Сергей Боровский - Зеркало

- И что делать?

Стас повторил этот свой тогдашний вопрос вслух. В ответ прямо в воздухе перед ним послышалось:

- Ты сегодня ещё на какал.

Блин! Сосем замотался с этими проектами. Забываются элементарные вещи.

Стас отложил в сторону ручку и выбежал на лестничную площадку. Так. Вчера был восьмой этаж, значит, сегодня девятый. Подкатил услужливо пустой лифт, вознеся пассажира в нужную точку высоты. Стас снял штаны и устроился на коврике перед чьей-то дверью. Быть пойманным на месте преступления он не опасался. Слово-то! Слово-то какое! Преступление! Срать он на него хотел!

За те пять (или около того) минут, что потребовались для отправления, он снова мысленно вернулся к водопроводной идее и вдруг совершенно отчётливо понял: она никуда не годится. Она нелепа по самой своей сути уже только от того, что конечной своей целью ставит осязаемый результат, за который в «школе злодеяний» можно получить отметку. И даже не факт, что «отлично». Могут и родителей вызвать.

Какой же он кретин! Разгадка лежит рядом, на расстоянии вытянутой ладони. Величие — это не размер, и не масштаб. Это свободный полёт фантазии, не ограниченный ничем. Эйнштейн с его теорией, может, велик тоже, но и тот, кто втайне от всех, наперекор себе, творит невозможное, тоже имеет право на зачисление в элитный клуб великих. Величие внутри ТЕБЯ, оно про ТЕБЯ и для ТЕБЯ. Величие и свобода — в преодолении собственной природы, заскорузлых, замшелых представлений, в способности перешагнуть через брезгливость, чистоплюйство, страх. В неистовости и одержимости.

Стас вскочил на ноги и, забыв подтереться, натянул штаны. Лифт вызывать не стал, а бросился по лестнице бегом вниз, к своему письменному столу. На щёлчок замка двери за спиной и последующие крики негодования он внимания не обратил. Скорее, скорее, пока мысль не выскользнула!

Только исписав листов десять, он смог отдышаться и в полном изнеможении лечь на диван. Всё. Сделано. Теперь нужно отдохнуть и набраться сил.

Он стал проваливаться в сладкую полудрёму, но тут в дверь позвонили. Он бы проигнорировал обычного посетителя, но этот оказался настойчивым и нудным, как августовская муха. Пришлось, в конце концов, встать с дивана и открыть дверь, за которой обнаружилась целая делегация соседей. Едва они отрыли коллективный рот и заголосили, стало понятно, о чём пойдёт речь.

- Я очень устал, - рявкнул он, стараясь перекричать толпу. - Я хочу спать. Оставьте меня в покое.

Они не желали угомониться и прислушаться к доводам разума, и тогда он достал из штанов свой сморщенный пенис и стал его усиленно эрегировать.

- А вот кому! - заорал он весело, распугивая толпу. - Молодой! Горячий! Подставляйте рты! Хватит всем!

Вернувшись в комнату, он, однако, передумал ложиться спать и ещё разок внимательно перечитал написанное накануне.

«Родители человека — самые близкие ему существа. И в то же время — самые беспощадные и бескомпромиссные враги. Каждое разумное существо, достигшее необходимого уровня понимания сути вещей, должно в первую очередь избавиться от тех, кто произвёл его на свет».

Отлично сформулировано. Лучше не скажешь. И выполнить эту пустяковину будет, как два пальца об асфальт. И технически, и с точки зрения затрат времени и средств. Как всё, оказывается просто!

16

Мадам Брукс (в девичестве — Белковская) обладала одной очень неприятной чертой характера: она не умела останавливаться. При определённых обстоятельствах подобное свойство является, скорее, достоинством: при бегстве от медведя, например. Или при попытках достичь оргазма. Но в данной ситуации оно только мешало ей и плодило на ровном месте врагов. Примерно за месяц пребывания в Москве у Юли практически не осталось сторонников в её стремлении найти управу на Шабанова и его подельника, Дмитрия Николаевича, несмотря на симпатичность изначальной цели. Генерал бросил все попытки уговорить её отказаться от пылких замыслов и только поддакивал, рассчитывая помочь делу полным своим бездействием.

- Котик, давай подумаем вместе, что мы ещё можем сделать, а?

- Не понимаю, киска, зачем тебе сдался этот никчёмный следак. Брата ведь не воскресишь. Шансы на выигрыш дела в суде мы потеряли. Большую часть денег брата тебе согласились отдать и так, без угроз и тяжб. Отступись. Хочешь, мы его просто закажем?

- Ты не понимаешь меня.

- Не понимаю и честно тебе об этом говорю.

- Он сделал моего брата самоубийцей. Он опозорил нашу семью. Мой муж — католик. И вся его родня — католики. Если они узнают, мне хана. Как авторитетной личности в их кругу.

- А католикам разве можно прелюбодействовать с высшими чинами российской милиции? - попытался пошутить генерал.

- Брось. Кто это узнает? Я официально в хлопотах. В трауре.

- Он у тебя такой дурак?

- Он хуже дурака. Ему достаточно моих молитв у него на глазах. И слёз раскаянья.

Генерал улыбался, всем своим видом показывая, как восхитительна она в гневе и искренности, а про себя благодарил обоих богов (включая православного), что в жёны ему не досталось это милое создание. У него в этом смысле всё хорошо: обед по расписанию, ровный супружеский секс, воспитанные дети.

И с католичеством своего благоверного она явно перегибает — до него доходили совсем другие слухи. Возможно, сама себе придумала сказку и теперь в ней живёт, как Золотая Рыбка. Это у баб случается сплошь и рядом.

- Я хочу справедливости, - продолжила Юля. - А убить его, чтобы освободить от дальнейших мучений — разве это справедливо? Это глупо.

- Давай закажем его бабу. Убьём, прости за каламбур, сразу двух зайцев. Пристроим её душу в хорошие руки. А он пусть страдает и ищет мести.

- Как крайний вариант годится, но мне видится нечто большее.

- Господи! Что?

- Чтобы он приполз ко мне на коленях и умолял пощадить.

- Сомневаюсь, что это возможно. Ты же сама читала его личное дело. Тип упрямый, гордый, не трусливый. И даже с некоторыми связями.

- Не бывает людей без слабостей. Да ты не боишься ли его?

Этого обвинения генерал перенести не смог.

- Хорошо, - сказал он, подумав. - Давай его уволим с работы, что ли. Для затравки. Выпишем волчий билет и посмотрим, в какую сторону он начнёт метаться. Потом подселим буйных соседей, машину разобьём. Ударим, так сказать, по всем фронтам одновременно. Ну, и бабу эту покалечим слегка. Сынка её малолетнего почешем.

- Уже лучше. Одобряю в первом чтении.

С Димоном было проще. У этого примитивного существа болевых точек оказалось соблазнительно много: и вкус к хорошей жизни, и успешный бизнес, и страх всё это в одночасье потерять. Гонцы из налоговой сообщили о произведённом подкопе под клиента. Ждать первых итогов следовало недели через две-три. А там ещё порчу какую на него напустить можно будет.