Ким Робинсон - Зеленый Марс
Тем позорнее был тот факт, что он так и не смог выторговать успешное разрешение вопроса с собственной супругой. И, без сомнения, Форту, или кто там пригласил его на семинар, было прекрасно известно о разводе. Возможно, они прослушивали его старую квартиру и знали о каждом неприятном разговоре, которые он вел с Шэрон в последний месяц совместной жизни и которые не красили ни его, ни ее. Все еще почесывая небритый подбородок, он поежился при одной мысли об этом, а потом пошел в ванную и включил портативный водонагреватель. Лицо в зеркале выглядело слегка растерянным. Небритый, разведенный мужчина пятидесяти лет, большую часть жизни занимавшийся совершенно не тем и только начавший идти к своему истинному призванию, – по его представлению, люди такого рода не должны получать факсы от Уильяма Форта.
Его жена, или лучше сказать «бывшая», тоже отнеслась к этому скептически.
– Произошла какая-то ошибка, – заявила она, когда Арт сообщил ей о факсе. Она звонила насчет одного из пропавших объективов ее камеры. Она подозревала, что его, съезжая, прихватил Арт.
– Я поищу его, – пообещал он и подошел к встроенному шкафу, чтобы взглянуть на пару своих, пока еще не распакованных, чемоданов. Он знал, что объектива там не было, но старательно перерыл оба. Шэрон узнала бы, попробуй он смухлевать. Пока он искал, беседа продолжилась, и ее голос отдавался в квартире жестяным эхом.
– Это лишь показывает, насколько этот Форт странный… Вы поедете в какую-нибудь Шангри-Ла, он будет вытирать ботинки салфетками «Клинекс» и говорить по-японски, а вы станете сортировать его мусор и учиться левитировать, и я никогда тебя больше не увижу… Ты нашел?
– Нет. Его здесь нет.
Разводясь, они разделили совместно нажитое имущество. Шэрон забрала себе квартиру, развлекательный центр, рабочий стол, планшет, камеры, растения, кровать и всю остальную мебель. Арту досталась тефлоновая сковородка. Не самое удачное из его судебных дел. Но это также значило, что искать объективы ему было просто негде.
Даже вздох Шэрон звучал как всеобъемлющее обвинение.
– Они научат тебя японскому, и мы больше тебя никогда не увидим. Чего Уильям Форт от тебя хочет?
– Консультации по вопросам брака и семьи? – предположил Арт.
К удивлению Арта, многие слухи о семинарах Форта оказались правдой. В международном аэропорту Сан-Франциско он сел на большой и мощный частный самолет с шестью другими мужчинами и женщинами, и после взлета окна самолета, очевидно, поляризованные с обеих сторон, стали черными, а дверь в кабину пилотов закрылась. Двое пассажиров занимались спортивным ориентированием, и когда самолет заложил пару мягких виражей вправо и влево, они сошлись на том, что их курс пролегает в диапазоне между юго-востоком и севером. Каждый из семи рассказал о себе – они все оказались техническими директорами или арбитрами в широкой сети компаний «Праксиса» и слетелись в Сан-Франциско со всего мира. Одни с нетерпением ждали знакомства с ведущим отшельнический образ жизни основателем транснационального объединения, другие были обеспокоены.
Их полет продолжался шесть часов, и спортивные ориентировщики сузили список возможных точек назначения до круга, включавшего в себя Джуно, Гавайи, Мехико и Детройт, хотя, как заметил Арт, если они летели на одном из новых самолетов класса «земля – космос», в этот круг могла бы входить половина Земли, а то и больше. Когда самолет приземлился, их провели по маленькому телескопическому трапу в большой автобус с затемненными окнами и барьером между пассажирами и водителем. Двери были заперты снаружи.
Они ехали около получаса. Затем автобус остановился, и их выпустил водитель, пожилой человек в шортах и футболке с рекламой Бали.
Все зажмурились от яркого солнечного света, но это явно был не Бали. Они оказались на маленькой асфальтированной парковочной площадке на дне узкой прибрежной долины, окруженной эвкалиптами. Океан – или очень большое озеро – лежал в миле на запад, виднелся лишь его узкий клин. Ручей, бежавший по равнине, стекал в пруд, раскинувшийся перед пляжем. Холмы, окружавшие долину, на юге были покрыты сухой травой, на севере – кактусами, выше поднимался сухой коричневый камень.
– Баха? – попробовал угадать один из ориентировщиков. – Эквадор? Австралия?
– Сан-Луис-Обиспо? – предположил Арт.
