйти лишь втроем, остальные были или убиты или попали в плен. Задерживаться было нельзя, мы спешили доставить весть о встрече самому Магистру. Правда, во время схватки неприятельская стрела впилась мне чуть выше запястья. Удалять её было некогда, поэтому в первый момент я лишь обломил древко, а на первом привале, прокалив лезвие кинжала над огнем костра, разрезал рану и удалил наконечник. Но, как видно, какая-то зараза попала в рану и к тому времени, когда мы прибыли во Святой град, я находился во власти бреда.

Бред этот был, по всему, какого-то особого рода: очень реалистичный, так что, когда я очнулся, то долго не мог понять, что является более реальным - сон или явь. Конечно, многое из привидевшегося мне тогда позже я забыл, но кое-что моя память сохранила.

Сперва казалось, что я нахожусь на каком-то большом и великолепном пиру в огромной сводчатой зале, освещённой бесчисленным количеством лампад и светильников. Рядом со мной пировал самый разнообразный люд, в том числе - множество рыцарей, судя по одеяниям - различных орденов и уставов. Никто при этом не обращал на меня никакого внимания, а устроителя или распорядителя нигде не было видно. Длинный и достаточно широкий стол в ряду других столов ломился от яств: были здесь и мясные и рыбные блюда, были и какие-то вовсе диковинные фрукты, которых я ранее никогда не пробовал. Я ощущал острый голод - и мое внимание привлек круглой формы и пышный на вид хлеб. Я взял его, разломил и часть отправил в рот. Однако, вместо ожидаемого вкуса хлеба, ощутил сильное жжение, которое, словно невидимым огнем стало изнутри наполнять всё мое существо, и я совершенно не знал, как от него избавиться. В сильном испуге я схватил одну из чаш с вином и попытался угасить этот разбушевавшийся внутри пожар. Но вино имело солоноватый, как у крови вкус, и нисколько не угасило поедающий меня огонь, но, напротив, лишь усилило жжение. Скрючившись, я упал прямо под стол и, кажется, вскоре умер там. Да, иногда бывают такие редкие сны, когда во сне ты умираешь и переживаешь это свое умирание, словно наяву.

Так вот, умерев в этом бреду или сне, я уже оказался не под столом, а в каком-то узком и темном проходе, который был темен и зловонен, а сверх того, разветвлялся, так что было не ясно, куда двигаться, чтобы найти воду, потому что внутренний огонь и жажда меня не оставляли и казались просто невыносимыми. Наверное, я был обречен окончательно заблудиться, если бы в какой-то момент из бокового прохода не появилась рука и не потянула меня за собой. В темноте я плохо различал, кто именно был моим путеводителем, но тоннель, по которому мне пришлось следом ползти, стал резко снижаться, так что я испугался, что скоро испытаю ощущение свободного падения. Однако в тот самый момент, когда, казалось бы, это ощущение уже должно было осуществиться, тоннель оборвался, и я вылетел в ужасное в своей безбрежности пространство, границы которого казались сокрытыми в неярком пурпурном свете...

За окном раздался стук, и Яков, вздрогнув, оторвался от чтения. На дворе уже стемнело, но полная луна выглядывала в разрывы облаков. В свете этой самой луны за окном, на приступке, перебирал лапами большой черный ворон и, похоже, намеревался ещё раз ударить по стеклу блестящим тяжелым клювом. Недолго думая, Яков распахнул окно, и вместе с зимней свежестью ворон неторопливо шагнул в комнату. Яков с недоумением наблюдал за тем, как нежданный гость, с шумом взмахнув крыльями, перелетел на стол, уселся рядом с раскрытой книгой и громко каркнул.