Роберт Хайнлайн - Весь Хайнлайн. Дорога доблести
Тут вмешался я. Грубо, не спорю, но я весь кипел.
— Ваше превосходительство, если бы вы сами нашли время внимательно с ним ознакомиться, вы убедились бы, сколько вреда он принесет!
Я не удивился бы, если бы он меня отчитал, но он только кивнул на груду входящих бумаг у себя на столе.
— Мистер Фрэзер, вы видите тут пятьдесят семь законопроектов, утвержденных этой сессией законодательного собрания. У каждого из них есть какие-то недостатки. Каждый из них очень важен для той или иной группы граждан нашего штата — или для них всех. Некоторые длиной не уступят роману. В ближайшие девять дней я должен решить, какие утвердить, а какие отложить для пересмотра до будущей сессии. На протяжении этих девяти дней по меньшей мере тысяча человек будут требовать, чтобы я принял их по поводу того или иного из этих законов…
В дверь просунулась голова секретаря.
— Двенадцать двадцать, шеф. Через сорок минут вы выходите в эфир.
Губернатор рассеянно кивнул и поднялся с кресла.
— Вы меня извините? Меня ждут на званом завтраке. — Он обернулся к секретарю, который доставал из стенного шкафа шляпу и перчатки. — Джим, вы взяли речь?
— Конечно, сэр.
— Секунду! — вмешалась Сэлли. — А свое лекарство вы приняли?
— Еще нет.
— Перед таким завтраком его надо принять обязательно! — Она кинулась в его умывальную и вернулась с флаконом в руке. Мы с Джо поспешили откланяться.
На улице я принялся злобствовать на то, как нас вышвырнули, и прошелся по поводу тупых, идущих на компромиссы политиканов, но тут Джо меня оборвал.
— Заткнись, Арчи! Попробуй как-нибудь поруководить штатом, а не маленькой фирмой и посмотри, как у тебя пойдут дела!
Я заткнулся.
Боди ждал нас в вестибюле Капитолия. Я заметил, что он очень взволнован. Увидев нас, он швырнул сигарету и кинулся к нам.
— Поглядите! — потребовал он. — Вон туда!
Мы посмотрели туда, куда указывал его палец, и увидели две фигуры, выходящие из больших дверей. Дитворт, а с ним — известный лоббист, который ему помогал.
— Ну и что? — спросил Джо.
— Я стоял вон за той телефонной будкой и закуривал сигарету. Вон в том настенном зеркале отражается нижняя часть лестницы. Я высматривал в нем вас. И вдруг вижу; этот лоббист, Симс, спускается по лестнице вроде бы один, но размахивает руками, как будто с кем-то разговаривает. Мне стало любопытно, и я посмотрел прямо на лестницу из-за угла будки. А он не один! Он с Дитвортом. Поглядел в зеркало — а там Симс один! ДИТВОРТ В ЗЕРКАЛЕ НЕ ОТРАЖАЛСЯ!
Джедсон щелкнул пальцами.
— Демон! — сказал он изумленно. — А мне и в голову не приходило!
Я удивляюсь, почему в поездах самоубийства случаются не каждый день. Не знаю, что может действовать более угнетающе, чем однообразные пейзажи за окном и монотонный перестук колес — ликети-ток, ликети-ток… Я даже был рад, что мог занять голову нашим открытием, что Дитворт не человек вовсе, и не вспоминать беднягу Фельдштейна с его тысячью долларами.
Но при всей своей неожиданности открытие, что Дитворт — демон, мало что меняло, просто объясняло быстроту и ловкость, с какой нас обошли, ну и подтверждало окончательно наше подозрение, что рэкетиры и корпорация «Магия» — это две головы одного чудовища. Но у нас не было средства доказать, что Дитворт — исчадие Полумира. Попытайся мы вызвать его в суд для проверки, он наверняка затаится, а вместо себя пришлет двойника или мандрака, точное свое подобие, но в зеркале отражающееся.
Нам было страшно возвращаться, чтобы сообщить о полной нашей неудаче, то есть мне было страшно. Но хоть тут судьба нас пощадила. Закон о средних графствах вступал в силу с момента подписания, а с ним и поправка, включившая законопроект Дитворта. Когда мы сошли с поезда, на вокзале продавались газеты с фамилиями членов новоиспеченной комиссии по чародейству.
Комиссия, также не теряя времени, дала почувствовать свою силу. Она объявила о своем намерении поднять требования ко всем видам магии и возвестила о введении новых экзаменов с более взыскательным подходом. Ассоциация, прежде возглавлявшаяся Дитвортом, открыла курсы повышения квалификации для чародеев, желающих пополнить свои познания в области принципов волшебства и законов магии. В соответствии с благородными идеями, изложенными в их хартии, курсы не ограничивали прием только членами ассоциации.