Водитель повел их вниз по узкой дороге к маленькому поселению, составленному из семи двухэтажных деревянных зданий, угнездившихся между прибрежных сосен на дне долины. Два здания у ручья были жилыми, и когда они бросили сумки и распределили между собой комнаты, водитель повел их в другое здание, где полдюжины довольно пожилых кухонных работников накормили их простым обедом из рагу и салата. Потом их снова отвели в жилые домики и предоставили самим себе.
Они собрались в центральном зале с дровяной печью. Снаружи было тепло, и печь не топили.
– Форту сто двенадцать лет, – сказал ориентировщик по имени Сэм, – и омоложение, судя по всему, не подействовало на его мозги.
– Оно и не должно, – ответил Макс, второй ориентировщик.
Они еще некоторое время обсуждали Форта. Каждый из них слышал, будто Уильям Форт был одним из выдающихся деятелей медицины, своего рода Луи Пастер их века, человек, победивший рак, как писали таблоиды. Он также избавил человечество от обычной простуды, основав «Праксис» в двадцать четыре года, чтобы торговать передовыми антибактериальными препаратами, и уже к двадцати семи стал мультимиллиардером. После он занялся превращением «Праксиса» в крупнейшее мировое транснациональное объединение. Восемьдесят лет подряд он упорно «распространял метастазы», как охарактеризовал это Сэм, а тем временем его личность преображалась в нечто, напоминающее ультра-Говарда Хьюза[12], во всяком случае, ходили такие слухи. Он становился все более и более могущественным, пока, словно черная дыра, не исчез полностью за горизонтом событий собственного могущества.
– Надеюсь, он не слишком эксцентричен, – сказал Макс.
Другие члены их группы – Салли, Эми, Элизабет и Джордж – были настроены более оптимистично. Но все они испытывали беспокойство по поводу того, как необычно их встретили, а вернее, не встретили, – никто не пришел навестить их, пока они, озадаченные, не разошлись по своим комнатам.
Арт, как и всегда, спал хорошо и с рассветом проснулся от низкого уханья совы. Прямо под его окном журчал ручей. Стоял серый рассвет, воздух полнился обволакивающим сосны туманом. Откуда-то из недр здания донесся щелчок закрывшегося замка.
Он оделся и вышел. Все было насквозь мокрым. Ниже, на узких плоских террасах перед зданием, тянулись грядки с салатом и ряды яблонь, обрезанных и подвязанных так, что они больше походили на раскидистые кусты.
Когда Арт спустился к маленькой ферме над прудом, вещи вновь обрели цвет. Под большим дубом простиралась, словно ковер, лужайка. Арт подошел к дереву, будто его тянуло туда, тронул его грубую, потрескавшуюся кору. Затем он услышал голоса: по тропинке к пруду приближалась группа людей в черных гидрокостюмах с досками для серфинга и с длинными свернутыми крыльями дельтапланов. Когда они проходили мимо, он узнал людей, которых видел накануне на кухне, и водителя. Водитель помахал ему и пошел дальше. Арт направился к пруду. В соленом воздухе разносился низкий шум волн, в камышах плавали птицы.
Через какое-то время Арт вернулся по тропинке и в столовой комплекса нашел пожилых поваров, пекущих блинчики. После того как Арт и другие гости поели, вчерашний водитель провел их вверх по лестнице в большой зал заседаний. Они сели на диваны, составленные квадратом. Большие панорамные окна по всем четырем стенам пропускали достаточно серого утреннего света. Водитель уселся в кресло между двумя диванами.
– Я – Уильям Форт, – сказал он. – Рад видеть всех вас здесь.
При ближайшем рассмотрении он оказался странным стариком. Его лицо, словно следы вековых тревог, избороздили морщины, но в тот момент на нем можно было прочесть лишь безмятежность и отрешенность. «Шимпанзе, – подумал Арт, – проведший много лет в лаборатории, а теперь постигающий дзен». Или просто очень старый серфер и дельтапланерист – потрепанный, лысый, круглолицый, со вздернутым носом. А теперь переводящий взгляд с одного на другого. Сэм и Макс, которые не обращали на него внимания, пока он оставался водителем или поваром, чувствовали себя неловко, но он, кажется, не замечал этого.
– Единственный показатель того, – произнес он, – насколько мир полон людьми и насколько они активны, – это процент ассигнований в перечень продуктов, получаемых на основе фотосинтеза.
Сэм и Макс кивнули, как будто это было стандартным началом совещания.
– Могу я делать заметки? – спросил Арт.
– Пожалуйста, – ответил Форт и указал на кофейный столик, стоящий перед диванами. Там лежали блокноты и планшеты. – Позже я хотел бы поиграть в кое-какие игры, так что вот планшеты и блокноты, что вам удобнее.
