Дмитрий Сергеев - Завещание каменного века

- Что означают слова: "Сезам, откройся!"? Разве есть эти слова на земтерском языке? - Не знаю. Я никогда не слышала таких слов. - Но ведь ты первая крикнула: "Сезам, откройся!" - Я слышала, когда ты подумал эти слова. - Ты можешь слышать мои мысли? - Нет. Совсем не то. Это случается только, когда нам всем угрожает опасность, когда от этого зависит спасение. Я не знаю, как это получается. - Это ты сейчас помешала Машине загипнотизировать меня? - Я. Если бы ты не прервал связи внутри нее, она бы усыпила тебя навсегда. - Откуда ты знаешь все это? - Не знаю. Невозможно было не верить ей: у нее было такое простодушное лицо. В самом деле, можно подумать, что она обладает какими-то неизвестными чувствами, сверх пяти, отпущенных природою. Мы сидели у камина. К нашему разговору прислушивались двое. Итгол и Игара. Остальные сонными манекенами дремали в креслах. Никто из них не поинтересовался, где мы пропадали, что было с нами. Без ежедневных земтеровских возбуждающих передач они чувствовали себя опустошенными - не испытывали ни интересов, ни желаний. Словно механические игрушки, у которых кончился завод. Итгол с Игарою перешептывались между собой, посматривая на Эву. Итгол что-то сказал - я не понял, слова показались незнакомыми. Эва вздрогнула и беспокойно посмотрела на Итгола. Он повторил ту же фразу. Эвино лицо словно осветилось - как будто она вспомнила что-то позабытое. Сбивчиво, волнуясь, она произнесла несколько слов-опять ни одного знакомого мне. В разговор вступила Игара. Язык, на котором они говорили, не имел даже отдаленного сходства с земтерским. Игара с живостью, неожиданной для ее возраста, вскочила на ноги. Теперь они все трое говорили наперебой. Я словно присутствовал в театре - актеры с великолепным мастерством разыгрывали передо мной сцену из мелодрамы с благополучной развязкой. - Да, Олесов, вы угадали - Эва наша дочь, - сказал Итгол. У камина мы остались с ним двое: Эва с Игарою удалились к себе, прочих земтерян я не принимал в расчет. - Мы потеряли ее во время первой экспедиции на Земтер, - Значит, сами вы не земтеряне! Я давно подозревал это. Итгол помешал кочергою - сгоревшая древесина рассыпалась на пышущие угли. Синие язычки пламени неторопливо перебегали по ним. - Помните, я говорил: есть человечество, пошедшее по иному пути развития, чем земтеряне? - Вы прибыли с той планеты? - Наша цель: узнать, почему земтеряне зашли в тупик и можно ли им помочь. - За что же они вас преследовали? Вам все время приходилось скрываться. - Вряд ли на это смогли бы ответить и сами земтеряне. Они давным-давно прервали любые контакты с инопланетными цивилизациями. Всякий пришелец для них - враг. Поскольку система учета у них развита лучше всего, каждый чужой человек оказывался не зарегистрированным, и его преследовали. Нам с Игарою приходилось всячески ухищряться, чтобы не влипнуть. До сих пор не пойму, как удалось Эве не возбудить подозрений. Правда, она была тогда совсем маленькой... - Но если вам нужен был Земтер, то почему вы покинули его и заинтересовались моей судьбой? - Я отвечу на это позднее. Пока признаюсь лишь в том, что вашу Землю мы знаем. - Знаете?! Что там сейчас? - Все по-прежнему. - Не может этого быть. Ведь я... из далекого прошлого! В мое время о заселении астероидов писались лишь фантастические романы. - Наберитесь терпения, друг, - тепло сказал Итгол. - Вы все поймете... Вы заглянули в будущее, и оказались достойным представителем землян. Помните всегда: будущее создается в прошлом.

