Александр Громов - Защита и опора

Черта лысого он уйдет! Говорят, у себя дома и стены помогают, ну а на своем куске Плоскости помогает знание местности. Кто в феоде хозяин, ну? Угадайте с трех раз. Угадали?

То-то.

Глава 5

Должно быть, когда-то по Плоскости и в самом деле текли полноводные ручьи или по крайней мере временные водотоки. В древнем сухом русле, петлявшем меж песчаных холмов с той стороны от оазиса, которую Фома условно считал севером, и почему-то совершенно не занесенном песком, сидел на валуне чужак.

Он и не пытался скрыться — лишь спустился с вершины холма и теперь сидел, ковыряя палочкой окаменевший ил, поджидал феодала. Узрев Фому осклабился и помахал рукой в насмешливом приветствии. Оружия при нем не было, если не считать ножа в красивых ножнах на поясе, но выглядел он бодрым и уверенным в себе, а одет был даже щегольски: новенькие, явно свежевыспанные шорты, пропотевшая, но еще вполне годная ковбойка, кроссовки, а на голове белый пробковый шлем с ремешком под подбородком, как у южноафриканского плантатора. Почему-то этот пробковый шлем сразу вызвал у Фомы глубокую неприязнь к визитеру. Пижон. Зачем ему шлем, если нет солнца?

Пока было ясно одно: на валуне сидел тот самый тип, которого видел Юсуф. И насчет высокого роста йеменец не наврал. Не сказал только о крепком сложении чужака — наверное, не разглядел издали.

Атлет хренов. Штангу ему поднимать. Или нет, лучше боксировать. В полутяжелом весе.

В пяти шагах от чужака он остановился. Положил ладонь на рукоять «марголина» за поясом. «Плантатор» осклабился еще шире — видно, не из пугливых.

— А я тебя знаю, — сказал он на чистейшем русском.

— Откуда?

— Видел. Давно. Ты тогда еще ходил в шестерках у голожопого негритоса.

— Попридержи язык, — посоветовал Фома.

Холодная ярость, пока еще подконтрольная, вскипела в нем в одну минуту. Дело было даже не в чисто символическом набедреннике покойного Нсуэ и не в том, что бушмены не очень-то негроиды, а в развязном тоне пришлого наглеца. Что он знает о Нсуэ? Куда сунулся? Разве это его спас бушмен-феодал? Разве его он взялся обучать себе на смену?

— А что, если не придержу? — Визитер явно нарывался. — Будем драться?

— На границе — пожалуйста. Назначай время и место. Только ты уже опоздал. Здесь мои владения. Захочу — пристрелю тебя, вот и вся недолга.

Незнакомца это не испугало.

— За то, что я у тебя слишком много видел?

— За то, что ты хамло. Этого достаточно.

«Плантатор» неожиданно расхохотался:

— Вот дураки люди… Ты к ним с деловым предложением, а они в тебя пистолетиком тычут. Я ведь по делу послан. Выслушать не хочешь?

— Кем послан? Ты вообще кто?

— Кто я? — Нет, визитер ни черта не боялся. — Бывший феодал, вот кто я…

В первое мгновение Фома не поверил. Происходило что-то из ряда вон. Бывший феодал? Почему бывший? Изгнан, что ли? А кем — хуторянами? Вряд ли. Более удачливым конкурентом? В таких случаях вариант один: взрастил змейку на свою шейку. Обучил помощника, а тот выжил учителя. Как объяснить иначе? В открытом столкновении конкуренту из иного феода почти ничего не светит. Так было, и так будет. Феодальные войны на Плоскости по всем канонам не должны выигрываться, потому-то их никто и не ведет.

Теперь Фома начал припоминать визитера, хотя и смутно. Точно, феодал, только не соседний. С той стороны владения Фомы граничили с феодами Сагита Губайдуллина и Джакомо Перонелли, а вот за ними… да, за ними и лежал феод этого типа. Лет шесть назад Сагит и Джакомо решили миром давнишнюю тяжбу из-за спорного куска земли с единственным оазисом. Нсуэ и этот тип выступали по согласию сторон в роли третейских судей, а Фома в те годы просто таскался за наставником веревочкой и набирался ума-разума.

Черт, как же его зовут-то?.. Максим? Да, кажется, Максим. Еще фамилия у него была какая-то смешная… Гузно, что ли? Нет, что-то из области сельского хозяйства… Вспомнил! Гумно — его фамилия. Максим Гумно.

Но что значит «послан»? Был свергнут и подчинился? Странно, что не убит преемником из недоверия…

Ничего не понятно.

Изгнан?

Сам ушел?

В обоих случаях станет проситься в помощники. Очень он тут нужен…

— Ну и кто теперь феодалом вместо тебя? — спросил Фома. Ответ озадачил:

— А разве нужен новый феодал?

Гость хитренько щурился. Что-то он знал такое, чего не ведал хозяин, и откровенно этим наслаждался. Словно взрослый, подсунувший ребенку хитрую головоломку.

— Я слушаю, слушаю, — подбодрил его Фома. — Ты рассказывай. Пристрелить тебя я еще успею.

То ли угроза подействовала, то ли Максим Гумно сам понял, что напрасно тянет резину, только свой прищур он убрал.

— Так вот я и говорю: зачем нужен новый феодал? Зачем нужны феодалы вообще?

— Я думал, ты знаешь. Чтобы жить.

— Эту каторгу ты называешь жизнью? Не смеши. Вечно таскаться по феоду с рюкзаком за плечами, обходить ловушки, терпеть подлянки… Одному принеси то, другому это. Третий на тебя волком смотрит, четвертый к работе непригоден, пятого иди встречай на другой конец феода, пока он от жажды не околел… А что в итоге? Для чего все это? Вот скажи: когда ты в последний раз отдыхал по-настоящему? Так, чтобы несколько дней подряд? Давненько? Никогда? — Гумно покачал головой. — Вот и я так жил… Одно название, что феодал, а на самом деле верблюд вьючный. Да еще того и гляди вляпаешься в какую-нибудь гадость и подохнешь за милую душу. Кто тебя тогда вспомнит? Кому ты будешь нужен, если уже ничего не принесешь? Хуторяне тебя любят, пока ты ради них ишачишь до седьмого пота. Скажешь, не так?

Фома не ответил. В словах Гумно была правда, и оттого он казался сукиным сыном. Наполовину. А на вторую половину — из-за глумливого тона.

Стало даже интересно: он что, совсем не боится? Против всех обычаев приперся без приглашения, расселся на чужой земле без оружия и еще хамит. Не понимает разве, как легко делается маленькая дырочка меж бровей?

Ну-ну, пой, птичка. Послушаем.

— Сам видишь: прав я, — засмеялся Гумно. — А того не знаешь, что можно жить иначе. Я тоже не знал, пока был феодалом. А оказалось — можно! Меня научили. Могу и тебя научить. Даром. Я ведь к тебе с предложением послан…

— Это я уже понял, — перебил Фома. — Ты не крути, ты дело говори. Кем послан?

— Королем.

Гость в пробковом шлеме явно не шутил, и это помешало Фоме расхохотаться. Королем? В этом мире? Невозможное — невозможно.

— А почему не императором Плоскости?

— Потому что королем, а не императором и не фараоном, — без улыбки пояснил Гумно. — Королем, при котором я уже не феодал, а наместник провинции, чем, должен признаться, вполне доволен.