Концерт Патриции Каас. 5. Жизнь продолжается. Недалеко от Москвы, продолжение - Марк Михайлович Вевиоровский
«Жаль, что приборы другие и не понять, что же они меряют» подумал Свиридов.
Тут что-то вызвало озабоченность начальника и он повернулся и позвал наладчика из соседнего помещения. Свиридов знал весь состав бригады, и мог легко ориентироваться.
Наладчик открыл металлическую створку и полез внутрь, к излучателю. Он почти целиком скрылся внутри. Там засверкали вспышки.
«Вспышки очень короткие» сориентировался Свиридов. «С учетом замедления времени совсем короткие, но мощные».
И тут … Из соседней комнаты вышел наладчик и направился к открытой створке шкафа излучателя. Свиридов не сразу понял, что это – дубликат того наладчика, что копается в шкафу, но начальник установки, видимо, это понял. Он пытался что-то крикнуть, вытянул руку. Но наладчик – тот, второй, видимо его не понял, или понял наоборот, что мол скорее, – и протянул руку, чтобы отодвинуть того, что почти полностью скрылся внутри шкафа.
И между протянутой рукой и телом того, скрытого наладчика, начало возникать свечение – чем меньше оставалось до соприкосновения, тем светлее становилось свечение.
Первым отреагировал на это начальник установки – он повернулся к женщине с тетрадкой, обхватил ее и повалил на пол, прикрывая своим телом.
Закрывая глаза Свиридов мысленно приказал «Вспышку пропустить!». На мгновение он потерял всякую ориентировку, и ощутил только, что кругом потемнело. Он открыл глаза.
Глубокая воронка освещалась только горящими ветвями стоящих вокруг деревьев, а в воронке ничего не было – ни следов установки, ни останков людей, ничего. И судя по цвету почвы вокруг стенки воронки были холодными.
Свиридов опустился на дно воронки – ему даже не пришлось ничего приказывать, высунул руку через границу виртуальности, коснулся почвы. Она действительно была чуть-чуть теплой.
Свиридов быстро совком наполнил принесенные емкости, отбирая пробы с разных мест дна воронки и ее стенок, и старался уловить хоть какие-нибудь признаки излучения.
Но все кругом было тихо, если не считать потрескивания горящих веток деревьев.
И вдруг он что-то почувствовал, какое-то внешнее воздействие. Это воздействие было настолько необъяснимы и мощным, что он счел за благо сразу перенестись к себе в комнату.
Выставляя банки с пробами на стол Свиридов протянул руку, взял диктофон и включил его.
ПРОБЫ
Утром пробы уже анализировали в лаборатории, пленку с диктофона слушал Шабалдин, а Свиридов на своем рабочем столе раскладывал фотографии всех членов бригады, работавшей на той установке. Большинство фотографий было из личных дел – невыразительные и маленькие. А он несколько часов назад видел некоторых из них живыми …
Весь день в кабинете Свиридова провели Иванищева и Умаров. Сперва Иванищева отчитывалась о проделанной работе и о тех направлениях, которые по ее мнению вырисовываются в дальнейшем, а затем вместе с Умаровым и Свиридовым обсуждали это.
Во второй половине дня пришел начальник аналитической службы и положил на стол Свиридову результаты анализов. Руки у начальника вздрагивали, он пытался что-то сказать, но Свиридов остановил его.
– Я все понял. А почему вы так взволнованы?
– Материал проб позволяет оценить время, прошедшее между взрывом и анализом пробы. Это время …
Начальник стал беззвучно открывать рот и помогать себе руками.
– Это время исчисляется несколькими минутами и меняется со временем проведения анализов…
– Успокойтесь, ничего страшного, – и Свиридову пришлось чуть-чуть вмешаться в психику взволнованного аналитика. – Вы посидите, отдышитесь. Галя, еще чайку нам, пожалуйста.
А вечером, собираясь на аэродром, Свиридов испытал нечеловеческую усталость. Он сказал об этом Умарову по дороге на аэродром.
– А ты думал, что все эти путешествия достаются даром? Надо понаблюдать за твоим состоянием и придумать систему восстановления. Пока поспишь в самолете, а дома я за тебя возьмусь …
ВЕРОЧКА РОДИЛАСЬ
Гриша выводил гулять Улю каждый день, хотя иногда это был вечер.
Но каждый день они медленно, под руку прогуливались либо по дорожкам города, либо уходили в лес.
Живот у Ули стал совсем большой, ей уже было тяжело носить его, но прогулки по свежем воздухе не прекращались.
А вечером, когда она снимала бандаж, Гриша разговаривал с дочкой, и она узнавала его и радовалась, толкая его в положенные на живот Ули руки.
Уля хорошо переносила беременность. Она ела много фруктов, занималась всеми упражнениями, которые ей рекомендовал врач. Все было так хорошо, что иногда даже становилось тревожно. В родильном отделении больницы она уже познакомилась с врачом, который будет принимать у нее роды, пообщалась с медперсоналом.
Свиридов не предпринимал каких-либо мер для того, чтобы Улю выделили из общего числа рожениц, и лишь только Дементьев в беседе с главврачом упомянул про Улю.
А кругом вовсю бушевала весна, и когда Уля с Гришей уходили в лес, то голову им кружил пьянящий запах свежей листвы.
– Верочка, мы сейчас с твоей мамой в лесу, – говорил Гриша, поглаживая живот Ули. – Тут так красиво, листочки распускаются, травка зеленеет … Уже скоро ты сама сможешь все это увидеть!
И девочка начинала толкаться.
Когда забегала Елка, то Уля показывала ей, как девочка толкается и на поверхности обнаженного живота видно волны от ее перемещения.
– Когда вы с Костей решитесь? – спрашивала Уля.
– Мы хотим, чтобы рожать как ты, весной, – отвечала Елка. – И постараемся подгадать …
Каждый день забегал Боря и прикладывал руку к Улиному животу.
– Знаешь, уже скоро, – говорил он, – Я тебя предупрежу, когда уже будет пора …
Однажды вечером он задумался и сказал.
– Все, ребята, завтра уже нужно отправляться в роддом.
На следующий день у Ули появились схватки, вызвали машину и ее отвезли в родильное отделение.
– Ну, как, ты разрешишь мне быть с тобой?
– Гриша, неужели я могу что-то тебе не разрешить? Если ты хочешь, то я … то мне … то нам будет очень приятно, что ты будешь рядом!
– Ты учти, что за стенкой будет еще целая куча народу – и отец с мамой, и Елка с Костей, и Майка с девочками, и Олег и Боря с мальчишками … Думаю, дядя Саша Баранов с Леной Карцевой, Полина Ерлыкина …
На ночь в больнице остался только Гриша, а около подъезда дома в городе дежурил микроавтобус.
И этот автобус помчался к заводу, как только Улю повезли в родовую.
Гриша в белом халате и шапочке держал Улю за руку и не обращал внимания на все приготовления медперсонала.
– Отец мне передает, что они все уже приехали, они здесь, – шепнул он Уле, – Будь спокойна, я с тобой и я очень люблю тебя.
Уля отвечала ему только пожатием руки – она кусала губы от
