Артур Кларк - Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина

— Тут конец линии, — объяснил Франклин, — но переработка только начинается. Нужно извлечь жир из ворвани, которую отделили на первой стадии. Мясо разрезают на более удобные порции и стерилизуют — для этого у нас есть интенсивный источник нейтронов. И еще около десятка основных продуктов надо отделить и упаковать для перевозки. Я готов показать вам любой цех. Это будет не такое кровавое зрелище, как то, что мы видели сейчас.

Тхеро постоял в раздумье, просматривая записи, которые сделал своим чрезвычайно мелким почерком. Потом повернулся лицом к протянувшемуся на четверть мили залитому кровью конвейеру; из загона уже катилась следующая туша.

— Боюсь, один эпизод получился не так, как надо, — сказал он с внезапной решимостью. — Если вы не против, вернемся к началу и пройдем еще раз.

Франклин поймал на лету аппарат, оброненный молодым бхикку.

— Спокойно, сынок, — подбодрил он монаха. — Лиха беда начало. Через несколько дней вы будете удивляться, почему новички жалуются на дурной запах.

Вообще-то сомнительно, но работники завода поклялись ему, что это так и есть. Только бы преподобный Бойс в своем непомерном рвении не предоставил ему случая проверить это…

— А теперь, ваше преподобие, — сказал Франклин, когда самолет взмыл над заснеженными вершинами и началось обратное путешествие в Лондон и на Цейлон, — разрешите спросить вас: что вы собираетесь делать с материалом, который собрали?

За эти два дня священник и администратор научились уважать друг друга, между ними даже возникло что-то вроде дружбы; на взгляд Франклина, это было так же неожиданно, как приятно. Он считал, что неплохо разбирается в людях (кто этого не считает?), но не мог раскусить до конца Маханаяке Тхеро. И не огорчался: подсознательно Франклин чувствовал, что этот человек воплощает не только силу, но и — никуда не денешься от этого избитого, невыразительного слова — добро. Пожалуй, в другое время он мог бы войти в историю как святой…

— Мне нечего скрывать, — мягко сказал Тхеро. — К тому же, как вы знаете, учение Будды осуждает обман. Наша точка зрения проста. Мы считаем, что все живое вправе существовать. Из этого вытекает, что вы действуете неправильно. И нам хотелось бы, чтобы это было прекращено.

Так Франклин и думал — и теперь услышал. И он чуть-чуть разочаровался. Такой умный человек, как Тхеро, должен бы понимать, что это требование нереально — разве можно урезать на одну восьмую мировые ресурсы продовольствия? И если уж на то пошло: почему только киты? А как же коровы, овцы, свиньи — все те животные, которых человек растит и холит, чтобы при надобности зарезать?

— Я знаю, о чем вы думаете, — продолжал Тхеро, не дожидаясь доводов Франклина. — Мы отдаем себе отчет во всех трудностях и отлично понимаем, что придется действовать шаг за шагом. Но где-то надо начинать, а Отдел китов дает нам особенно яркий материал.

— Благодарю, — сухо сказал Франклин. — Только справедливо ли это? Вы могли бы увидеть то же самое в любой бойне на Земле. Конечно, масштабы другие, но это вряд ли меняет суть.

— Вполне согласен. Однако мы люди дела, не фанатики. Мы знаем, сперва нужно найти другие источники пищи, потом прекращать производство мяса.

Франклин отрицательно покачал головой.

— Извините, — сказал он, — но даже если вы решите эту задачу, вам не удастся сделать всех обитателей Земли вегетарианцами. Разве что вы задумали увеличить эмиграцию на Марс и Венеру. Да я бы пустил себе пулю в лоб, если бы навсегда лишился возможности отведать хорошего бифштекса или бараньей отбивной. Так что ваши планы сорвутся. Причин две: человеческая психология и наши продовольственные ресурсы.

Маха Тхеро даже немного обиделся.

— Дорогой начальник отдела, — сказал он, — неужели вы думаете, что мы могли позабыть о столь очевидных вещах? Позвольте мне сперва закончить изложение наших взглядов, а потом я объясню, как мы предлагаем решить задачу. Мне важна ваша реакция, ведь вы олицетворяете, так сказать, максимум сопротивления, которое нам окажет потребитель.

— Пожалуй, — улыбнулся Франклин. — Попробуйте уговорить меня бросить мое дело.

— Испокон веков, — начал Тхеро, — человек привык считать, что остальные животные существуют только для его блага. Многие виды он вовсе истребил — то ли из алчности, то ли потому, что они травили его посевы или еще как-то ему мешали. Не буду отрицать: часто это было оправдано, а порой просто на оставалось другого выхода. И все же за тысячи лет человек осквернил свою душу преступлениями против животного царства. Между прочим, одно из худших злодеяний совершалось как раз в вашей области, и было это всего лет шестьдесят-семьдесят тому назад. Я читал, как загарпуненные киты умирали после страшных мук, по многу часов мучились, а мясо их уже никуда не годилось, оно оказывалось отравленным токсинами, которые выделяются во время предсмертных судорог.

— Это исключительные случаи, — вставил Франклин. — И ведь мы давно с этим покончили.

— Верно, но из таких случаев тоже складывается наша вина, которую мы обязаны искупить.

— Свенд Фойн не согласился бы с вами. Когда он в 1870-х годах изобрел гарпун с взрывающимся наконечником, он в своем дневнике возблагодарил господа бога и назвал его творцом гарпуна.

— Любопытная точка зрения, — сухо ответил Тхеро. — Я бы охотно поспорил с ним. Знаете, есть простой опыт, который позволяет разделить людей на два разряда. Человек идет по улице и там, куда должна опуститься его нога, видит жука. Перед ним выбор: либо изменить свой шаг и пощадить жука, либо раздавить его. Как бы вы поступили, мистер Франклин?

— Это зависит от жука. Если известно, что он ядовит или вреден, я убью его. Если нет — дам ему уйти. И любой разумный человек сделает то же самое.

— Значит, мы неразумны. На наш взгляд, убийство оправдано только, чтобы спасти жизнь более высоко организованного существа. А такие случаи бывают удивительно редко. Но позвольте мне вернуться к сути дела, а то мы, кажется, уклонились в сторону.

Лет сто назад ирландский поэт Дансени написал пьесу «Какая польза от человека», вы скоро увидите ее в одной из наших телевизионных программ. Герою пьесы снится, что чудесные силы перенесли его куда-то из солнечной системы и он предстал перед судом зверей. Если за него не вступятся хотя бы два животных, человечество будет уничтожено. Только собака находит добрые слова в защиту своего повелителя, все остальные, помня старые обиды, говорят, что для их блага было бы лучше, если бы человек никогда не существовал. Вот-вот будет вынесен роковой приговор, но в последнюю секунду появляется еще один поручитель и спасает человечество от погибели. Единственным, кроме собаки, существом, которое нуждается в человеке, оказался… комар.