Возвращение

- Хочу на Землю, - сказал я Итголу. - Подождите, - ответил он. - Сначала к нам. Этот разговор состоялся уже на Земтере, куда мы доставили всех путешественников в целости и сохранности. - Сначала к нам, - повторил Итгол и достал из кармашка крохотную ракушку в таких гнездятся улитки. Только эта ракушка выглядела чуточку странно казалось, ее форма постоянно меняется. Он бросил ракушку под ноги. Она лежала на песке, и вход в нее, размером немного побольше горошины, зиял глубокой чернотою, будто уводил в центр планеты. Я почему-то не мог отвести взгляда от него. - Пойдемте, - Итгол жестом пригласил идти за собою. Я оторопело смотрел на него - он приглашал меня идти в ракушку, словно это был вход в его квартиру. - Не бойтесь. - Игара шагнула вперед. Еще шаг - и вдруг она уменьшилась сразу вдвое. Потом сделала еще шаг - и ее едва можно было разглядеть на песке. Я видел, как она вошла в отверстие раковины и стала меньше букашки. - Смелее! - издали-издали донесся ее голос. За нею последовала Эва, за Эвой - мы. Мы были внутри подземелья. Я не мог поверить, что мы находимся в маленькой ракушке. Несколько штук таких ракушек свободно уместились бы на моей ладони. Рядом со мною шагали Итгол и Эва, далеко впереди слышались шаги Игары. Внутри раковины наши размеры казались обычными. - Тесное общение с природой помогло нам открыть средство использовать кривизну пространства. То, что вы приняли за ракушку, канал прямой связи с нашей родной планетой, - объяснил Итгол. Не знаю, из какого материала были слеплены стенки канала пространственной связи, но гудел он под нашими ногами, как самолетный трап. Каждый шаг казался мне последним. Переход на другую планету занял не больше минуты. Выйдя из раковины, мы очутились в помещении. Я пораженно озирался - только что вокруг нас было земтерское однообразие. Итгол нагнулся, поднял с полу раковину, из которой мы вышли, и спрятал в карман. - На астероиде, когда мы попали в переделку, - сказал Итгол, - я мог бы в любой момент вывести вас с помощью этой ракушки. Но мне хотелось посмотреть, что же произойдет... Между прочим, если бы вы не вспомнили пароль, Игара все равно не погибла бы. - Вспомнила Эва, - сказал я. - Нет, дорогой, вспомнили вы. Эва лишь прочла ваши мысли... Итак, Олесов, это моя планета. - Итгол широко развел руки. То, что я принял за помещение, оказалось пещерой. Посредине грота горел костер, вблизи огня лежали несколько валунов. Мы присели на камни. - Мы находимся в карантинной станции, - сказал Итгол. - Сейчас прибудет дежурный старейшина - будем решать вашу судьбу. - Я хочу одного - возвратиться на Землю. Послышались гулкие шаги. Я не мог понять, в какой стороне они раздаются, да и не видать было нигде выхода из подземелья. По другую сторону костра ниоткуда возник крохотный человек, словно на экране миниатюрного телевизора. Узнав Итгола, приветливо махнул рукой; и вдруг рука эта сделалась громадной - одна только ладонь заслонила всего человечка. Итгол подал ему руку - и словно бы выдернул его из другого измерения, - перед нами стоял человек обычного роста. Только теперь я разглядел в камне черную скважину, уводящую вглубь, точно такую же, как в раковине Итгола. - ...Вот он. - Итгол показал дежурному на меня. Первые две-три минуты, пока они обменивались приветствиями, я не понимал ни слова, и вот, словно рассеялась пелена - их речь стала понятна мне. - Из какой цивилизации? - поинтересовался дежурный, задерживая на мне внимательный взгляд. - Я уже информировал вас - с Земли, - ответил Итгол. - А-а, - протянул старейшина. - Это тот незадачливый путешественник, который сорвался в пропасть и был погребен под снегом? - Он самый. - Чего же он хочет? - Вернуться на Землю. - Похвально. Но сможет ли он, заглянувший вперед, остаться тем Олесовым, которого мы извлекли из-под снега? - Вы?! - я переводил взгляд со старейшины на Итгола, отказываясь что-либо уразуметь. - Мы, - ответил Итгол. - Вы бы все равно погибли. А нам представился случай показать вам Вселенную, разумеется, часть ее. - А как же астероид, дядя Виктор, мальчишка? - Вы, наверное, не поймете всех сложностей, - тактично заметил старейшина. - Считайте это пока как угодно - сном, сказкой. Главноу, чтобы вы по возвращении на Землю не вообразили себя неким Героем, способным указывать человечеству путь на основе того, что вы видели. - Не понимаю, - прошептал я, совершенно сбитый с толку. - Что не понимаете? - спросил старейшина. - Не понимаю, зачем понадобился я, зачем извлекли меня из обвала? - Нам хотелось знать - могут ли земляне пойти по пути Земтера? Если им это угрожает, то нельзя ли помочь а самом начале, - пояснил Итгол. - И что же вы выяснили? - Если судить по вас, - пока не угрожает. - Тем более,- снова вмешался старейшина,- вам, Олесов, нужно остаться самим собой. Не вообразить себя Героем... Скажите, Итгол, а не занесет ли он в свое время научные и технические открытия, сделанные позднее, с которыми он невольно сталкивался на Земтере и на Карсте? - Не думаю. В его представлении все видимое и слышимое принимало тот вид и облекалось в такие формулировки, какие он способен объяснить в меру своих познаний, а уровень его знаний ограничен информацией его времени. Это, как говорят на Земле, не бог весть что. - Да, можно вообразить, насколько все, увиденное им, преображается в его сознании! - Он даже не представляет, как на самом деле выглядим мы и место, куда он попал. - Что ж, тогда счастливого пути, Олесов! Возвращайтесь. И старейшина подал мне руку. Это была крепкая, мускулистая рука. Итак, скоро я вернусь на Землю, в свое время. Каким образом они сделают это, меня не занимало. По-настоящему меня ошеломило другое. Выходит, все, что я вижу сейчас, на самом деле- плод моего искаженного воображения. - Ничего поразительного, - вразумлял меня Итгол, пока мы шагали по неустойчивому полу в еще одной улиточной раковине, - в природе существует множественность представлений о реальности окружающего мира. Мы очутились в склепе. Здесь все было изумляюще надежно и прочно, как сама вечность. Из стены вышел косолапый человечек. Итгол что-то сказал ему. Тот взмахнул рукою. Теперь я уже понимал - человечек, это в моем воображении, а каков он на самом деле- мне неизвестно. Где-то в глубине сильно загудело, каменный пол, который только что казался надежным, как пьедестал мироздания, - разверзся. Откинулись тяжелые створы люка - оттуда с гудением вырвалось пламя, потом выползла клеть. Человечек подождал, когда она установится вровень с полом, и распахнул дверцу. Внутри клеть походила на кабину подъемного лифта. Человечек поднес ладонь к пламени - оно послушно отступило книзу. Он опускал руку до тех пор, пока вход в кабину не открылся полностью. Я кинул последний взгляд на Игару, Итгола и Эву. Я был благодарен, что они пришли проводить меня. И шагнул в пламя. Как-то вдруг заныли все раны, полученные мною: следы от наручников, удары в грудь и плечо...