Мэрион Брэдли - Руины Изиды

— Да, — глухо произнес Дал. — Это они, Руины. Кто оставил их? Не знаю. Ученая дама ди Вело утверждает, что видела доказательства того, что это — творение Строителей, некогда заселивших галактику. Ей мало кто верит, но и не верить тоже нельзя. Во всяком случае, перед нами те самые Руины планеты Изида, ради которых мы с тобой и прилетели сюда.

Он отпустил шторы, резко отвернулся, отошел от окна и, тяжело ступая, направился в уголок для развлечений. Словно в забытьи, он шел, ничего не видя перед собой. Зацепившись ногой за одну из перегородок, Дал сдвинул ее с места и трясущейся рукой поправил. Он добрел до уголка и упал лицом на пышные яркие подушки.

„Зачем вообще здесь эти перегородки? — удивлялась Цендри. — Ведь на стенах есть шторы. Если в космопорту перегородки выполняют хотя бы какую-то функцию, разделяют большие помещения на комнаты, здесь-то они для чего? Или местные жительницы уже настолько привыкли к этим кургузым рамкам с примитивными крикливыми рисунками, что не представляют без них свои жилища?“ Цендри чувствовала, что она концентрирует свое внимание на пустячных вопросах и делает это с единственной целью — отвлечься, забыть о Дале и его мучительных переживаниях, заглушить их.

— Мне страшно подумать, — раздался его тихий голос, — что я не могу приблизиться к ним, разглядеть их. Все будешь делать ты, Цендри, ты, человек, которому это глубоко безразлично. А я даже не могу выйти отсюда. Зачем я сюда приехал? Нет, мне не нужно было приезжать…

Первым желанием Цендри было броситься к Далу, заплакать, успокоить его, утешить, сказать, что ей вовсе не безразличны Руины, не безразлична его работа, но она не двинулась с места, она понимала, что Дал прав, в ее горячих, но пустых словах не будет искренности, они прозвучат издевательски. Цендри отвернулась, она понимала, что Дал никогда не простит ей того, что она видела его в такой момент. Она знала, что выше всего Дал ценит свою работу, и невозможность заниматься ею сводит его с ума. На фоне его отчаяния работа самой Цендри вдруг показалась ей абсолютно никому не нужным, бессмысленным делом, бездарным времяпровождением. Самое лучшее, что Цендри могла сделать сейчас для Дала, — это оставить его одного. Тихо ступая и мысленно благодаря жительниц Изиды за любовь к перегородкам, она направилась в дальний угол комнаты и начала распаковывать чемоданы. Прошло полчаса, и Цендри, увлекшись раскладкой и расстановкой вещей на полках и в ящиках, полностью погрузилась в свое занятие и начала понемногу забывать и о Дале, и о его страданиях.

3

Несколько часов спустя, когда уже стало совсем смеркаться, Цендри услышала идущий с первого этажа шум: чьи-то торопливые гулкие шаги, голоса и звук передвигаемых перегородок. Она поняла, что это вернулась Проматриарх Ванайя. "Значит, скоро нас позовут на торжественный обед", — подумала Цендри и заторопилась в ванную. После ванны она уложила свои длинные волосы в замысловатую прическу и надела строгое платье, в котором присутствовала на приемах на Университете. Цендри не знала, какая именно одежда принята здесь на официальных встречах, и надеялась выяснить это позже. Пока же из того, что она уже видела, ей показалось, что одежда здесь ничего не говорит об общественном положении ее владельца. Поправляя складки элегантного, плотно облегающего ее стройную фигуру платья, Цендри раздумывала над этим странным явлением. Она была уверена, что общество, где доминируют женщины, должно обращать на одежду повышенное внимание, поскольку интерес к одежде, забота о ней характерны и присущи женщинам.

Дал пришел в себя и сидел за столом, просматривая привезенные с собой справочники и аппаратуру. Цендри украдкой смотрела на него и видела, что он полностью погружен в свои занятия. Ей страшно не хотелось отрывать его, но в конце концов, пересилив себя, она обратилась к мужу:

— Ты уверен, что тебе не нужно идти со мной?

— С чего ты взяла, что они пригласят меня, — ответил он раздраженно. — Если ты была наблюдательна, то, наверное, заметила их отношение к мужчинам. — Не глядя на Цендри, Дал продолжал увлеченно листать справочники.

Резкость Дала была вполне оправданна, и Цендри сознавала, что винить его за это нельзя.

— У меня такое предчувствие, — Цендри старалась говорить как можно мягче, — что тебя тоже пригласят. В конце концов, они ведь признали тебя, предоставив мне комнату с этим уголком. — Цендри помолчала и рассмеялась, но смех прозвучал неестественно. Ей была неприятна вымученная веселость и натянутость своего поведения, но подспудно она понимала, что или она заставит Дала относиться ко всему происходящему как к нелепой шутке, или пребывание на планете станет для нее невыносимым. — Миленькое названьице, — игриво произнесла Цендри и заставила себя рассмеяться.

К ее радости, Дал не заметил в ее голосе фальши и тоже засмеялся.

— Если мой пес будет себя хорошо вести, — продолжала говорить Цендри, заливаясь смехом, — я буду разрешать ему иногда спать со мной в этом уголке.

Напряжение спало, Цендри заметила, что голос у Дала стал такой же спокойный, как и всегда, он сложил руки на груди и ласково посмотрел на нее.

"Слава Богу, он хотя бы не винит меня".

— Дал, я постараюсь доказать им, что ты — прекрасный ученый, — горячо сказала Цендри. — Они поймут меня, я не сомневаюсь.

Улыбка Дала стала немного кислой.

— Зачем? Не беспокойся по пустякам, иди и наслаждайся жизнью. В конце концов, женщины всегда говорят, что им не хватает признания. Они вечно жалуются, что ученых дам меньше, чем ученых-мужчин. Кстати, не исключено, что работа здесь — это твой единственный шанс получить ученую степень.

Цендри немного покоробило от его слов. Какое право он имеет так говорить! Она давно была бы ученой дамой, если бы, выйдя замуж, продолжила научную работу. Но внезапно Цендри поняла, что имел в виду Дал. Он хотел сказать, что настоящий ученый никогда бы не поступил так, как поступила она, бросив науку. Дал намекнул ей, что мужчины относятся к получению ученой степени значительно серьезней женщин. Ну пусть так, она и с этим согласна.

— Ну так давай докажем им, что ты — куда больший ученый, чем я, — предложила Цендри.

Дал подошел к Цендри, поцеловал в шею и, поглаживая ее длинные мягкие волосы, весело произнес:

— Неужели ты думаешь, что мне интересно их мнение? Я не задумывался об этом даже на тысячную долю секунды. А что-то доказывать, потрясать их жалкие устои я не собираюсь, пусть доживают в своей уверенности.

"Как хорошо, что он опять смеется. И, разумеется, он прав. Доказывать? Кому? Этим недалеким тупым мужененавистницам, отгородившимся от цивилизации кургузыми шторами? Зачем?" Она не будет этим заниматься! Как ей только могла прийти такая дикая мысль?! Да это вообще бред какой-то — доказывать им ошибочность их поведения и всей жизни, убеждать в том, что настоящая жизнь — не здесь, а в Сообществе.