Филип Фармер - ФАТА-МОРГАНА 3 (фантастические рассказы и повести)

ЭКСПРЕСС-СООБЩЕНИЕ! СРОЧНО!

Тиссел надорвал конверт. Депеша была надписана Кастелом Кромартином, Главным Директором Межпланетного Политического Совета, и после официального приветствия содержала следующий текст:

«АБСОЛЮТНО НЕОБХОДИМО выполнить нижеследующее! На борту «Карины Крузейро», порт назначения Фан, дата прибытия 10 января УВ, находится закоренелый убийца Хаксо Ангмарк. Будь при посадке с представителем власти, арестуй этого человека и отправь в тюрьму. Это распоряжение должно быть выполнено, провал акции недопустим.

ВНИМАНИЕ! Хаксо Ангмарк исключительно опасен. Убей его без колебаний при малейшей попытке сопротивления».

Тиссел в ужасе задумался над содержимым депеши. Прибывая в Фан в качестве консула, он не ожидал ничего подобного и до сих пор не имел возможности набраться опыта в обращении с опасными преступниками. Задумчиво потер он пушистую серую щеку своей маски. Ситуация, впрочем, не такая уж и опасная: Эстебан Ролвер, директор космопорта, несомненно, окажет ему помощь, а может, даже выделит взвод невольников.

С растущей надеждой Тиссел еще раз прочел сообщение. 10 января универсального времени. Он заглянул в сравнительный календарь. Сегодня сороковой день Времени Горького Нектара… Тиссел провел пальцем вдоль колонки, задержался на 10 января. Сегодня.

Внимание его привлек далекий грохот. Из тумана вынырнул обтекаемый силуэт: планетолет, возвращающийся со встречи с «Кариной Крузейро».

Он еще раз прочел депешу, поднял голову и внимательно посмотрел на садящийся планетолет. На его борту находится Хаксо Ангмарк, через пять минут он ступит на поверхность Сирены. Формальности при посадке задержат его минут на двадцать. Порт находился в двух километрах от города, с Фаном его соединяла дорога, извивавшаяся среди холмов.

— Когда пришло это сообщение? — спросил Тиссел невольника.

Невольник наклонился к нему, ничего не понимая, и Тиссел повторил вопрос, спев под клекот химеркина:

— Это сообщение, сколько времени ты хранил его?

— Много долгих дней ждал я на набережной, — пропел невольник в ответ, — возвращаясь на плот только в темноте. Моя терпеливость вознаграждена: я собственными глазами вижу сэра Тиссела.

Разъяренный Тиссел отвернулся и пошел по набережной. Бездарные, беспомощные сиренцы! Почему они не доставили известие на его джонку? Двадцать пять минут… нет, уже всего двадцать две…

На эспланаде Тиссел остановился, посмотрел направо, потом налево, надеясь, что произойдет чудо: появится воздушный экипаж и молниеносно доставит его в космопорт, где с помощью Ролвера он еще успеет арестовать Хаксо Ангмарка. Или, еще лучше, вторая депеша аннулирует первую. Ну хоть что-нибудь… Но на Сирене нет воздушного транспорта, а вторая депеша так и не пришла.

По другую сторону эспланады возвышался небольшой ряд строений из камня и железа, защищенных от атаки Людей Ночи. В одном из них жил конюший, и, разглядывая здания, Тиссел заметил мужчину в великолепной маске из жемчуга и серебра, выезжавшего на ящероподобном сиренском верховом животном.

Тиссел метнулся вперед. Время еще было, и при капельке везения ему, может, удастся перехватить Хаксо Ангмарка. Он поспешил на другую сторону эспланады.

Конюший стоял перед рядом боксов, внимательно разглядывая свой инвентарь. Перед ним стояли пять верховых животных, с массивными ногами, плотным туловищем и тяжелой треугольной головой; каждое из них доставало до плеча рослому мужчине. С искусственно удлиненных передних клыков свешивались золотые кольца, а чешую покрывали цветные узоры: пурпурные и зеленые, оранжевые и черные, красные и голубые, коричневые и розовые, желтые и серебряные.

