Фредерик Пол - Проклятие волков

Это было как… как… это было ни с чем несравнимо, и никто, кроме Наблюдателя за Водой, не мог понять этого. Он наблюдал, он оценивал. Он уловил и поглотил мириады тончайших оттенков времени, меняющейся прозрачности, изменения звука, распределения кипения, слабого, слабого запаха пара.

Когда все закончилось, Глен Тропайл расслабил конечности, и голова его упала на грудь. Это была, подумал он, воспринимая все безмятежно, с кристальной ясностью, редкая и идеальная возможность для Медитации. Он думал о Взаимосвязи. (Над его головой в чистом спокойном воздухе появилось колеблющееся стекловидное уплотнение). В том стертом палимпсесте, который когда-то был мозгом Глена Тропайла, не появилось и мысли об Оке. Не было никаких мыслей ни о Пирамидах, ни о Волках. Вспаханного поля перед ним тоже не существовало. Даже вода, с веселым бульканьем выкипающая из кружки, перестала им восприниматься; он погружался в Медитацию.

Время шло, а может быть, остановилось; для Тропайла это было безразлично; времени не существовало. Он очутился на пороге Постижения. (Око над ним бешено крутилось.)

Вдруг что-то дало осечку. То ли помешало жужжание мухи, то ли дернулся мускул. Частично Тропайл вернулся к реальности, он почти глянул наверх, он почти увидел Око…

Но это не имело значения. То, что действительно было важно, единственное, что было в мире, заключалось в его мозгу. И он знал, что скоро отыщет это. Еще одна попытка!

В его мозгу появился вопрос, который не имел ответа, но который вытеснил из головы все другие мысли, очищая мозг:

«Если звук ладошек друг о друга — хлопок, то какой звук производит одна ладошка?»

Осторожно, не торопясь, он рассматривал этот вопрос, символ тщетности ума, а следовательно, путь к Медитации. Непознаваемость собственной личности наполняла его.

Он был Гленом Тропайлом. Но он был больше, чем Глен Тропайл. Он был кипением воды… а кипящая вода — это был он; он был нежным, теплым огнем, который сам был, да, был небесным сводом. Потому что одна вещь была другой вещью; вода была огнем, а огонь — воздухом. Тропайл был первым пузырьком в закипающей воде, а кипение горячей, хорошо нагретой воды было собственно Личностью, было…

Ответ на безответный вопрос становился все яснее, мягче. А затем, сразу, но не внезапно, ведь времени не существовало, он вдруг возник. Ответ был в нем, но был им самим, небосвод был ответом, и ответ принадлежал небу, теплу, всему теплу, которое наполняло мир, и всей воде, и ответ был… был…

Тропайл исчез. От мягкого удара грома, последовавшего за этим, заплясали язычки пламени и заколебалась струйка пара, потом огонь успокоился, пар — тоже. А Тропайл исчез.

8

Хендл пробирался сквозь высокую траву, ориентируясь на негромкое тарахтение дизеля. Он был зол.

Вероятно, было ошибкой взять этого Глена Тропайла в колонию. Он больше Гражданин, нежели Волк. Нет, брось это, подумал Хендл. Он больше Волк, чем Гражданин. Но кровь Волка в нем подпорчена Овечьей кровью. Среди Граждан он вел себя как Волк, но несмотря ни на что, он не отказался от некоторых овечьих привычек. Медитация. Его предупреждали насчет этого. Но разве он перестал?

Нет.

Если бы дело было за Хендлом, Тропайл вновь оказался бы среди Овец или умер бы. К счастью для Тропайла, не все зависело от Хендла. Общество, в котором жили Волки, ни в коей мере не было демократичным. Но у руководителя имелось определенное обязательство перед избирателями: он не мог позволить себе ошибиться. Подобно Вожаку Волчьей Стаи, который защищал Маугли, он должен был защищать свои действия от нападок; если бы ему это не удалось, стая свергла бы его.

А Иннисон считал, что Тропайл им нужен, несмотря на то, что в нем была примесь крови Граждан, и даже именно поэтому.

Хендл кричал:

— Тропайл, Тропайл, где ты? — Ответом был только шум ветра и стук дизеля. Это безумно злило. Хендлу было чем заняться, кроме как искать Тропайла. Где же он? Вот дизель, работающий впустую, вот борозды, распаханные Тропайлом. Вот небольшой костер…

А вот и Тропайл.

Хендл застыл, открыв рот, чтобы позвать Тропайла.

Да, это был Тропайл. Он смотрел сосредоточенным, застывшим взглядом на костер и маленький котелок, который на нем стоял. Взгляд неподвижен. Он был погружен в Медитацию. А над его головой, подобно неровному стеклу в раме, было то, чего Хендл боялся больше всего на Земле. Око.

Тропайла лишь секунды отделяли от Перемещения… чем бы это Перемещение ни было.

Может быть, наконец настало время узнать что же это такое! Хендл отступил назад и спрятался в высокой траве, встал на колени и достал радиопередатчик из кармана. Он с волнением вызывал: «Иннисон! Иннисон! Да ради Бога, позовите же кто-нибудь Иннисона!» Секунды шли, кто-то отвечал ему, наконец появился Иннисон.

— Слушай, Иннисон! Ты хотел застать Тропайла в момент Медитации? Сейчас как раз подходящий случай. Старое пшеничное поле, южный конец, под вязами вокруг ручья. Понял? Будь как можно быстрее, Иннисон, — над ним образуется Око.

Удача! Какая удача, что они были готовы к этому, просто повезло, потому что вертолет, который Иннисон терпеливо собирал для штурма Эвереста, был уже готов и загружен приборами, предназначенными для взвешивания и измерения ауры свечения эманаций вокруг Пирамиды. Сейчас, когда понадобилось они были под рукой. Это была удача, но нужно было спешить. И прошло лишь несколько минут, прежде чем Хендл услышал дрожащий гул вертолета, увидел крутящиеся низко над изгородью лопасти, увидел, как клонится до земли изгородь за вязами. Хендл осторожно поднялся и выглянул. Так, Тропайл все еще здесь, и Око все еще над ним. Но шум вертолета нарушил таинство. Тропайл пошевелился. Поверхность Ока пошла волнами, оно задрожало…

Но не исчезло.

Благодаря того, кто у него считался Богом, Хендл окольным путем обежал вязы и присоединился в вертолете к Иннисону, который яростно замыкал переключатели и настраивал линзы.

Они видели, что Тропайл сидит, а Око над его головой становится все больше и подплывает все ближе. У них было время, много времени; о, почти минута. Они направили на молчаливого, ничего не ведающего Тропайла все приборы, какие были на борту вертолета. Они ждали, когда Тропайл исчезнет.

И он исчез.

Они присели при ударе грома, когда воздух заполнил место, где был Тропайл.

— Мы получили то, что ты хотел, — сурово промолвил Хендл. — Давай посмотрим показания приборов.

В течение всего Перемещения высокопрочная магнитная пленка на вращающейся катушке со свистом пролетала по двадцати четырем записывающим головкам со скоростью сто футов в секунду. Все измерительные приборы, которые они смогли придумать и смастерить, имели выход на записывающие головки. Погруженные на вертолет, эти приборы были предназначены для использования на Эвересте, а сейчас все они были направлены на Глена Тропайла. На момент Перемещения у них были показания изменений в электрическом, магнитном, гравитационном, радиационном и молекулярном состояниях, которые происходили вблизи Тропайла каждую микросекунду.