Какое великодушие! А на самом деле на занятиях постоянно внушалось, что членство в ассоциации облегчит сдачу новых экзаменов. И ничего конкретного, с чем можно обратиться в суд, только косвенные намеки. И ассоциация росла как на дрожжах.
Недели через две все лицензии были аннулированы, а чародеям было разрешено практиковать, но с обязательством явиться на экзамен по первому требованию. Наиболее ярых из нежелавших заключить контракт с «Магией» вызвали, проэкзаменовали и отказали им в лицензии. Пресс был включен на полную мощность. Миссис Дженнингс тихо удалилась от дел. Боди как-то зашел ко мне — у меня был с ним контракт на завершение нескольких недостроенных домов.
— Вот ваш контракт, Арчи, — сказал он с горечью. — Я попрошу у вас отсрочки для уплаты неустойки. Мой залог конфисковали тогда же, когда отняли у меня лицензию.
Я взял и разорвал его на четыре части.
— Про неустойку забудь, — сказал я. — Сдашь экзамен, и мы заключим новый контракт.
Он зло засмеялся.
— Не будь наивным.
Я сменил тему.
— Что ты намерен делать? Подпишешь договор с корпорацией «Магия»?
Он гордо выпрямился.
— Я никогда не шел на мировую с демонами. И не собираюсь.
— Молодец! — отозвался я. — Когда на хлеб начнет не хватать, мы подыщем для тебя какую-нибудь работу здесь.
Хорошо еще, что у Боди было кое-что отложено на черный день, потому что я немножко поторопился со своим предложением, «Магия» стремительно нажала еще сильнее, и вопрос уже встал, а буду ли я сам есть досыта. В городе, конечно, оставалось еще немало лицензированных чародеев, не связанных договором с «Магией» — если бы корпорация выжила всех, это было бы подсудным делом, — но только одни бездарности, которые и любовный напиток настоять не сумели бы. А получить надежную и законную магическую помощь можно было только через корпорацию «Магия».
Мне пришлось вернуться к прежним методам даже в мелочах. Поскольку чарами я не злоупотреблял, заниматься этим я мог с той только разницей, что вместо прибыли выходили убытки.
Я взял Фельдштейна продавцом, когда его агентство лопнуло. Он чувствовал себя как рыба в воде и помог снизить потери. Прибыль он чуял даже на большем расстоянии, чем я, — на большем, чем доктор Уортингтон был способен учуять колдуна.
Но большинство знакомых мне бизнесменов были вынуждены капитулировать. Почти все они пользовались чарами по меньшей мере на одной стадии своего производства, и перед ними стоял простой выбор: либо заключить контракт с «Магией», либо ликвидировать свое дело. У них были жены, дети, и они заключали контракты.
Расценки за чародейство были взвинчены до предела — так, что с магией себестоимость оказывалась лишь чуть ниже, чем без нее. Чародеям от этой прибыли не перепадало ничего — все забирала корпорация. Собственно говоря, чародеи теперь зарабатывали меньше чем прежде, когда были независимыми, но они брали, что им перепадало, и были рады хоть как-то прокормить свои семьи.
Джедсону был нанесен тяжелый удар. Сокрушительный. Он пока держался, предпочитая честное банкротство сделке с демонами, но ведь в своем производстве он пользовался магией буквально во всех операциях. Они начали с того, что дисквалифицировали Огеста Уэлкера, его десятника, а затем лишили остальных источников. Ему дали понять, что корпорация «Магия» не желает иметь с ним дела, даже если он будет просить об этом.
Как-то под вечер мы собрались у миссис Дженнингс выпить чаю — я, Джедсон, Боди и доктор Ройс Уортингтон, гроза колдунов. Мы пытались разговаривать на нейтральные темы — и все время возвращались к своим бедам. Любое самое безобидное замечание тут же заставляло вспомнить Дитворта и его проклятую монополию.
После того как Джек Боди минут десять, кривя душой, объяснял, будто нисколько не переживает из-за утраты возможности колдовать — у него и таланта к этому нет никакого, и занялся он этим только по настоянию отца, не желая его огорчать, я попытался сменить тему. Миссис Дженнингс слушала Джека с таким состраданием, с такой жалостью в глазах, что мне хотелось зареветь в голос.
Я обернулся к Джедсону и пробормотал:
— А как там мисс Мегит?
Та белая колдунья из Джерси-Сити, которая занималась творческой магией в текстильной промышленности.
Он дернулся и посмотрел на меня.
— Эллен? Она… у нее все хорошо. Ее лишили лицензии месяц назад, — закончил он бессвязно.