Запыхавшийся Тиссел остановился перед конюшим, потянулся за своим кивом,[18] но потом заколебался. Можно ли назвать это случайной встречей? Может, лучше воспользоваться зашинко? Нет, пожалуй, его просьба не требует официального приветствия. Лучше все-таки кив. Тиссел потянулся к поясу, тронул струну, но тут же сообразил, что ошибся, и заиграл на ганге. Он, извиняясь, улыбнулся под маской: с этим человеком его ничто не связывало. Оставалось надеяться, что он по своей природе сангвиник; во всяком случае торопливость не позволяла выбрать нужный инструмент. Взяв второй аккорд, он заиграл, насколько позволяло его небольшое умение, и пропел просьбу:

— Сэр, мне срочно нужно быстрое животное. Позволь выбрать его из твоего стада.

Конюший носил очень сложную маску, которой Тиссел не сумел опознать: то была конструкция из коричневой лакированной ткани, плетеной серой кожи, а высоко на лбу находились два больших зеленовато-пурпурных шара, поделенных на небольшие сегменты, как глаза насекомого. Туземец долго разглядывал нахала, потом демонстративно выбрав стимик,[19] исполнил на нем несколько великолепных трелей и канонов, содержания которых Тиссел не понял. Потом запел:

— Сэр, боюсь, мои животные не подходят для такого знатного. господина.

Тиссел живо забренчал на струнах ганги:

— Да нет же, все они мне подходят. Я очень спешу и с радостью приму любого скакуна из твоего стада.

Теперь туземец заиграл крещендо:

— О нет, сэр, — пел он, — мои скакуны больные и грязные. Приятно, что ты считаешь их подходящими для себя, но я не заслужил такой чести. — Здесь он сменил инструмент и извлек холодный звук из своего кродача.[20] — И я никак не могу признать в тебе веселого собутыльника, который так фамильярно обращается ко мне своей гангой.

Смысл был ясен, Тиссел не получит животного. Повернувшись, он побежал в сторону космопорта, а ему вслед несся клекот химеркина, но Тиссел не остановился, чтобы послушать, адресована музыка конюшего невольнику или же ему самому.

Предыдущий консул Объединенных Плачет на Сирене был убит в Зандаре. Нося маску Трактирного Головореза, он пристал к девушке, носившей ленту избранницы на Празднике Равноденствия. За такую бестактность он был тут же зарублен Красным Демиургом, Солнечным Эльфом и Волшебным Шершнем. Эдвер Тиссел, свежеиспеченный выпускник Дипломатического Института, был провозглашен его преемником и получил три дня на подготовку к новой роли. Будучи человеком спокойным, иногда даже чрезмерно осторожным, он воспринял это назначение как вызов. С помощью субцеребрального метода он овладел сиренским языком, найдя его не слишком сложным, а потом в Журнале Всеобщей Антропологии прочел следующее:

«Жителей побережья Титаника характеризует крайний индивидуализм, что, возможно, является следствием воздействия окружения, не побуждающего к групповой деятельности. Язык, отражая этот факт, выражает настроение единицы, ее эмоциональное отношение к создавшейся ситуации, в то время как фактическая информация имеет в нем подчиненное, второстепенное значение. К тому же на этом языке поют всегда под аккомпанемент небольшого музыкального инструмента. В результате необычайно трудно получить какую-либо информацию от жителя Фана и запрещенного города Зундара. Они угостят пришельца элегантными ариями и продемонстрируют удивительно виртуозную игру на одном из многочисленных музыкальных инструментов. В этом удивительном мире чужак, если не хочет, чтобы к нему относились с презрением, должен научиться изъясняться согласно местным обычаям».