Эдмунд Купер - Далёкий закат

Они пели, и робкие порывы ветра доносили до Пола Мэрлоу отдельные слова:

Немного каппы, немного любви,

Орури все слышит где-то вдали.

Немного каппы, немного тепла.

Орури подарит нам ночь без конца.

Немного каппы, немного слов.

И краток день, и ночь без снов...

Да, подумал Пол с яростью, черт побери Орури! Это он, Орури, словно жернов на шее, удерживал байани в средневековье, со средневековыми взглядами и предрассудками, которые практически остановили прогресс на этой планете...

Черт побери Орури!

Внезапно раздавшийся протяжный женский крик прервал его немой монолог. Никогда раньше он не слышал подобного крика. Сначала он даже не понял, кто это кричит: зверь или человек, близко или далеко.

Крик раздался снова, и на этот раз закончился тяжелым вздохом. И тот, кто его издал, находился близко, очень близко... на мгновение Пол готов был поверить, что это кричал он сам. Но звук доносился с другой стороны холма.

Всего несколько шагов, и Пол достиг вершины. Он посмотрел вниз. Там, у подножия, над вырытой в земле ямкой присела на корточки маленькая байаньская женщина. Похоже, что она голыми руками выкопала эту ямку, две аккуратные кучки свежей, рыхлой земли справа и слева от нее подтверждали это.

Женщина не замечала Пола. Не отрываясь, она смотрела прямо перед собой. А он глядел на нее... И тут она снова закричала.

Это не был крик боли или страха. Без всякой видимой причины подсознание подбросило Полу слово "причитание". Никогда в жизни он не слышал причитания, но он не сомневался, что звучать это должно именно так.

Пол почувствовал, что присутствует при чем-то глубоко личном, сокровенном. И однако, снедаемый любопытством, не трогался с места. Стараясь стать как можно менее заметным, он даже лег на землю. В какой-то момент женщина потянулась, подняв голову к небу и откинув с лица волосы испачканной в земле рукой. Затем она вновь застыла в прежней позе, и опять закричала.

И тут Пол понял, что она ждет ребенка.

И понял также, что по одной ей известной причине, она пришла в это уединенное место, чтобы его родить.

Пол хорошо видел, как все произошло. Собственно, это не заняло много времени. Женщина тяжело задышала, начала выгибаться и вскоре голова ребенка появилась у нее между ног. Еще мгновение и, подобно маленькой темной рыбке, крошечное тельце скользнуло в приготовленную для него ямку.

Все так же сидя на корточках, женщина немного отдохнула. Затем движением, которое не смогла бы повторить ни одна европейская женщина, а возможно и ни одна из женщин Земли, она наклонилась вперед и, опустив голову меж разведенных колен, перекусила пуповину.

Перевязав пуповину, женщина вынула новорожденного из ямки и положила на кучку рыхлой земли рядом с собой. Скоро вышел и послед. Она еще раз вскрикнула, на этот раз тише, потом встала. Налетевший со стороны леса ветер трепал ее длинные волосы. Какое-то мгновение она казалась маленькой черной статуэткой, высеченной из живой скалы, отважно противостоящей времени и пространству.

В следующий момент она уже засыпала ямку и, бережно прижимая к груди новорожденного, села на землю, скрестив ноги. Она внимательно разглядывала своего ребенка... а Пол Мэрлоу, не отрываясь, смотрел на нее. Ему почему-то казалось, что все это только сон, не больше.

И вдруг она вновь запричитала. На этот раз горько, безутешно. Это был крик души, плач бесконечного горя. И Пол понял, что это совсем не сон.

Он встал, и женщина увидела его. Крик замер у нее на устах. Она нервно прижала к себе ребенка. Женщина держала его так, словно не верила, не хотела поверить в его существование. Страх исказил ее лицо.

Пол спустился к ней.

- Орури приветствует тебя, - мягко поздоровался он.

- В приветствии благословение, - прошептала она в ответ.

Ее голос дрожал. Похоже, только огромным усилием воли она удерживалась от рыданий.

- Прости меня, - сказал Пол. - Я был на той стороне холма. Я услышал твой плач и пришел узнать, что случилось...

- Господин, но за что мне вас прощать? - слезы покатились по ее лицу. - Воистину, господин мой, здесь нечего прощать... разве только... - не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась. Заплакавший было младенец вновь замолчал, словно почувствовав горе матери.

- Но что случилось, дочь моя? - Пол бессознательно перешел на диалект байани, на котором разговаривал простой люд.

- Это, отче, мой третий смертный грех пред лицом Орури - которого я люблю всем сердцем. А плачу я потому, что теперь клинок Энка Нэ должен пронзить и чрево мое, и его плод Если только... Если только...

- Если только что? - ошеломленно переспросил Пол Мэрлоу.

- Если только вы, отче, не соблаговолите забыть все, что видели. Если только воля Орури не в том, чтобы я и это несчастное творение моей плоти покинули родные места.

- Но, почему, дочь моя? Ты жива, и твой ребенок тоже. Чего еще можно желать?

Женщина понемногу приходила в себя.

- Мой господин спрашивает, чего еще можно желать? - вызывающе переспросила она. - Много чего... Очень много!.. Смотрите, вот он - третий грех... - и она протянула Полу своего ребенка.

Пол непонимающе глядел на младенца.

- Дочь моя, - наконец произнес он, - ты родила красивого, крепкого сына. Произвести на свет такого ребенка - не самое большое несчастье в жизни.

- Смотрите, - повторила женщина, и это прозвучало почти как приказ.

Она показала левую ручку младенца.

Пол Мэрлоу посмотрел и увидел, как четыре крохотных пальчика судорожно сжимаются и разжимаются. Обычная ладошка новорожденного. Пол почувствовал глухую боль в руках, там, где несколько месяцев тому назад были отсеченные по приказу Энка Нэ мизинцы.

- Очень энергичное дитя, - выдавил он. - Ну и что?

- Смотрите, - печально повторила она и показала правую ручку ребенка.

Остолбенев от изумления, Пол Мэрлоу увидел пять пальчиков. Пять пальцев! Пять!

- Отче, теперь вы понимаете, почему я должна бежать отсюда? Почему ни я, ни мой сын не можем вернуться в Байа Нор?

Упав на колени, она прижалась лбом к его ногам.

- Господин мой, вы чужестранец, и, говорят, Орури наградил вас мудростью. Скажите только, что вы забудете все, что видели. Скажите только, что я могу уйти отсюда с миром. Я не прошу ничего больше.

- Но дочь моя, я ровным счетом ничего не понимаю.

- Отче, есть много такого, чего не понимает никто... никто, кроме Орури и Энка Нэ. Скажите, что я могу уйти с миром. Скажите, что вы все забудете...

Пол почувствовал, как ее слезы катятся по его ногам.

- Тебе нечего меня бояться, дочь моя, - тихо проговорил он. Воистину я ничего не видел... Но скажи мне, куда ты пойдешь?

- Вон туда отче, - и она показала на зеленую полоску леса. - Там нет ни греха, ни наказания. Там я и мой сын будем жить... или умрем.